Джон Ф. Кеннеди: Выстрелы в Далласе (1991)

Если не главная, то уж точно самая нашумевшая картина Оливера Стоуна, которую сам режиссер всегда называл «контрмифом», альтернативой официальной версии убийства Джона Кеннеди в ноябре 1963 года. И до этого в Штатах хватало сомневающихся в том, что коммунист-одиночка, еще недавно тихо работавший на минском заводе «Горизонт», смог застрелить 35-го президента, — фильм же возвел общественную паранойю в абсолют. Трехчасовое полотно Стоуна спровоцировало появление десятков новых теорий заговора и заставило американское правительство рассекретить тысячи документов по делу тридцатилетней давности. К слову, на их основе режиссер, которому до сих пор не дает покоя тайна гибели Кеннеди, в прошлом году сделал новый расследовательский док — пожалуй, самый дотошный (и снова самый заговорщицкий) из всех, что выходили до этого по теме.

В общем-то, именно с легкой руки Стоуна, знаменитого своими антиправительственными настроениями, весь мир до сих пор нет-нет да обсуждает калибр винтовки Ли Харви Освальда, число выстрелов, случайную пленку Запрудера и возможный заговор ЦРУ и мафии. И именно в этом кроется сила кино: какими бы сомнительными ни были методы и выводы автора, «Джон Ф. Кеннеди: Выстрелы в Далласе» — ярчайшая демонстрация того, как фильмы способны менять реальность.

Кевин Костнер играет Джима Гаррисона — окружного прокурора, идущего по следу улик, которые наталкивают его на мысль о том, что Освальд не был единственным виновным в смерти Кеннеди. Стоун конструирует сюжет как галлюциногенный водоворот, используя разные форматы кинопленки, резкий монтаж и дезориентирующий саундтрек — все это имитирует чувства замешательства и страха, вызванные не только самой трагедией, но и осознанием того, что мы никогда не узнаем о ней всей правды. Попытка раскрыть эту самую правду из «Выстрелов в Далласе», может, вышла и не самая убедительная, но контрмифы примерно так и должны работать.

Под Сильвер-Лэйк (2018)

А вот последний фильм Дэвида Роберта Митчелла (если помните, семь лет назад все нахваливали его ужастик «Оно» о проклятии, передающемся половым путем) как раз рассказывает о том, как порожденные поп-культурой теории заговора могут стать причиной бед, попав в отдельно взятое воспаленное подсознание. Главный герой — тридцатилетний балбес Сэм, который мается от безделья в душном Лос-Анджелесе, подглядывая в бинокль за обнаженной блондинкой из квартиры напротив. Едва только парень решается познакомиться с местной Мэрилин Монро, девушка бесследно исчезает. Сэм, все еще надеющийся на свидание, пускается на поиски, попутно раскручивая в голове масштабный заговор, где нашлось место королю бомжей, похитителю собак и злодейским музыкальным лейблам.

Инфантильное поколение миллениалов, воспитанных на пасхалках и киношных твистах, привыкших мыслить художественными образами и сценарными ходами — главная цель заряда сарказма от Дэвида Роберта Митчелла. При этом его кино не пытается откровенно поиздеваться над любителями все раскладывать по понятным (только им, разумеется) полочкам — напротив, даже в какой-то степени режиссер признается в любви их культуре. Выяснится, у героя Эндрю Гарфилда есть свой травмирующий бэкграунд, а его тяга к доморощенной конспирологии — не что иное, как страх перед хаосом реального мира, устроенного гораздо сложнее, чем самая запутанная сюжетная ветка киновселенной Marvel.

«Под Сильвер-Лэйк» дарит удовольствие как липкий, сновидческий неонуар, насквозь пропитанный мифологией Дэвида Линча (первое сравнение — «Маллхолланд Драйв»), уважительно кивающий писателю Томасу Пинчону и не скрывающий торчащих ног Хичкока (в одной из сцен даже мелькает его могила). Ретрообложки Playboy, отсылки к Super Mario, шутки про Человека-паука и куча прочего гиковского позерства: постмодернистский бардак Митчелла рано или поздно затянет вас под свои завалы. Пытаться из него выбраться, найдя все смыслы, не стоит хотя бы из вредности — чтобы не быть похожим на тех, над кем фильм так усердно подтрунивает.

Прокол (1981)

Если в послевоенное время и годы Карибского кризиса заговорщицкие триллеры активно эксплуатировали в качестве злодеев сначала нацистов, потом советских шпионов, то в 70-х все внимание зафиксировалось внутри страны. Американское общество, встревоженное уотергейтским скандалом, вовсю принялось подозревать всех вокруг в закулисных играх, а тайными врагами стали агенты ЦРУ, сенаторы, полицейские и прочие представители абстрактной «системы». Об этом много снимал Алан Дж. Пакула («Вся президентская рать»), Фрэнсис Форд Коппола («Разговор»), а в какой-то степени подытожил уже в начале 80-х Брайан Де Пальма с «Проколом».

