Мы не ставим себе целью детально разобраться в причинах трагедии и найти виноватых — этим прямо сейчас занимаются следователи (в отношении тренера возбуждено уголовное дело). В сегодняшнем тексте поделимся видением нескольких сторон и попытаемся понять, был ли шанс эту трагедию предотвратить.

Водил ребенка в бассейн «ради развлечения»

Отец мальчика раз за разом прокручивает в голове обстоятельства, которые привели его с сыном во Дворец водных видов спорта. Он регулярно ходил туда сам, плавал в большом бассейне. Однажды увидел объявление, что проводятся занятия по обучению плаванию для детей в возрасте от 5 лет. Сыну летом исполнилось 6 — и отец рассудил, что пора бы мальчику заняться спортом. Тем более старшая дочь давно и успешно играла в теннис.

— Сначала я предложил сыну теннис, но он не захотел. Тогда я спросил: «Может, на плавание пойдем?» Он согласился: вода ему всегда была интересна. Когда набирали ванну, он всегда там подолгу сидел, купался.

Отец начал водить мальчика в бассейн в сентябре, но это не была регулярная спортивная секция, где дети занимаются по расписанию. Просто разовые посещения: платишь 6 рублей 80 копеек и отводишь ребенка на занятие.

— Мне было удобно водить его на сеансы в субботу и воскресенье. Из-за того, что бассейн неглубокий, я думал: все равно они плавать его не научат, это скорее ради развлечения у нас было. Ходили, чтобы дома не сидеть по выходным. К ноябрю посетили занятий шесть-семь (я, если честно, их не считал). Сын к тому моменту плавать еще не умел, это я точно знаю.

— И тренеры всегда были разные?

— Да, разные. За группой не был закреплен какой-то конкретный тренер, и вряд ли там знали уровень каждого ребенка. Когда я привел туда сына в первый раз, спросил: «А можно ли посмотреть, как занятие приходит?» Мне сказали, что это запрещено. Родители могли только зайти в раздевалку, переодеть ребенка, завести под душ и отвести до двери бассейна. Как секретный объект какой-то. Я тайком сделал несколько видео — по ним понятно, какая глубина была в бассейне.

Когда Олег Владимирович вспоминает день трагедии (это было 13 ноября 2022 года), его голос начинает дрожать, речь становится прерывистой. Каждое слово дается белорусу с трудом.

— До этого мы ходили плавать в субботу, в воскресенье я у него спрашиваю: «Пойдем в бассейн или нет?» Он говорит: «Пойдем». Я говорю: «Как ты себя чувствуешь?» Он отвечает: «Хорошо». Был ноябрьский теплый день, солнечный — ни снега, ни дождя. Называется, пошли проветриться, — уже не сдерживая слез, вспоминает отец.

«Вода изо рта шла под напором, как из трубы»

Сначала отец ждал сына в машине, но через полчаса вернулся в холл. Занятие уже подходило к концу, и тут внезапно раздался крик. Стало понятно: что-то произошло.

— Я увидел, что по коридору несут в руках ребенка, и на нем шапочка моего сына… Я схватил ребенка, положил на скамейку. Смотрю, а у него губы и десны уже синие! Сначала не понял, что произошло. Потом догадался: посинел — это значит утонул! Кислорода ему не хватает… Положил через колено, как по инструкции, и начал откачивать воду.

— Вы умеете оказывать первую помощь?

— В институте этому учился и военную кафедру оканчивал. Но это было больше 20 лет назад. Вода не выходила. Потом одна из родителей подсказала, что надо голову на бок класть и делать рвотные движения. И у сына изо рта вода пошла, как из трубы, под напором. Я начинаю искусственное дыхание делать, а там такие бурболки внутри — в легких. Снова голову повернул — и опять вода полилась. И только после этого я начал делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание.

Где-то через пять минут приехала скорая, следом — детский реанимобиль. Ребенку поставили капельницу, но сердце запустили только по пути в больницу. Где в этот момент находились работники бассейна, мужчина точно не помнит: он был в стрессе.

— Врачи сработали, на мой взгляд, профессионально, они сделали все что могли. Когда вечером доктор в больнице к нам спустилась, сказала: «Мы его спасаем, но состояние крайне тяжелое». Они узнали всю хронологию событий и сразу предупредили, что он не жилец… Слишком долго мозг оставался без кислорода, физиологию не обманешь.

