«Артем называет меня мамой чаще, чем родные дети»

Артему 21, на вид он кажется крепким парнем. Позже расскажет, что из-за комплекции еще в детском доме его прозвали «медведем». Он много улыбается, но стоит только заговорить о личном или важном, как его взгляд моментально становится строгим и даже немного холодным. В разговоре Артем иногда называет себя по фамилии или рассказывает о каких-то событиях своей жизни в третьем лице. С первых минут он признается в нескольких «грехах»: говорит, что курит и ругается матом.

Встретиться мы договорились в одном из гродненских кафе. Изучая меню, Ольга тут же спрашивает, что будет Артем: заказ она делает за двоих. Позже парень будет настаивать, чтобы мама взяла себе несколько наггетсов, картошку и хинкали из его тарелки. Она, конечно, откажется — так часто поступают мамы.

— Артем, как давно ты называешь Ольгу мамой?

— Начал, кажется, через три дня знакомства? — вопросительно смотрит он.

— Довольно быстро, — подтверждает женщина. — И хотя у меня есть дети, услышать такое было неожиданно. Сейчас Тема называет меня мамой чаще, чем родные дети.

Артем это решение объясняет просто: Ольга быстро показала, что ей можно доверять. А для сирот, рассуждает он, это самое важное.

— В моей жизни был человек, которому я доверял так же сильно, — моя воспитательница из детского дома Лилия Александровна. Она подняла меня на ноги: воспитывала, даже научила говорить. Но в день, когда мне исполнилось 19 лет, она умерла. Попрощаться я не смог: лежал в реанимации. Спустя какое-то время она приходила ко мне во сне, а вот родные мама и папа никогда не снились.

«Увидев родную маму, ничего не почувствовал»

Артем — сирота, отказная на него была написана еще в роддоме. Позже по своим источникам он как-то смог узнать, что у него есть три брата и сестра. Но в детском доме из всех детей оказался только он, остальные разъехались по приемным семьям. О родных родителях парню удалось узнать многое, но рассказать он может далеко не все.

— Я родился недоношенным и с диагнозом ДЦП, — ровным голосом рассказывает Артем. — Но меня поставили на ноги. Хотя я много наблюдался у врачей, из-за здоровья меня никогда не гнобили.

О жизни в детском доме Артем говорит так: он к ней привык, ведь оказался там сразу после дома малютки. Какие-то воспоминания из детства даже вызывают улыбку: например, огромные сладкие подарки на Новый год, поездка в Италию или выпускной, который дети устроили себе сами. Драки, конечно, тоже случались, куда без этого.

Отдельная тема — учеба. В школу парень ходил вместе с детьми из семей. Таких, поясняет он, называют «домашними».

— Мы жили на полном гособеспечении, многому «домашние» даже завидовали. Единственное, почти вся одежда у нас была одинаковой. Да, она была качественной и дорогой, что-то даже шили на меня. Но так хотелось выделиться.

Часть воспоминаний о жизни в детском доме Артем решил сохранить оригинальным способом: набил татуировку.

— Я сделал ее в 16 лет. Это три палочки, олицетворяющие 3 года — возраст, когда я попал в детский дом. Бил, кстати, сам, это «гелька». Хотел свести, ходил узнавать, но мне сказали, что не стоит.

Там же, в детском доме у Артема появился первый важный человек в жизни — та самая воспитательница. Родная мама ни разу не навестила, но все же мысли о ней — кто она и, главное, почему так поступила — появлялись все чаще. В 18 лет парень решил ее найти. Он спокойно объясняет: этого хочет любой ребенок-сирота.

— Вот сидит моя мама, — кивает Артем в сторону Ольги. — Она была в курсе моего желания узнать что-то о родной матери и предупреждала: ничем хорошим это не закончится.

Но я человек целеустремленный.

Увидев родную маму, я ничего не почувствовал. Мы посидели, выпили кофе, поговорили. Дальше она начала рассказывать сказки, в которые я сперва поверил, но потом начал присматриваться.

После первой встречи какое-то время Артем приезжал к родной маме домой. Женщина живет в деревне — там он старался помогать по хозяйству, но эта история быстро закончилась. Причин, объясняет Артем, несколько: финансовый вопрос, озвученные обиды и даже претензии в его адрес.

— Родную мать я давно простил, бог ей судья. Никаких детских обид у меня нет, я ничего к ней не чувствую. Если бы еще в детском доме узнал всю правду, то не поехал бы к ней.

Мне было важно узнать, как все произошло на самом деле.

