Экономист Катерина Борнукова: Россия нам поможет? Об экономической помощи и интересах нашего главного партнера

21 октября 2020 в 8:00
Автор: Дмитрий Корсак

Экономист Катерина Борнукова: Россия нам поможет? Об экономической помощи и интересах нашего главного партнера

Автор: Дмитрий Корсак
Катерина Борнукова — академический директор Центра экономических исследований BEROC. Имеет степень PhD in Economics (кандидата экономических наук) Мадридского университета Карлоса III. Onliner читает 8 лет.
Сегодня очень много говорится о том, что помощь России может сыграть решающую роль в спасении нашей национальной экономики. Оценить масштаб этой помощи и ее эффективность, понять, где в ней прагматические интересы, а где — альтруизм, становится все сложнее. Давайте попробуем разобраться, какие экономические интересы Россия может преследовать в Беларуси сегодня и чем в ближайшем будущем может обернуться ситуация, при которой мы теряем экономические связи с западной стороны и все больше укрепляем с восточной.

Итак, что мы имеем. Экономика Беларуси сегодня находится в тяжелом состоянии, ее перспективы тревожны. На это повлияла целая совокупность факторов: внутренних, внешних, политических и, если так можно выразиться, эпидемиологических. Прошло больше месяца с момента встречи Путина и Лукашенко, на которую были возложены большие ожидания. Но какие фактические результаты мы можем видеть? С точки зрения экономики в первую очередь это кредит в размере $1,5 млрд. Сумма звучит внушительно. Но позже стали появляться детали. Оказалось, что в этом году Беларусь получит только миллиард, а половина этой суммы поступит через Евразийский фонд стабилизации и развития. Время поступления остальных денег пока не определено окончательно. Даже по тому, как описывает эту помощь наш премьер-министр (мол, деньги придут до конца года, если все будет хорошо), становится очевидным, что кредит связан с какими-то условиями. С какими — нам никто не говорит.

Конечно, возникают вопросы. Во-первых, насколько подобная поддержка беспрецедентна? Во-вторых, как нам за нее придется расплачиваться?

Отвечая на первый вопрос, можно с уверенностью сказать, в последние годы все более заметно, что экономическая поддержка с российской стороны существенно уменьшилась. Раньше мы получали нефть и газ по ценам значительно ниже мировых и хорошо зарабатывали на этом. Эти субсидии, по оценкам МВФ, в хорошие годы доходили до 10% белорусского ВВП. В нынешнем году такая поддержка вовсе сошла на нет.

А учитывая, что мы платили (и продолжаем платить) высокую цену за газ, можно даже сказать, скорее Беларусь субсидирует Россию — за нефть. Из-за налогового маневра мы платили цену, мало отличавшуюся от рыночной, а фиксированная цена на газ, о которой договорились в декабре 2019-го, оказалась в 2020-м выше среднемировой.

Что касается рефинансирования долга, важно понимать, что эту помощь нельзя назвать беспрецедентной. Россия и раньше давала нам в кредит сопоставимые суммы в год. При этом большая часть долга, которую мы выплачиваем, в первую очередь долг перед российской стороной или Евразийским фондом стабилизации и развития. Очевидно, что, даже сегодня отдав нам деньги, Россия часть из них сразу получит обратно. К примеру, из $500 млн, которые мы получили в последнем транше, минимум $400 млн сразу ушли на оплату долгов за газ. До конца года мы должны выплатить еще примерно миллиард  долларов внешнего долга. К сожалению, мы не можем точно сказать кому, но я уверена, что большая часть суммы — это опять же долг России. То есть деньги нам даются не из альтруистических соображений, а для того, чтобы Беларусь могла обслуживать свои обязательства перед Россией и российскими контрагентами, такими как, например, «Газпром».

Если говорить максимально простым языком, Россия нам дает деньги под проценты, чтобы мы отдали ей другой долг и проценты по нему. Стоит отметить, условия этих кредитов лучше, чем то, что Беларусь могла бы ожидать на международных рынках, но происходящее никак не выглядит благотворительностью.

Что же касается второго вопроса — да, у нас есть множество предприятий в госсобственности, и некоторые из них могли бы быть интересны России (например, тот же «Беларуськалий»). Но при этом россияне понимают, что со всеми активами, физически находящимися на белорусской земле, связаны риски. Права собственности в нашей стране очень плохо защищены. И это касается сегодня даже прав собственности российских олигархов. Вспомните историю «Белгазпромбанка» — конфликт этот, по сути, до сих пор не разрешен, и, похоже, громкий инцидент не будет иметь серьезных последствий (по крайней мере — видимых) для белорусских властей.

Поэтому страхи того, что россияне сейчас все приватизируют в Беларуси, на мой взгляд, мало обоснованы. Вполне может быть, что о каких-то сделках уже договорились или договорятся в ближайшем будущем, но, поскольку они сейчас могут иметь нежелательную политическую реакцию, их пока оставляют в тайне.

Но это все же не массовая тенденция. Российский бизнес умеет считать деньги и риски, и сегодня для него Беларусь — страна с высокими рисками, причем их неиллюзорность, повторюсь, подтверждена недавними событиями.

Добавьте к этому еще один момент, который не могут не учитывать инвесторы. Поскольку текущая власть многими международными акторами не признана легитимной, любые приватизационные сделки сейчас и в дальнейшем также могут быть оспорены. Даже с кредитами на межгосударственном уровне возникают вопросы. У России уже есть негативный опыт выдачи кредита президенту, который позднее был признан нелегитимным. Речь идет о трех миллиардах долларов, выданных правительству Януковича, этот кредит позже был признан недействительным, Россия потеряла деньги.