Несмотря на неблагоприятный прогноз, родители до последнего верили в то, что их мальчику станет лучше. Отец обивал пороги кабинетов, просил, чтобы ребенка перевели в Минск.

— Мне говорили: даже если ребенок выживет, он останется растением. Но нам все равно, понимаете? Еще в октябре я бы сам сказал: зачем ребенка мучить, он же будет растением… Но когда это происходит с тобой, ты хочешь, чтобы мальчик остался жив! Это мое растение, понимаете? — плачет отец.

Двадцатого декабря прошлого года ребенок умер — он провел в коме 36 дней. Родители понимают, что сына уже не вернуть, но хотят, чтобы виновные понесли наказание.

— Мы с женой до сих пор не понимаем, что произошло. Рост сына — 122 сантиметра, ему там вода была максимум по грудь. Насколько мы знаем, тренер сказала детям делать упражнение на спине. Все поплыли, а мой стоял в нерешительности (рассказываю все со слов следователя и адвоката, сам видео не смотрел: я этого просто не выдержу). Потом мой тоже поплыл и барахтался какое-то время. Детей в бассейне было много — 13 человек. Тренер увидела Яника не сразу, минут через шесть. Спокойно подошла, вытащила из воды на бортик и вместо того, чтобы оказывать первую помощь, понесла ко мне в холл. Драгоценные секунды были потеряны, — делает вывод гомельчанин.

«Если бы знал программу, может, и не повел бы ребенка»

Мы намеренно опускаем эмоциональные обвинения отца в сторону тренера и работников комплекса. Увы, иногда обстоятельства складываются самым ужасным образом — и в результате происходят несчастные случаи.

Но если порассуждать с точки зрения родителя, который на время доверяет жизнь ребенка чужим людям, возникает целая цепочка вопросов. Почему ребенок стал тонуть в неглубоком бассейне? Чем была занята в этот момент тренер? Мог ли кто-то еще из работников комплекса заметить тонущего ребенка? Как так вышло, что первую помощь оказывал именно отец, а не специально обученные люди в бассейне? Может ли подобная история повториться где-то еще?

Отец убежден, что трагедии можно было избежать, если бы в тот момент в бассейне находились несколько человек. Не обязательно второй тренер — хотя бы кто-то из родителей.

— Если бы тренер достала сына из воды и сразу начала оказывать первую помощь, кто-то все равно должен был вызвать скорую, это логично. Но никого, кроме детей, больше рядом не было. И родителям на занятиях присутствовать было запрещено — почему? Это ведь лишняя пара глаз! В итоге, как оказалось, я единственный из присутствующих был в состоянии оказать первую помощь. Медик, насколько мне известно, в этот момент находилась на теннисных кортах, в другом здании.

По словам Олега Вострикова, он не знал программу занятий и был уверен, что дети больше развлекаются, чем реально учатся плаванию.

— Не было практики, чтобы тренер вышел и рассказал, что дети сегодня будут делать. Если бы я знал, что будут упражнения с плаванием на спине, может, и не отправил бы сына… Или сказал бы: обратите на него пристальное внимание, ведь он только недавно начал заниматься. Вообще, инструкторов мы видели редко. Чтобы тренер появлялся в холле — это было раза два за все время. Но я уверен, что так быть не должно.

Теперь это наш личный океан горя и слез, которые мы проливаем. Но трагедия могла случиться с каждым, вопрос времени, когда бы это произошло, — считает отец.

Тренер: «Моя жизнь окончательно перечеркнута»

Для понимания ситуации выслушаем версию тренера — это опытный специалист, преподаватель физкультуры и спорта в университете, автор многочисленных научных работ. По ее словам, она обучила плаванию не одну тысячу человек, находила подход даже к самым маленьким детям. Однако один день перечеркнул не только ее карьеру, но и всю дальнейшую жизнь.

— Каждый день ты встаешь и ложишься спать с одной мыслью — вы не представляете, как это тяжело… А жить как-то надо, ты не можешь пойти и сброситься с девятого этажа, я не имею права этого делать. Поймите, люди, которые работали в этом бассейне, отдавали свою душу! Мы не шли на работу, мы там жили! А теперь моя жизнь перечеркнута окончательно, — на эмоциях говорит тренер.

— Что произошло в бассейне, можете пояснить?