Иногда задумываюсь: как бы сложилась жизнь, не окажись я в детском доме? Не думаю, что я бы научился ходить: кто бы мной занимался? А так меня подняли на ноги, дали образование, хотя мой средний балл — 4,2, — улыбается Артем. — Еще я никогда не подниму на женщину руку: это закон детского дома. Хотя нас девочки били — за то, что мы подглядывали.

Но все же благодаря истории с поиском мамы родной человек в жизни Артема появился — речь о тете, которая когда-то даже пыталась его разыскать. Тогда сделать это не получилось, зато сейчас они периодически общаются.

«Из 30 желающих нас осталось двое»

В детский дом, где воспитывался Артем, Ольга несколько раз ездила по работе — проводила там мероприятия. Но, как признается героиня, внутренний голос подсказывал: этим детям нужно что-то еще.

— В Instagram стала попадаться реклама проекта «Нити дружбы», но я ее просто пролистывала. Потом начала читать, наблюдать, затем увидела объявление о наборе патронатных воспитателей. Думала, что схожу на одну встречу и просто послушаю. Там были такие активные люди, я же просто сидела в сторонке.

Кто же такой патронатный воспитатель? Ольга объясняет по-преподавательски просто: это «помогатор» для детей, которые воспитывались в детском доме.

На сайте проекта «Нити дружбы» сказано: патронатный воспитатель может навещать ребенка, забирать к себе на выходные или каникулы, а главное — научить тому, что «домашние» дети узнают как бы сами собой, от родителей.

Ольга решила рискнуть и начала проходить обучение. Рассказывает, что с каждым, кто хотел стать патронатным воспитателем, работали социальные педагоги и психологи. Примерный срок прохождения программы — полгода. Дальше — основательные проверки и собеседование — по итогам решается, сможет ли человек работать с детьми.

— Так что одного желания мало. Я до последнего не верила, что у меня получится. После прохождения всех этапов примерно из 30 человек нас осталось двое. Я получила все документы, приехала в детский дом — там мне рассказали, что выбрали для меня самого выпендрежного воспитанника, — смеется Ольга.

Важный момент: отказаться от участия в программе может и ребенок, и воспитатель. Несмотря на крепкий характер Темы, Ольга говорит прямо: таких мыслей не возникло ни разу. Впрочем, не было и страха.

— Скорее было непонимание: что я смогу ему дать? Знаю, что другие воспитатели играют в футбол или на музыкальных инструментах, рисуют — а я что? Просто преподаватель химбио, — пожимает плечами женщина.

По версии Артема, знакомство с Ольгой выглядело так: сперва его вызвала социальный педагог и сказала, что скоро к нему приедет патронатная мама.

— У меня глаза на лоб полезли! Какая патронатная мама, если я уже в девятом классе? Сказал, что сейчас выйду, покурю и вернусь. Мне сказали, что нет, идти надо сейчас. В кабинете у меня спросили, согласен ли я пойти к этой женщине на патронат, затем дали подписать бумаги. Помню, как вышел из кабинета и [матерился]. Для меня это было чем-то новым!

Когда мы встретились в первый раз, я сел к ней в машину и сразу сказал: «Курю и ругаюсь матом». Но она приняла меня таким, какой я есть.

Найти общий язык получилось быстро. Ольга сразу поняла, что с Артемом нельзя сюсюкаться или слишком ему навязываться. Общение они поддерживали по телефону, а еще много гуляли и ездили в интересные места. Правда, удивить Артема оказалось непросто: он успел побывать на сотнях экскурсий с другими детьми из детского дома. К тому же привык, чтобы все было организовано кем-то.

Спустя некоторое время Ольга решилась на смелый шаг и предложила парню приехать к ней в гости в Гродно. В одном доме с Артемом оказались и родные дети женщины: дочь Кира и сын Герман.

— Кира очень общительная, а вот сын принял Тему настороженно и даже ревновал, хотя показывал это невербально. Но я объяснила обоим, что Артем вырос в детском доме и ему нужно показать, что такое семья, — поясняет собеседница.

Для меня самым неожиданным в общении с Артемом было осознание, что у взрослого сформировавшегося парня не отработаны некоторые модели поведения, нет финансовой грамотности, понимания «моя — не моя вещь», искажено понятие личного пространства, есть вопросы с личной гигиеной. Даже питание — они привыкают, что оно пятиразовое…

— Шестиразовое, — тут же поправляет Артем.

— Поэтому, когда Тема был у нас дома, он не сразу понял: все это нужно приготовить, принести на стол, затем вымыть посуду. Часто мог сказать: «Фу, я это не ем!» — при этом даже не попробовав. Это так меня триггерило!

