История Айше

Айше 27, и она уже мама троих детей, с которыми в последние пять лет видится нечасто. У девушки своя непростая семейная история — расскажем ее для понимания полной картины.

Родилась и выросла Айше в Минске, но своего биологического отца не видела (до недавнего времени) и знала о нем лишь то, что он турок.

— Я разыскала отца буквально месяц назад, видела его только по WhatsApp. Он познакомил со своей женой, рассказал, что у них нет совместных детей, но есть дети от первого брака, с которыми он не общается. Откровенно говоря, я не верю этому человеку, потому что, когда спросила его о том, где он был все эти годы, он ответил: «Бог так хотел». Наш контакт как-то быстро сошел на нет, и сейчас я не поддерживаю связь с ним.

По словам собеседницы, с матерью у нее всегда были сложные отношения, как и с отчимом. В подростковом возрасте, чтобы избежать конфликтов с родительницей, Айше уходила из дома. Ее искали через милицию, находили, возвращали домой, но она опять сбегала. Жизнь шла по этому бессмысленному замкнутому кругу, пока Айше не познакомилась с Сергеем. Ей было 17 лет, ему — почти 21. Сергей приехал в Минск из-под Зельвы, работал и снимал однокомнатную квартиру.

— Мы практически сразу же съехались и менее чем через год поженились, потому что ждали ребенка. Расписались только потому, что я была еще несовершеннолетней и, когда приходила на прием к гинекологу, та отказывалась принимать меня без матери. И вот чтобы и милиция, и гинекологи от меня отстали, мы и заключили брак.

Поначалу пара жила в съемной квартире в Минске. В июне 2016 года у них родилась дочь Варя (здесь и далее имена детей изменены). Пожив еще какое-то время в столице, молодые супруги переехали в Зельвенский район Гродненской области, в родную деревню Сергея. Поселились в доме его матери, где делили одну территорию с семьей брата.

— Чтобы съехать от родственников, мы с Сергеем купили первый попавшийся дом в этой же деревне. В нем не было воды, газа — никаких удобств, а впереди была зима, я беременна вторым ребенком. И тогда мы решили снять дом со всеми удобствами в Волковыске, в 30 километрах от нашей деревни.

По словам девушки, именно после переезда в Волковыск их семьей впервые заинтересовались соцслужбы, позже признав детей находящимися в социально-опасном положении (СОП).

— Что послужило причиной? Считаю, просто смена места жительства. Тогда, в первый раз, я пустила их [в дом]. Зашли две сотрудницы, все осмотрели, ушли, а через час позвонили и сказали, что будут ставить семью в СОП. Спросила почему, сказали, что якобы из-за антисанитарии. В то время муж был на заработках в Москве и меня не поддерживал — уже тогда у нас усугубились отношения. Я ходила к местным чиновникам, пыталась донести свою мысль, что нас поставили в СОП незаконно. Огласка в местных СМИ тоже не дала результата.

Героиня говорит, что отношения в паре были напряженными еще в тот период, когда они жили в Минске. Все, уверяет она, из-за пристрастия Сергея к алкоголю (мужчина это отрицает).

— Когда Варе было две недели, у меня поднялась температура под 40 градусов, сильно заболела грудь, а он уехал к друзьям в деревню и пил. Я уверена, что если бы мы не уехали из Минска, если бы он не вернулся в свое окружение, то у нас были бы хорошие отношения. Ведь Сергей, когда не принимает спиртное, прекрасный человек. Мы с ним строили планы, хотели заниматься хозяйством и стать такими же успешными, как семья его брата. Честно? Я до сих пор не встретила человека лучше него. Но все рассыпалось…

В 2017 году, когда у Айше и Сергея родился второй ребенок (мальчик по имени Анатолий), их ссоры стали уже перманентными. Очередной конфликт случился, когда героиня узнала о третьей беременности.

— Этой беременности, честно говоря, я была не рада, потому что еще до ее наступления понимала, что жить вместе с мужем мы больше не можем, и собиралась расходиться с ним. И тут, узнав о беременности, почувствовала себя заложницей: 21 год, трое детей, нет ни образования, ни работы. Но в итоге решила рожать.

Весной 2019 года в семье родился третий ребенок — Арсений. По словам героини, она еще успела стать в Минске на очередь, чтобы построить собственное жилье в столице. Правда, позже Сергей снимется с этой очереди и построит квартиру в Зельве. Параллельно Айше записалась в автошколу.

— Уже тогда наши отношения окончательно рухнули. Я предлагала Сергею разойтись, но он не хотел этого делать, а я старалась дотерпеть, чтобы получить права, построить квартиру в Минске и потом постепенно от него уйти.

