Абонент слишком долго недоступен

Мы без остановки барабаним на телефон бывшего председателя СПК «Дрибин» Дмитрия Абазовика. Это его задержали летом 2016 года и впоследствии приговорили по нескольким коррупционным статьям к 5 годам колонии усиленного режима. Апелляции не помогли. Дмитрий отсидел 4 года и прошлым летом освободился по амнистии. Уже нашел себе занятие в «частном секторе» (руководить в нечастном ему нельзя 5 лет).

Поблагодарил за участие и перестал брать трубку. Больше не хочет быть в центре внимания. Наверное, никто бы не захотел после всего вот этого.

Поднял колхоз, но посадили — колхоз упал. Парадоксальная история молодого председателя

Если коротко, то 26-летнего чиновника райисполкома в 2010 году послали быть колхозным председателем — а он неожиданно выжил. И даже привел в чувство это хозяйство, где до того сменилась куча руководителей. Через шесть лет его посадили за хищение путем злоупотребления служебными полномочиями и превышение власти. Говоря простыми словами, неправильно платил шабашникам.

Когда уже шел суд, в январе 2018-го, мы побывали в хозяйстве. После полуторагодичного отсутствия руководителя выглядело оно плохо. Работники только вспоминали былые времена, кряхтели и мечтали о чудесном возвращении руководителя. Понимали, конечно, что оттуда не возвращаются.

Пока сидел, лучше не стало. Но дальше уже без него.

С апреля 2019 года в госреестре предприятие подписано как «неплатежеспособное, подлежащее оздоровлению». И как раз сейчас происходит то самое оздоровление. Причем в довольно любопытной форме.

Дрибин тебя запомнил

Ротация в этих краях будь здоров, смотрите, чтобы не затянуло. Круговорот начальников движется слишком бодро. С тех пор, как мы были в Дрибине в прошлый раз (в 2018-м), в районе уже третий руководитель исполкома. Из предыдущих один покончил с собой, другой теперь руководит профсоюзами в соседнем районе. Те, что были еще раньше, тоже держались недолго.

Вообще, председателями тут безжалостно чертят замысловатые кадровые траектории. На этой должности в Дрибине находятся обычно два-три года, потом в результате сложноватых и явно осмысленных рокировок идут (в лучшем случае) на понижение. А может, это и повышение, как посмотреть.

Например, Петр Панасюга возглавлял район с 2008 по 2013 год — это довольно долго. Теперь он директор элеватора в соседнем Горецком районе. И это тот самый элеватор, которому теперь поручено вытаскивать из болота наше многострадальное хозяйство — оно теперь называется ОАО «Дрибин-Агро» (единственный акционер — райисполком). В общем, этот кружок замкнулся: можно уехать из Дрибина, но он тебя найдет.

Схему придумали такую: ОАО «Дрибин-Агро» передали на три года в доверительное управление унитарному предприятию «Горецкий элеватор».

На практике, объясняют местные, как ни называй, цель проста: элеватор должен правильно вложить средства в этот довесок (не только в этот, кстати), чтобы он хотя бы не приносил убытки. Ключевое слово — «правильно». Просто другими способами мы уже пробовали.

Не надо больше директоров

На флагштоке у конторы висит радостный красный флажок — его надо поднимать в честь передовиков. Но передовиков пока не определили.

Работники в корпоративных телогрейках с гордой надписью «Дрибин-Агро» загибают и разгибают пальцы — по нашей просьбе стараются вспомнить, сколько начальников побывало тут с 2016-го, когда забрали Абазовика. Выходит примерно четыре: ротация же. Да и коллектив — кого ни спроси, все здесь недавно. Прежнюю власть не застали, куда все делось, не знают и изменения оценивать не берутся.

Провал получился с 2016 по 2019 год. Заставшие этот промежуток будто чего-то стесняются. Вспоминают, как сдавали молочных коров на мясо, потому что так проще и выгоднее, чем пытаться прокормить и доить себе в убыток. Как сидели без запчастей и не могли нормально посеяться…

А потом пришел элеватор. Сейчас от его имени здесь всем управляет Иван Никонович. Ему явно не до внешней эстетики и формальностей. Пусть трактор выглядит как черт — лишь бы делал это в поле. И прятать, вопреки нашим ожиданиям, ничего не собирается.

— Да смотрите что хотите, как есть, так есть, — говорит он нам по телефону.

Сам где-то ездит, дел куча, экскурсии водить некогда. Слава богу, в кои веки без экскурсовода.

«Долги придется отдать»

Диспетчер Ангелина Прокофьева в хозяйстве полтора года, пришла сразу после школы. В числе ее обязанностей — выпускать технику, заполнять путевые листы, ругаться с механизаторами («Они сильно самостоятельные, с характером»). Лазит с нами по мехдвору, выглядит раз в пять более довольной, чем городские сверстницы с тонкой душевной организацией, которые не лазят по мехдвору.

Нет, нигде специально не училась, «самородок». Нет, с сельским хозяйством в дальнейшем связываться не планирует. Нет, в семье тоже аграриев нет. Ангелина готовится куда-то поступать, но это секретно. Говорит, за полтора года здесь набралась страшно полезного опыта, который пригодится ей на всех остальных работах.