«Все было хорошо, а потом Артем пропал»

Ольга и Артем дружат больше пяти лет. Они говорят друг другу исключительно «ты», спокойно обсуждают даже самые сокровенные темы, а в адрес мамы парень каждые минут 15—20 разговора сыплет словами благодарности. Так ли идеально было всегда? Часто своими поступками, уверяет Ольга, Артем проверял ее на прочность.

— В какой-то момент он посчитал, что я не мама, а увидел во мне девушку. Мы все проговорили и расставили границы. Иногда он мог что-то рассказать при моих знакомых — то, что им знать не стоило. Плюс мат — в моей речи его немного, у него же было иначе. Еще Тема никогда ничего не крал, но пытался что-то у меня «отжать» — так я научилась говорить «нет».

Переломным моментом в отношениях Артема и Ольги стала история с внезапной поездкой на заработки. Два года назад парень сорвался и уехал в Подмосковье. Где он будет и что собирается делать там, он не сказал даже Ольге.

— Все было хорошо, а потом он просто пропал и перестал отвечать на сообщения. Мне звонили и куратор, и директор [колледжа], говорили, что если он не вернется, то его отчислят. Я была в панике! — эмоционально рассказывает женщина.

— Посадил эту молодую леди на нервы, — подхватывает Тема. — Мне было 19 лет, друг предложил поехать в Подмосковье подзаработать. Приезжаю, отрабатываю три дня и заболеваю. Сказать, что я был голодный и холодный, — это ничего не сказать, ведь я один в чужой стране. Мама обо всем узнала, подняла людей (кого именно, до сих пор не знаю) — тому, что я здоровый и живой, обязан только ей.

Причина сорваться и уехать на заработки банальна: деньги. На что именно не хватало? Тут парень отвечает уклончиво и говорит, что у него много амбиций.

— Когда Артем вернулся, я специально выдержала паузу, чтобы не наговорить лишнего. Последней каплей было не то, что он уехал, а то, как по возвращении относился к людям в колледже. Говорил с ними с хамством и пафосом! Я отвела его к воспитателю и сказала, что мне нужно уйти. Морально было очень тяжело. После этой истории наши отношения охладились, хотя через месяц Артем попросил прощения — для меня это было важно.

«Артем — один из моих детей»

Формально работа между патронатным воспитателем и ребенком заканчиваются, когда воспитанник «выпускается» из детского дома. Ольга подчеркивает: между ней и Артемом давно нет «документальных» отношений.

— Думаю, у нас получилось выстроить отношения, потому что я настоящая и не притворяюсь. Еще есть чувство ответственности: если я на это пошла, то предать его еще раз нельзя.

Артем продолжает учиться, живет в общежитии в другом городе и уже реже бывает в Гродно. Но старается приезжать на Новый год и дни рождения — и свой, и Ольги. Общение чаще происходит в переписках и по телефону — до сих пор мама может свободно высказаться по всем вопросам.

— Например, Артем захотел учиться на строителя, но было понятно: не с его здоровьем. Сперва я была против, но теперь капаю ему на мозг: раз уж поступил, надо окончить. Все еще сложный вопрос — деньги. Артему дали подъемные, которые он непонятно на что потратил за неделю!

Сам Артем на это отвечает спокойно: в кругу общения хватало тех, кто мог что-то украсть. Кстати, по поводу друзей парень говорит так: с каждым годом их становится меньше.

— Вот эту татуировку мне начал набивать друг (у него была такая же) — мы выросли в одном детском доме. Но закончить ее не успел: два года назад он [ушел из жизни]. Никому ничего не говорил… А ведь всегда был очень целеустремленным человеком. Видимо, случилось что-то такое, что он не смог пережить.

Сейчас самыми близкими людьми в своей жизни Тема называет Ольгу и пару друзей.

— А полгода назад Артем позвонил и сказал: «Мама, я женюсь!» Это была катастрофа!

— Ничего не вышло, но с той девушкой мы до сих пор общаемся. Да, я хочу семью, но в более сознательном возрасте.

После всего, что я сам пережил, главный вопрос — что я дам ребенку.

Схожий вопрос задавала себе и Ольга, когда к ней обращались из детского дома с предложением снова взять ребенка под патронат.

— Мне минимум трижды звонили, рассказывали о детках… Наверное, у меня внутри нет столько ресурсов, чтобы помочь еще кому-нибудь. Ведь теперь Артем для меня — один из моих детей.

Читайте также:

• «Мальчики в детском доме называют воспитателей „мама“, потому что больше некого». История мужской дружбы, которая изменила все

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by