— Почему в итоге дети остались с отцом?

— Когда мы с ним решили разойтись, он ушел жить к родственникам в этой же деревне, а я с детьми осталась в доме, который мы купили. Но почти каждую ночь он приходил и не давал житья: скандалил так, что приходилось вызывать милицию (у Сергея действительно были «административки» по статье 9.1 КоАП — «Умышленное причинение телесного повреждения и иные насильственные действия». — Прим. Onlíner). И когда он в очередной раз получил «административку» и его отправили на сутки, я взяла детей и уехала в Волковыск.

Был декабрь 2019 года. Айше сняла первую попавшуюся квартиру. Выбор, отмечает героиня, был мизерный, поэтому ей пришлось согласиться на метры почти без мебели и холодильника.

— У меня была альтернатива: или остаться в деревне, чтобы он меня там просто забил, или попытаться спастись, уехав в эту пустую квартиру. Там я начала уже как-то сама справляться, хотя было очень тяжело. Арсению, самому младшему, на тот момент было около 8 месяцев. И вот тогда опять подтянулась соцопека: к нам стали приходить домой, проверять наши условия…

О том дне, когда дети вернулись из Волковыска в деревню, Айше и Сергей рассказывают по-разному. Отец утверждает, что, приехав навестить детей в съемную квартиру, «нашел их под присмотром чужого человека» и, поскольку это было неоднократно, решил забрать их домой. Айше говорит, что в тот вечер была дома, «передала детей отцу из рук в руки и ушла к подруге», поскольку отношения с Сергеем были напряженными.

— Вернулась домой, а там ни детей, ни вещей. < …> Я на такси поехала в деревню, но родственники мужа не впустили меня в дом, где находились дети. Я вызвала милицию, но это не помогло: мне сказали, что муж — такой же родитель, как и я, и раз у нас не получается договориться, то нужно обращаться в суд.

В конце января 2020-го Айше подала исковое заявление об определении места жительства детей. Дело рассматривал суд Зельвенского района в марте того же года. Айше просила оставить детей именно с ней, поскольку, как она считала, может «создать гораздо лучшие нравственно-психологические и материально-бытовые условия, нежели их отец».

— На тот момент у меня было тяжелое материальное положение: работу в Волковыске я не нашла, и мне пришлось вернуться в Минск, пойти подрабатывать официантом. Еще на первом заседании была уверена, что детей мне отдадут, но неожиданно и опека, и судья стали на сторону мужа — как мне показалось он в их глазах, несмотря на «административки» за пьяные скандалы, получился какой-то очень идеальный, а я — нет. Мне же, например, припомнили, как я не пускала опеку домой. Но на втором судебном заседании, когда сказали, что детям пока будет лучше оставаться с отцом, а я за это время смогу встать на ноги и потом их забрать, поняла, к чему все это идет и что без адвоката там делать нечего. В итоге приняла решение отказаться от иска, так как понимала, что недотягиваю до их требований: мне просто некуда было забрать детей, и жить было не на что, потому что Сергей все «декретные» перевел себе на карту.

О том, как дальше складывались отношения с детьми у Айше, мы еще расскажем. А теперь история отца.

История Сергея

Пять лет, до марта 2025-го, трое детей жили с отцом в деревне — сначала в доме с братом Сергея, а потом переехали в тот, что семья купила еще в браке.

Сергей признается, что поначалу воспитание детей давалось ему нелегко, особенно с учетом их возраста: Варе тогда было 4 годика, Анатолию — около 3, а Арсению — всего 8 месяцев. Мужчина не отрицает, что ему помогали близкие — брат и его жена.

— Мне приходилось быть и отцом, и наполовину мамой. Я научился по-простому заплетать дочку, старался одевать хорошо. И мальчиков — тоже. На 1 сентября, утренники особенно старался, чтобы дети были опрятные, выглядели не хуже других, чтобы не чувствовали себя в чем-то ущемленными.

Сергей и сам вырос в многодетной семье. Признается, что ему рано пришлось повзрослеть. К 21 году парень решил попробовать свои силы в столице: нашел работу, смог снять однокомнатную квартиру. Когда узнал, что Айше ждет ребенка, женился, нашел подработку.

— У меня практически не было выходных: до пяти вечера на основной работе, потом до одиннадцати на подработке. У нас была квартира на Передовой, недалеко от Козлова, где жила мама Айше. Когда родилась Варя, жене помогали и мама, и подруга. Тот случай, когда ей стало плохо с грудью, помню хорошо, но она все перевернула. Я действительно уезжал к себе на родину — но не погулять, а чтобы сдать на права по месту жительства. Это заняло пару дней, я вернулся в Минск и смог сесть за руль машины, которую до этого купил. Я старался, чтобы у ребенка все было.