— Это было ближе к концу тренировки. Мы стали делать упражнение «Звездочка». Ребенок, как мне потом сказали (я сама видео не смотрела), тихонько наклонил голову и лег на водичку. Тихонько. Возле бортика. Я считаю, что ему стало плохо, он просто отключился! Поймите, у меня за 25 лет стажа не было такого, чтобы ребенок лег на воду и не смог встать самостоятельно, даже в глубоком бассейне! А там же воды было по колено, это мелкая часть. Мальчик этот ответственный, он старался, делал все упражнения, как и остальные. Медленнее других, но делал. Получил нагрузку, после которой что-то с ним произошло — может, упал в обморок. Это мое мнение, и я от него не отступлю.

— А что вы делали в этот момент?

— Я наблюдала за другими детьми, играла с ними. Взяла мячик (будь он неладен!) и бросала детям. Начала всматриваться в лица, обращалась по именам. А он за ними лежит, дети, как стена, его закрыли… Тут же еще важно, в какой ты точке стоишь в бассейне. Я со своего места его не видела.

Поймите, это человеческий фактор, я не машина, я живой человек!

Потом я подошла к ребенку и подумала еще: «Какой молодец, научился звездочку делать, а раньше не умел». Беру его за ручку и понимаю, что он без сознания. Вытащила из воды, побежала по коридорам, а медиков нет. Это воскресенье. Вот такая история.

— А по воскресеньям медиков не бывает?

— Не было тогда, да. Быстро скорую вызвали, стали спасать… Мозг минут пять был без кислорода, сами понимаете. Никто ни от чего не застрахован…

— Что по поводу первой помощи? Отец говорит, что он сам пытался спасти ребенка.

— У меня был сильнейший шок. Честно вам скажу: даже будь я профессионалом [по спасению людей], я бы не смогла в тот момент ничего сделать. У меня тряслись руки, ноги — все. И если ты раньше этого не делал, это просто нонсенс! Можно и легкие порвать воздухом, и ребра сломать при сильном нажатии — все можно сделать в стрессе. Но люди не понимают этого, и не дай бог никому это понять и пережить.

— Можно ли было предотвратить эту трагедию?

— В первую очередь, тренер в бассейне не должен быть один. Мне тоже, в конце концов, могло стать плохо, и я бы лежала там одна. Второе: оказание помощи, спасение на водах — это важный момент, конечно. А еще, когда ребенок идет в бассейн и ему выдают справку, к этому нужно относиться серьезно. Медики должны не просто щелкнуть печатью, а быть поответственнее (вы же знаете, как у нас часто бывает).

Уверена, что этому ребенку не надо было ходить в бассейн. Или, может, не в мою группу, где я именно учу плавать, мы не просто купаемся. Поэтому ко мне и валил народ. Месяц прошел — смотрю, а ребенок уже плавает. И у меня еще характер такой, я брала всех детей: и самых трудных, и самых маленьких.

— Как вы относитесь к системе разовых посещений, когда каждый раз приходят новые дети?

— Там действительно мог прийти любой с улицы. Сегодня Ваня, Петя, завтра Оля. Меня предупреждали, конечно, когда ребенок идет в первый раз. Но я играю вслепую, не знаю их самочувствие. У нас просто рулетка. Моя ошибка в том, что я сразу не увидела этого перехода, что что-то идет на так, в первые же минуты. Я подумала, что он просто делает звездочку…

— Должны ли на занятия пускать родителей?

— Я считаю, что да. Когда устраивалась, спрашивала, почему мы не разрешаем родителям присутствовать. Я, наоборот, выступала за то, чтобы родители сидели на балкончике, как раньше бывало. Иногда просила задержаться после тренировки, чтобы родители посмотрели, чему дети научились. Но меня за это ругали.

Полгода спустя. На каком этапе расследование?

После трагедии прошло полгода. Родительская рана не затянулась — и когда станет легче, никто не знает. Успокоение отец с матерью нашли в церкви, где им помогают священники и другие верующие люди.

Тренер, судя по телефонному разговору, тоже тяжело переживает случившееся. В отношении нее возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 165 УК («Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по обеспечению безопасности жизни и здоровья малолетнего»). Такое преступление наказывается ограничением свободы на срок до 4 лет или лишением свободы на тот же срок со штрафом и с лишением права занимать определенные должности.

Материалы пока не переданы в суд, продолжается этап предварительного следствия. Сейчас производство приостановлено в связи с проведением судебно-медицинской экспертизы.