На самом деле, единственное, что мы можем дать и о чем сейчас идут реальные разговоры, — переключение белорусской логистики с литовских портов на российские. Но и такого рода договоренность может быть только вынужденной, а не экономически обоснованной. Потому как основной продукт, который мы экспортируем через литовские порты, — калийные удобрения. Для их транспортировки «Беларуськалий» уже построил в клайпедском порту специальный терминал. И если вектор сменится, нам придется везти свою продукцию часть пути более дорогим транспортом дольше и, вероятно, строить еще один терминал в российском порту, оставив то, что уже создали в Клайпеде.

Часто можно услышать, что одной из основных мер поддержки России считают рынки сбыта, которые соседи нам предоставляют. Действительно, в Беларуси открытая экономика, мы очень много торгуем с внешним миром, 40 процентов нашего экспорта поставляется в Россию — это наш очень важный стратегический партнер. В первую очередь речь идет о пищевой промышленности и машиностроении. Здесь надо иметь в виду несколько важных моментов. Мы действительно нарастили объемы экспорта пищевой продукции, особенно после того, как против России были введены международные санкции. Наша продукция сейчас востребована в соседней стране, и здесь еще вопрос, кто кому помогает. При этом в последние годы в России все больше набирают силу программы по импортозамещению, которые могут в конце концов коснуться и Беларуси (это ни для кого не секрет, об этом не раз говорилось в белорусском правительстве).

Что же касается машиностроения, то на российских рынках нам удается удержаться в первую очередь потому, что наша техника является там «традиционной»: пользователи привыкли к ней, умеют ее чинить и обслуживать. Но и здесь, после того как Россия вступила в ВТО, нам приходится все более ожесточенно конкурировать, например, с Китаем, Индией и т. д.

Может быть, интересы России лежат несколько в иной плоскости? Год назад активно обсуждалась интеграция наших стран. Как и в большинстве переговоров с Россией, проблема в том, что мы очень мало знаем об их деталях и условиях. Это на самом деле крайне удивительно. Вроде как существует 30 дорожных карт. Про часть из них мы знаем, они выглядят достаточно безобидно и даже очевидно полезны (я говорю, например, об упразднении роуминга между нашими странами).

О том, что из себя представляют другие дорожные карты, можно только догадываться. Всплывают проекты, которые очень нереалистично выглядят, например — единый налоговый кодекс. Трудно в принципе представить, как можно подобное реализовать, так как это предполагает очень высокую степень интеграции, ее нет даже в странах Евросоюза, где существует определенная унификация налогового законодательства для всех членов-участников ЕС, но не более. Объясняется это очень просто: у стран разные структуры экономики, то же в полной мере относится и к России и Беларуси. Если изучить структуры доходов в бюджеты наших стран, то станет понятно: в России огромная доля доходов приходится на экспорт природных ресурсов — нефти, газов и металлов. У нас этих ресурсов несоизмеримо меньше, соответственно, экспортные пошлины занимают гораздо более скромное место в бюджете. И если мы будем вынуждены установить все остальные налоги на таком же уровне, как в РФ, очевидно, что бюджет будет собирать меньше денег. Вариант, может быть, приемлем, только если Россия начнет с нами делиться прибылями от экспорта полезных ископаемых, но, судя по всем сигналам и признакам, никто ничего подобного делать не собирается.

Поэтому если дальнейшие интеграционные процессы и станут происходить, можно предположить, что они окажутся достаточно ограниченными, даже формальными, и будут носить скорее технический характер. Честно говоря, я сейчас уже не совсем понимаю, зачем России вообще настолько глубокая интеграция. Белорусский рынок доступен для российских компаний (за исключением нескольких отраслей, которые защищены), но мы не наблюдаем суперинтереса со стороны россиян. Ответ может лежать в политической плоскости — например, Россия хочет больше привязать к себе Беларусь через экономическую зависимость.

Мантра «Россия нам поможет», если начать разбирать ее детально, звучит не так уж убедительно. Но и страхи о том, что завтра Россия придет и поглотит всю нашу экономику, не обоснованы в первую очередь потому, что нет интереса приходить и поглощать.

Да, наверняка Россия попытается что-то из текущей политической ослабленности Беларуси для себя потребовать за политическую поддержку, но на самом деле все выглядит так, что основная задача России — не дать снизиться той экономической зависимости, которая у нас есть. И парадокс заключается в том, что с этой задачей мы, честно говоря, справляемся еще лучше, чем российские политики. Это мы себя сегодня поставили в ситуацию, когда единственный источник финансирования внешнего долга для нас одна страна.

Подводя итог, получаем такую картину: мы были экономически зависимыми от России, эта зависимость выросла еще больше. И если раньше мы могли хотя бы получать какие-то бонусы за эту зависимость, то сегодня пора бонусов закончилась — мы не слышим про переговоры о льготной цене на нефть и газ. Я не вижу повода для России вступать в такие переговоры, учитывая ослабленную позицию Беларуси.

Судя по происходящему, вся поддержка, которую Беларусь получит от России, будет направлена только на то, чтобы «штаны не упали», чтобы у страны оставались ресурсы на дальнейший возврат долга соседней стране. При этом долг будет продолжать расти. И понятно, что такого рода зависимость вдвойне опасна, так как российская экономика сегодня не растет. Это значит, что мы сегодня все больше привязаны к «флагману», который имеет очевидные проблемы долгосрочного характера, а они обязательно скажутся и на нас.

Читайте также:

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by