По словам Сергея, через какое-то время после переезда семьи в Зельвенский район он стал ездить на вахту в Россию и работать на стройках.

— Я вам расскажу простую историю, которой будет достаточно, чтобы все понять. Когда родился Анатолий, я был в Москве. Снял им дом в Волковыске со всеми удобствами и магазином в шаговой доступности. Мы созванивались с Айше по видеосвязи, и вот она как-то говорит: «Мне тяжело». Я понимал, что ей тяжело, но и мне тоже. Предложил побыть пару недель у моих родственников, чтобы они ей помогли. Поехала, побыла, вернулась. Опять звонит и говорит, что у Вари высокая температура, а потом — что и у Анатолия. Ему тогда было всего 3 месяца. Говорю ей: «Вызывай скорую, езжай с детьми в стационар, пусть их понаблюдают, а к тому времени и я приеду, помогу». Мне оставалось поработать недели две. Айше же уперлась, не вызвала, сказала, что не любит больницы. На второй день я уже вынужден был настоять, чтобы она вызвала скорую. Анатолию поставили пневмонию и забрали в реанимацию в Гродно. Я сорвался из Москвы и через 11 часов приехал домой, привез сыну все необходимое в больницу.

Через неделю врачи говорят, что сына переводят из реанимации в терапию и что с ним должен лечь кто-то из родителей. Я думал, что останусь дома с Варей, а Айше будет с Анатолием. Но она категорически уперлась, говорила, что устала. Мы две недели пролежали с сыном в больнице. В палате пять женщин и я. Когда они меня спрашивали, почему я лежу с сыном, а не мать, мне было стыдно сказать им правду (Айше утверждает, что до этого неоднократно лежала в больницах с детьми, долгое время была с ними одна и на тот момент была настолько уставшей, что попросила мужа ее подменить. — Прим. Onlíner). И вот с тех пор мне стало понятно, что она зациклена только на дочке, а Анатолий ей как бы и безразличен. Что-то похожее на равнодушие было потом и к нашему третьему ребенку, Арсению. Поэтому мы еще какое-то время пожили с Айше и разошлись.

— Почему вы решили оставить детей у себя?

— Изначально я был не против, чтобы дети остались у нее, и суд, уверен, встал бы на ее сторону, потому что это повсеместная практика. Но она сама отказалась от исковых требований и при этом говорит, что я их [детей] якобы выкрал. Если бы она постояла за наших детей, они бы у нее остались, а я бы занимался работой и помогал им. Пусть она сама себе признается, что не проявляла к ним интереса, что ей было удобно, когда они были у меня. Все это время я заботился о детях. Я построил двухкомнатную квартиру в Зельве и собирался переехать туда с детьми к осени: Арсений в этом году пойдет в первый класс. Но не успел: в марте детей у меня отняли. Сейчас я делаю все возможное, чтобы их вернуть: прошел нарколога, устроился на работу по месту жительства, потому что до этого был самозанятым, занимаюсь ремонтом в новой квартире. Что касается Айше, то сейчас, уверен, сработал фактор изъятия — если бы этого не произошло, она бы так и жила, лишь изредка их навещая. До этого у нее было много времени подумать о детях, но она ни одного 1 сентября не посетила.

Почему у отца забрали детей

Детей изъяли в марте 2025 года, сейчас они находятся в Зельвенском СПЦ. В постановлении, принятом 12 марта, говорится, что Варя, Анатолий и Арсений были «признаны нуждающимися в государственной защите и отобраны у их материи А. П. и отца С. П.». Поводом для изъятия послужил «аморальный образ жизни отца», оказывающий вредное воздействие на детей. В постановлении также говорится, что были установлены «факты потребления им спиртных напитков» и что «отцом не удовлетворяются основные жизненные потребности детей», в частности «отсутствие пищи, постельных принадлежностей».

Нам не удалось получить комментарий в Зельвенском райисполкоме. Хронологию того, как и по какой все же причине детей изъяли у обоих родителей, нам удалось восстановить по комментариям, которые местные власти дали в TikTok районному СМИ.

Замдиректора по воспитательной работе Деречинской средней школы Наталья Король рассказала, что еще в апреле 2024 года детей признали находящимися в СОП: «В апреле прошлого года были установлены факты употребления отцом спиртных напитков, что стало причиной признания детей находящимися в социально опасном положении. Всеми субъектами профилактики был усилен контроль за семьей».