Отец погибшего мальчика также направлял ходатайство о возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц спортивного комплекса по части 2 статьи 338 УК («Выполнение работ либо оказание услуг, заведомо не отвечающих требованиям безопасности для жизни или здоровья потребителей»). Пока решения по этому вопросу нет — ни согласия, ни отказа.

По просьбе отца в прокуратуре Гомельской области дополнительно изучили материалы уголовного дела. В официальном ответе говорится, что «мальчик захлебнулся водой в бассейне» и был доставлен в больницу с диагнозом «утопление, терминальная кома». Написано, что факт вины тренера установлен, а также обнаружены нарушения со стороны руководства центра. Но окончательная правовая оценка будет дана по итогам следствия.

Что изменилось в работе бассейна?

За полгода у Олега Вострикова скопилась длинная переписка с госорганами. В письмах он просит проверить правильность действий должностных лиц. В официальном ответе представители Гомельского исполкома рассказали, что многие нарушения были устранены, перечисляется длинный список.

Коротко пересказываем суть своими словами:

• Директор центра уволен, с тренером расторгли договор подряда.
• Для работников провели обучающий семинар с ОСВОДом.
• Приведены в порядок должностные инструкции работников.
• Утверждена новая организационная структура.
• В штат введут новые должности — людей, которые будут отвечать за безопасность.
• Идет разработка локальных документов по безопасности (инструктажи, правила посещения и так далее).
• Идет ремонт в помещениях, приводят в порядок оборудование.
• Проведен анализ платных услуг — на предмет безопасности.

Мы пообщались с новым директором ГУ «Гомельский областной комплексный центр олимпийского резерва» Алексеем Скурковским. Он отметил, что не может развернуто комментировать случай со смертью мальчика, пока идет следствие, но коротко поделился своим мнением.

— Со стороны это видится как несчастный случай. К сожалению, такое может произойти в любом виде спорта, на любом учебно-тренировочном занятии, — сказал директор.

Тем не менее в работе комплекса после ЧП многое поменялось. Теперь платные группы формируются строго в соответствии с нормативными документами Минспорта. Например, на занятие плаванием могут зачислить только 12 человек, не больше. Тренер занимается с детьми по расписанию, а не в режиме разовых посещений. В штате появился дополнительный персонал, планируется взять на работу отдельно инструктора-спасателя.

— И он в случае чего сможет оказать первую помощь?

— Первую помощь должен оказать тренер, который непосредственно проводит занятие. У нас сейчас почти весь тренерский состав прошел соответствующее обучение. А любой человек рядом вплоть до посетителя должен позвать медработника или инструктора-спасателя, который тоже будет оказывать помощь и вызовет скорую. Алгоритм действий существует, он отработан.

— А родителям в бассейн по-прежнему нельзя?

— Нет, это санитарная зона. Если абстрагироваться от этого несчастного случая, назовете мне бассейны, где на чаше, помимо тренера с детьми, находятся еще и родители? Возможно, в отдельных бассейнах это возможно, но в нашем случае из-за температуры воздуха в помещении и конструкции самой чаши обеспечить присутствие родителей сложно. И в этом нет смысла, когда работа персонала организована правильно. Также нахождение родителей может отвлекать детей от процесса обучения.

Адвокат: «Материалы дела могут не попасть в суд»

Есть еще один важный момент, который сейчас беспокоит родителей погибшего ребенка. В декабре прошлого года был подписан закон «Об амнистии», который распространяется, кроме прочего, на преступления по части 2 статьи 165 УК (именно по этой статье возбуждено дело в отношении тренера).

— Лица, проживающие в Гомеле, то есть являющиеся пострадавшими от аварии на ЧАЭС, относятся к категории людей, которые подлежат амнистии. И теоретически амнистию может применить следователь, то есть материалы дела могут не попасть в суд, — рассказывает адвокат Светлана Асадчая. — Если резюмировать, мой клиент хотел бы, чтобы кто-то понес наказание. Но может случиться так, что уголовной ответственности в этой ситуации никто не понесет. Можно ставить вопрос о компенсации морального вреда, но это уже гражданско-правовые отношения. Сейчас мы ждем окончания предварительного следствия, возможно, в этом деле появятся какие-то новые обстоятельства.

---

Мы проследим за ходом следствия и расскажем, чем закончится эта история.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by