Сергей Парфенов, как и многие советские парни, мечтал спокойно отслужить, отучиться и жить как все люди. Но время его призыва в армию пришлось на Афган. «Я не задумывался ни о чем: пропагандистская машина работала исправно», — говорит минчанин. Спустя тридцать один год Сергей пытается для себя сформулировать, что это было и как бы он поступил, будь у него возможность все вернуть.

1986 год. Сергей закончил сельскую школу в Шкловском районе, пытался поступить в медицинский — с детства мечтал спасать людей. Но не прошел по конкурсу.

— В те времена было не в моде косить от армии, поэтому я готовился служить. Закончил автоучебный комбинат и в мае 1987-го готовился к призыву. Попал в Краснознаменный Среднеазиатский пограничный округ (входил в войска КГБ. — Прим. Onliner). Отряд был на территории Таджикистана — учебка находилась в нескольких сотнях метров от границы с Афганистаном. Там я был до 26 сентября, а потом нас разделили на группы.

Одних отправили на погранзаставу, других оставили охранять отряд, третьи попали в десантно-штурмовые группы, а Сергей Парфенов стал в Афганистане водителем автомобиля. Перебросили на вертолете через границу в Артходжу — в третью мотоманевренную группу.

— Мы попали не в горную, а в более равнинную местность. Недалеко был мост через реку, и наши специалисты делали оросительную систему для полей. Почти 90% территории Афганистана непригодны для выращивания культур, а я попал в житницу — там прекрасно росли пшеница и мак. Потом нас перебросили в Нанабад. Часто приходилось выезжать за территорию: поступала информация, что где-то в населенном пункте или в ущелье были движения афганских формирований. Моей задачей было подвозить реактивные снаряды для установок залпового огня. Приходилось стрелять... Много интересного было.

На проводах в армию дома у Сергея собралось около шестидесяти человек. Он самый младший в семье — говорит, родители очень жалели сына.

— Мама переживала: «Лишь бы не в Афганистан». Когда я попал на службу, у нас была не полевая почта, а просто таджикский адрес. Потому что мы не относились к ограниченному контингенту советских войск, а были погранвойсками КГБ. Естественно, писал маме, какой я боевой и политический отличник, как служу на границе, придумывал что-то... Писал, что просто хожу и смотрю границу. Она отвечала: «Сыночек, будь осторожен».

Через год службы Сергея отправили домой на недельную побывку — и тогда, вживую, скрывать было сложнее всего. О том, где служит, Сергей не рассказывал даже братьям: «боялся, что мать узнает». Друзьям говорил, что служит просто на границе. Мама обо всем узнала после вывода войск, когда увидела нагрудные значки сына.

— Плакала, ругалась, переживала... А я? О чем можно было думать в 19 лет? Приключение. Когда мы только прибыли (после учебки), нас встретили как дома. Повара приготовили молочный суп и испекли хлеб — до сих пор не забуду. После учебки это было объедение. И часть из нашего призыва забрали на боевую операцию. Когда вернулись, оставшиеся ребята нам так завидовали... Страха смерти не было. Его я начал чувствовать уже через годы, когда родился сын, — понял, что я этого мог никогда не увидеть. А тогда было интересно. Я не задумывался ни о чем: ехал в Афганистан как интернациональный воин, защитник родины. Я верил в светлое будущее. И все верили.

Ближе к выводу советских войск из Афганистана сослуживец Сергея Петр был на территории СССР. Пассажирский транспорт, естественно, не ходил на военную территорию. Но Петр изловчился и прилетел на точку, чтобы поучаствовать в выводе войск. Говорил, мол: а что я сыну расскажу?

— Таких смертей, как показывают в фильмах, у нас, слава богу, не было. Да, мы видели увечья, но страха не было. Может, это юношеский максимализм... Беспечные были. Потом уже, со временем, начал рассуждать, но тогда было не до этого. Мне кажется, если бы там воевали 30-летние, было бы иначе: им есть что терять. А мы воспитывались на советских фильмах на грани самопожертвования. Это было красиво.

Когда в 1979-м вводили войска, военное руководство СССР посчитало, что акты возмездия могут пойти на территорию Союза. Отдельные подразделения погранвойск продвинули вглубь до 100 километров. Мотоманевренная группа Сергея находилась в северной части Афганистана, чтобы караваны не проникали к границе.

— В отличие от советской армии, у нас были погоны без знаков различия. Принадлежности у нас не было. Правда, все местные знали и 28 мая поздравляли с Днем пограничника, — рассказывает он. — Когда уходили, генерал-полковник Борис Громов шел по знаменитому мосту и сказал: «Вышел последний солдат». Но вслед за ним шли мы, но уже не по мосту, а по понтонной переправе. Не столько празднично, но все равно таджики с лепешками встречали нас — стояли вдоль дорог. Дарили цветы, — он вспоминает, что в тот момент у него была одна мысль: скоро дембель. И облегчение.

Первое время по возвращении домой Сергей не знал, куда девать энергию: привык бегать по пять-шесть километров босиком. Погулял, пошел на подготовительные курсы — по итогу, как и хотел, поступил в медицинский. Его даже приглашали в Санкт-Петербург учиться в Высшей школе КГБ, но отказался: хотел закрыть гештальт с институтом. Осознание юности начало приходить с годами.

— Я никогда не считал святыми тех, кто где-то воевал. Что это? Везение? Невезение? Если бы мне сказали все повторить, то я, наверное, прошел бы все снова. У некоторых парней в обычной жизни ничего не получалось, и они нашли себя на войне. А потом вернулись — и получилось, что никому не нужны. Мои знакомые после этого уходили из жизни. А я не ожидал никаких привилегий, поэтому нормально вернулся и хорошо чувствовал себя дома, — после Афганистана, когда Сергей испытывает сильный стресс, ему всегда снится машина, на которой он там служил. То отказывают тормоза, то еще что-то.

Высказывания об этой войне редко бывают безоценочными: это десятилетие в нашей истории вызывает много противоречий. Сергей спустя время тоже размышляет о том, что было. Но с долей рационализма — ничего ведь уже не вернешь.

— Я туда не добровольцем шел. В стране, где я родился, были законы и правила, от которых неправильно было бы бежать и прятаться. Мне кажется, те, кто там был, с честью прошли эту войну. Во всяком случае, среди моих знакомых нет тех, кто относился с враждой к местным и так далее. Люди приходили к нам за медпомощью, мы помогали. Строили дома и мосты, чем-то снабжали. Но Афганистан казался просто другой планетой: дома из глины, а в то же время там стоит магнитофон Sharp, о котором в СССР мы не могли и мечтать...

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей в одном месте

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!