После этого семью неоднократно посещали: отец был трезвый, а у детей была свежеприготовленная пища и все необходимое. «Однако отцу неоднократно давались рекомендации по наведению порядка в доме и на придомовой территории», — говорилось в комментарии Натальи Король.

Ситуация в семье усугубилась в феврале 2025 года. Подробностей мы не знаем, но именно после этого соцопека обратилась в комиссию по делам несовершеннолетних Зельвенского райисполкома, и 12 марта троих детей наших героев признали нуждающимися в госзащите и поместили в Зельвенский СПЦ, где они находятся по сей день.

«Основанием послужили факт употребления отцом спиртных напитков и устранение матери от воспитания детей. Данное постановление ни одним из родителей обжаловано не было (позже было обжаловано матерью, но оставлено без изменений. — Прим. Onlíner)», — рассказывала заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних Зельвенского райисполкома Лилия Скиба.

Позиция отца

Об «аморальном образе жизни» мы спросили у Сергея напрямую. Вот что он ответил:

— Я тоже задавал комиссии этот вопрос. Фактически у меня нет ни одного протокола, где было бы указано, что я находился в алкогольном опьянении. Есть определенные нормы и рекомендации для родителей. Я посетил врача-нарколога, он дал заключение, что я не страдаю алкоголизмом и в лечении не нуждаюсь.

— Почему же тогда детей изъяли?

— У меня был сложный период. Мне нужно было смотреть детей и одновременно зарабатывать деньги. Работал как самозанятый, выезжал из дома в 07:40 и возвращался к семи вечера, не всегда, допустим, успевая вовремя забрать ребенка из садика. Естественно, в рабочий промежуток времени дети были одни, и Айше об этом тоже знала, потому что часто звонила Варе. Мне кажется, что бывшая жена в какой-то момент начала настраивать дочь против меня, а я к Варе очень привязан, я с ней вместе вырос. Предполагаю, что Айше могла «сигнализировать» о том, что дети иногда одни, хотя раньше ее это не волновало. Думаю, все из-за того, что у меня появилась невеста и дети были расположены к ней. Мы не могли жить вместе с ней, но виделись по выходным: либо она приезжала к нам со своим ребенком, либо мы все к ней (девушка Сергея внезапно умерла в марте, через три дня после того, как у него изъяли детей. — Прим. Onlíner).

Был случай, когда дети опоздали на автобус (остановка расположена недалеко от дома, и они ходили туда сами), и мне позвонили с вопросом: «Где дети?» Пока я доехал с работы домой, там уже были органы опеки. Мне поставили условие: устроиться на работу по месту жительства. На тот момент у меня было не самое лучшее финансовое положение. На алименты бывшей жены я никогда особо не рассчитывал, а она их почти и не платила (в материалах гражданского дела есть справка, согласно которой долг Айше по алиментам на март 2025 года составлял 19,6 тыс. рублей. — Прим. Onlíner). В общем, причины были.

— Что думаете делать?

— Собираюсь забрать своих детей и воспитывать их дальше. Сейчас укладываю ламинат в квартире, хочу успеть с ремонтом к новому заседанию комиссии. Ни о чем другом больше не думаю.

— Айше говорила, что предлагала вам объединить усилия, чтобы вернуть детей.

— Она мне звонила, предлагала жить вместе в съемной квартире: она с Варей в одной комнате, а я с Анатолием и Арсением в другой. Это не вариант. Мы давно развелись, и я точно знаю, что нам вместе находиться нельзя. У детей есть двухкомнатная квартира, есть возможность ходить в хорошую школу рядом с домом. Я их очень люблю, и их дом здесь. Все эти годы, что дети находились со мной, я ничего плохого о матери им не говорил, а если у меня и были к ней вопросы, то на детей я это не переносил. Айше пять лет становилась на ноги, жила так, как ей хотелось. Когда детям к 1 сентября надо было подготовить костюмчики, платьица и все необходимое, ее это никогда не интересовало.

Плохо, что дети находятся там [в СПЦ]. Я общался и с чиновниками, и с педагогами в центре — там с ними работают замечательные женщины. Очень переживаю, что так сложились обстоятельства, но я знаю, что детей там сейчас всячески поддерживают и настраивают на то, что все образуется и они смогут вернуться в семью. Да, она неполная, какая есть, но это их семья.