Фильм с молодым Джоном Траволтой вроде бы не стремится изобретать велосипед: в центре сюжета тот же отважный одиночка, пытающийся распутать заговор, в котором все видят случайность. Происходящее в разных пропорциях вдохновлено и тем же убийством Кеннеди, и инцидентом с его братом в Чаппаквиддике, и общей постуотергейтской паранойей. Джек, герой Траволты, записывает звук для ужастиков категории Б и однажды, во время обычной рабочей ловли фонового шума, становится свидетелем аварии, в которой гибнет кандидат в президенты. Джеку удается вытащить из авто неизвестную девушку — в ту же ночь люди в пиджаках прямо в больнице уговаривают его сделать вид, что ничего этого не было.

«Прокол» по многу раз заставляет вместе с героем вслушиваться в странные хлопки перед визгом колес, всматриваться в каждый миллиметр слайдшоу, собранного из кадров другого случайного свидетеля происшествия. Некоторая монотонность картины сначала усиливает напряжение, а резкий переход к суматошному триллеру — как и положено, выбивает почву из-под ног. Кульминация и вовсе самым кошмарным для Джека образом сплетет кино и реальность, доведя его (и наше) отчаяние до пика.

Дзета (1969)

Бывает, что заговоры оказываются не просто очень убедительными, но еще и правдивыми — собственно, об этом рассказывает классика политического триллера «Дзета», ставшая главным источником вдохновения для Оливера Стоуна. Фильм франко-греческого режиссера Коста-Гавраса избегает фамилий и мест действия, хотя все, кто был в битком набитых кинозалах пятидесятилетней давности («Дзета» стал хитом и получил «Оскар» как лучший неанглоязычный фильм), прекрасно знали, о чем идет речь. Греческий политик Григорис Ламбракис в 1963 году был убит будущими представителями «черных полковников», военной хунты, захватившей власть в 1967-м. Полиция, несмотря на сотни свидетелей, выдает все за несчастный случай, что подвигает принципиального молодого судью начать собственное расследование.

«Дзета», на протяжении двух часов сохраняющая свой нервный и пульсирующий ритм, показывает кейс с убийством экранного Ламбракиса с разных сторон и с разной степенью достоверности, опираясь на разные версии и показывая, до какой степени в принципе возможно жонглировать фактами. Несмотря на всплески черного юмора и упрямый оптимизм, кино Коста-Гавраса все-таки не забывает манипулировать зрительской тревогой и разочарованием, допуская, что есть в мире что-то более могущественное, чем справедливость, а полное раскрытие правды не дает иммунитета от слепой веры людей в новую ложь.

Отчасти это кино стало эталоном в жанре конспирологического триллера еще и потому, что показало тех самых виновников заговоров не расчетливыми кабинетчиками, а живыми людьми, которые тоже могут нервничать, сомневаться и бояться. В конце концов, и с другой стороны главным героем постепенно станет случайный репортер, просто гнавшийся за громким заголовком, — лишнее напоминание о бессмысленности любых прогнозов, сценариев и сложных теорий.

Чужие среди нас (1988)

Нада, здоровенный бугай без определенного места жительства и рода деятельности, приезжает из провинции в Лос-Анджелес, чтобы найти хоть какую-то работу. Парень устраивается на стройку и по наводке нового приятеля останавливается в церкви неподалеку. В месте ночлега вскоре обнаруживается логово некой террористической ячейки. Нада переживает полицейскую облаву и заодно прихватывает коробку с солнцезащитными очками, надев которые герой делает внезапное открытие: руководящие посты по всей Земле занимают инопланетяне, зомбирующие население с помощью медиа и рекламы.

«Чужие среди нас» слегка затерялся в череде культовых хорроров и фантастических боевиков, которые режиссер Джон Карпентер почти подряд выдавал в конце 70-х и на протяжении всех 80-х (в первую очередь на ум явно приходят «Хэллоуин», «Побег из Нью-Йорка» и «Нечто»). Тем не менее его можно считать едва ли не мощнейшей работой мастера по степени язвительности социального комментария. И пусть морали обществу потребления пришли из антиутопий столетней давности, а теории заговора о рептилоидах в правительстве — тоже штука не первой свежести даже по меркам 1988 года, редко какое кино рассказывает об этом всем настолько эффектными способами.

Как только главный герой надевает свои волшебные очки, «Чужие среди нас» как будто возвращаются в прошлое, к «аналоговой» фантастике 50-х: с практическими спецэффектами, мерзкими резиновыми головами пришельцев и театрально-неуклюжим экшеном (главную роль не просто так играет именно рестлер Родди Пайпер, а не претендовавший на нее Брюс Уиллис). Просто, кислотно и с месседжем в лоб: фильм-граффити в чистом виде.

Бонус: что еще можно посмотреть по теме

• «Теория заговора» (1997) — бадди-муви с Джулией Робертс и Мэлом Гибсоном, который сам в свое время прослыл фанатом конспирологических баек. Таксист-параноик разоблачает все заговоры, до которых только может дотянуться.
• «Кими» (2022) — свежая работа Стивена Содерберга о паранойе в ковидно-гаджетовую эпоху. Айтишница из техподдержки умной колонки слышит записанные девайсом звуки убийства: все ниточки ведут к разработчику этой самой колонки.

---

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner запрещена без разрешения редакции. ng@onliner.by