— Зарплата меня устраивает, — Ангелина, похоже, единственный человек в стране, которого устраивает зарплата. — Мне хватает. Еще беру подработки — полеводом работала, пасвила, взвешивала скот, могу и подоить вечером или утром. Да! Ну и что, что маникюр, нормально.

И продолжает перечислять, какая техника добавилась, что восстановили, а что уже не восстановить. На мехдворе сейчас только то, что не может двигаться, остальное-то все в поле уехало.

— У нас самая высокая расценка в районе, все завидуют! — гордится расценкой Ангелина.

Оказывается, механизаторам тут платят больше, чем в других хозяйствах. Например, если обычно за тонну зерна комбайнеру положено 1,7 рубля, то тут — 2 (если убираешь без потерь). С водителями похожая математика.

На площадке у мастерских раскочегаривают «Кировец».

Человек в кабине — это главный инженер хозяйства Николай Еленев. Сам не местный, из Горок, пришел сюда год назад. Говорит, до того работал в России.

— Живем потиху. Коллектив собираем, не было коллектива, — объясняет он.

— А куда делся предыдущий?

— Ушли на другие работы. Наверное, что-то не устраивало… К моему приходу этот «Кировец» стоял три года, мы запустили его. И сейчас вот поедет — первый раз в этом сезоне. А по условиям — можно работать. Тысячу получаю где-то.

О, второго довольного нашли.

— В Россию не сбежите обратно? Там же миллиард платят.

— Не, — и приводит довод, с которым невозможно спорить: — Иначе зачем учиться надо было? А в России обещают одно, а на деле получается совсем другое.

Надо понимать, что главный инженер в Дрибине — это не то же, что главный инженер в более теплом месте. Тут он не в пиджаке и не в кабинете — и трактор лично реанимирует, и газовой резкой орудует.

Александр Иванович — один из немногих людей, оставшихся от прежнего состава. Здесь он с 1984 года, как и его грузовик. Подкрашивает кисточкой свой антикварный BMW, выкованный из цельного куска железа.

Водитель и его ГАЗ-53 пережили 15 директоров (и чуть не пережили само хозяйство).

Перемены оценивает осторожно. Помнит, кто их спонсор:

— После Абазовика и до того, как мы попали под элеватор, тут полный упадок был. Теперь троху что-то задвигалось, но высоко мы не поднялись. Так, посерединке… Раньше-то мы сами на жизнь зарабатывали, а сейчас хотя бы элеватор финансирует. Но долги же надо будет возвращать — хоть с урожая. В прошлом-то году мы хорошо убрали…

Хорошо посеяли и хорошо убрали именно благодаря элеватору и его финансированию. Куда за несколько лет потерялось свое собственное, Александр Иванович не знает или не говорит.

Коровы в минус

На окраине Дрибина стоит старый сарай (один из), внутри него — коровы и дневной сторож Любаша (так представилась). Это тоже активы «Дрибин-Агро», с которыми надо что-то делать. Потому что они очень похожи на пассивы. Любаша нахваливает заведующую и сетует на отдельные производственные невзгоды:

— При таких условиях откуда ж молоко и жирность? Людей не хватает, крышу надо ремонтировать, транспортер ломается, веревок не хватает, вилы свои принесла… А зарплаты получила за месяц без выходных 303 рубля. Это несправедливо!

— А что должен делать сторож за 300 рублей?

— За 303! Почистить весь коровник, отел принять, да много чего… — обязанности, которые перечисляет женщина, кажутся нам немного необычными для сторожа. — Вот перед вами прямо приняла теленка… Подменные работники надо, очень надо. А их нет: никто не хочет работать задарма.

Вообще-то, при тех условиях, которые имеются у Любаши, трудно рассчитывать, что полученное молоко окупит хотя бы само себя. В районном управлении сельского хозяйства нам говорили, что за прошлый год здесь надоили 2874 килограмма от коровы. Животноводы говорят, что для нулевой рентабельности надо хотя бы 4000. Иначе это просто обуза для хозяйства и мучение для животных.

Выехали?

Получилось ли выехать из ямы, в которую загнали хозяйство не то люди, не то обстоятельства?

Доверительное управление работает с весны 2019 года. В Дрибинском райисполкоме уже вполне довольны результатами. Говорят, деньгами и грамотным руководством можно добиться больше, чем просто деньгами. Расценивают вмешательство сторонней организации как финансовый толчок, после которого хозяйство сможет дальше двигаться само.

Фиксируют рост производства (в 1,8 раза к 2019 году) — до этого оно четыре года падало. Эта деятельность все еще имеет отрицательную рентабельность: убыточность продаж в 2020-м получилась 18,8%. Но еще год назад, чтобы заработать рубль, тратили больше двух. В общем, сокращается этот минус.

Средняя зарплата за год выросла почти в полтора раза — до 709 рублей. Это в 1,4 раза больше, чем в 2019-м. И немного выше средней по району.

Только бы никого опять не посадили.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by