Позиция матери

Узнав о том, что у бывшего мужа забрали детей и поместили в СПЦ, Айше сняла двухкомнатную квартиру в Минске, привезла туда все необходимое и обратилась к местным властям с просьбой забрать детей. Детей не отдали, и девушка, отчаявшись, опубличила свою историю в TikTok, а также записала видеообращение к президенту.

— Считаю, что в этой ситуации были нарушены мои права, поскольку перед тем, как помещать детей под государственную опеку, меня, как мать, должны были уведомить об этом и предложить забрать детей себе. Я не лишена родительских прав, работаю, снимаю жилье, но детей мне все равно не отдают. Почему?!

— Ваш случай местные власти прокомментировали в TikTok районному СМИ. Там говорится, что у вас, как матери, детей изъяли, потому что вы «самоустранились от воспитания и содержания детей»: редко навещали, не интересовались их успеваемостью в школе — в общем, не особо присутствовали в их жизни. Кроме того, вы приехали на комиссию с задолженностью по оплате содержания детей в госучреждении (отец ребенка тоже должник), не платили алименты. Согласны с этим?

— Первое время я приезжала часто (раз в неделю или две) с игрушками, детским питанием и сладостями. Ночевать не оставалась. Но потом я стала ездить к детям реже: сначала из-за коронавируса закрылось кафе, где я работала, и мне пришлось искать новую работу. В итоге взяли поваром, но там были такие космические штрафы, что на жизнь мало что оставалось. А тут еще Сергей подал на алименты, и исполнительный лист пришел мне на работу почему-то только через три месяца. Кроме самих алиментов, насчитали еще долг по ним — в итоге сумма вышла порядка 70% от зарплаты. На руки чистыми у меня оставалось около 150 рублей. Мне даже к детям ездить было не за что, но ведь это никого не волновало…

В последние годы, по признанию героини, она навещала детей где-то раз в три месяца. На вопрос, считает ли она такой график приемлемым, отвечает, что нет.

— Были месяцы, когда вы вообще ничего не перечисляли своим детям. Почему?

— Повторюсь: потому что первое время, когда я исправно платила алименты, у меня ничего не оставалось на жизнь. Мне не хватало денег на месяц, чтобы поесть, не говоря уже про талончики и жетончики в метро. Я понимала, что если отдам даже половину своей зарплаты, то уже не останется денег ни на адвоката, ни на жилье, которое я хотела снять для детей, ни на новую профессию, которую хотела осваивать.

В начале 2024 года мое финансовое положение стабилизировалось, я стала чаще ездить к детям, стала думать о том, как их забрать (сейчас героиня работает водителем в службе такси. — Прим.Onlíner). И мне очень жаль, что, когда пришла беда, дети оказались не у меня, а под опекой государства. До сих пор не понимаю, почему их не отдали мне. Когда дети оказались в СПЦ, я стала приезжать к ним каждую неделю. Сейчас, когда они там, мне, признаюсь, даже легче их навещать: никто из родственников не давит, можно спокойно выстраивать отношения. При этом мне очень больно осознавать, что они там находятся, приходится душить в себе эти чувства.

И что теперь?

В апреле 2025 года в суде было рассмотрено гражданское дело по иску отдела образования Зельвенского райисполкома к обоим родителям о «возмещении расходов, затрачиваемых государством на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении». На 1 мая солидарная задолженность родителей на содержание детей составляла 2848 рублей. Кроме того, у отца детей был не погашен долг за «коммуналку» в новой квартире в Зельве.

В мае комиссия по делам несовершеннолетних Зельвенского райисполкома обсуждала выполнение планов по защите прав изъятых из семьи Вари, Анатолия и Арсения. В итоге обоим родителям были даны рекомендации и время, чтобы исправиться. Так, например, отцу и матери нужно погасить солидарный долг за содержание детей в госучреждении, а также «обеспечить условия проживания по месту жительства» (например, в квартире Айше нужно поставить письменный стол), а отдельно отцу — пройти врача-нарколога и устроиться на работу по месту жительства.

Сейчас оба родителя пытаются решить эти вопросы. Пока готовился материал, Айше обжаловала постановление комиссии в части того, что ей не было предоставлено право забрать детей, когда стало ясно, что их отец «ведет аморальный образ жизни». Заседание комиссии прошло в первых числах июня, решение осталось прежним. Дальше судьба детей будет зависеть от того, что решит комиссия, назначенная на июль.

Отметим, что в дальнейшем, если детей отдадут кому-то из родителей и между ними возникнет спор о месте их проживания, вопрос придется решать в суде. Мама изъятых детей, как оказалось, уже интересовалась этой темой.

Мы будем следить за этой историей и обязательно расскажем, чем она закончится.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by