«Там частный дом, высокие заборы, камеры. Я бежала за машиной, просила увидеть сына…»

Инне 31 год, она экономист-менеджер. Десять лет назад девушка вышла замуж за Алексея: студенческий брак, жизнь с родителями, рождение первенца… Никаких вводных, которые предсказывали бы, что в 2019-м она будет стоять у дома, который когда-то был ее собственным, в надежде увидеть сына, а в ответ, словно пощечина, раздастся: «Пошла вон! Это частная территория!»

Здесь надо отмотать пленку назад и рассказать о семье Алексея. Его отец — крупный фермер: картошка, морковка, свекла, сотни гектаров собственной земли, успех, признание, деньги и несколько домов в агрогородке неподалеку от Минска. Пусть это будет Раков.

Что за обстановка царила в семье, рассказывает сама Инна:

— Отец Алексея выдал нам в аренду жилье в Ракове — дом, принадлежащий его фермерскому хозяйству. Но при любой ссоре с сыном — а они случались довольно часто — отец выгонял нас оттуда. Вмешивался в семейную жизнь. Говорил, что мы никто. Мог прийти без предупреждения в четыре утра или в час ночи и злился: «Как, вы недовольны моим приходом?!» В 2016 году у нас родилась дочка Танечка. Чтобы съездить с детьми на елку в Минск, нужно было просить разрешения у родителей Леши. Как можно так жить? Я взрослая девочка! Я много, очень много раз говорила с мужем, просила его, чтобы он выстроил границы с отцом. Бесполезно! В конце концов я поняла, что другого выхода нет: в мае собрала детей и переехала сюда, в Минск, в собственную квартиру в Малиновке.

4 июня приехал Алексей: «Я возьму сына на пару дней». И все! Забрал его. С этого дня и до сих пор я не могу нормально увидеться или пообщаться с ребенком! Алексей увез Вову в Раков, забрал у мальчика мобильный, и два месяца я могла разговаривать с сыном только с разрешения бывшего мужа: не сейчас, через час, завтра…

А ведь мы сами с Алексеем спокойно составили правила, когда ходили в органы опеки: дети могут быть у отца каждый будний день и через выходные, на праздники, на каникулы, летом — пожалуйста! Но как это так я, простая девчонка, посмела слово сказать и уйти от их сына! Алексей сказал отцу — и понеслось! Они увезли моего мальчика к друзьям. Там частный дом, высокие заборы, камеры. Я бежала за машиной, просила увидеть Вову… Напрасно.

11 сентября 2019 года районный суд вынес решение: место жительства двоих детей определено с матерью, то есть со мной. Дело рассматривали очень тщательно: опросили более 14 свидетелей, собрали сотни бумаг и справок, узнали мнение управления по образованию и так далее.

Алексей подавал апелляцию, но суд ее отклонил. Решение вступило в законную силу 14 ноября 2019 года. Я приехала в Раков за сыном, взяла документы. Родители Леши разговаривали со мной в таком духе: «Приехала, явилась! Вова не хочет тебя видеть и не хочет с тобой жить! Пошла вон!» Я же нормальный человек, почему они так со мной разговаривают?..

Больше всех достается моему сыну. Он стоит и не понимает, за что эти крики. Молчит. И у него по лицу просто текут слезы. Я не могу это видеть…

Почему так? Почему? Почему я не могу забрать родного сына? Если у них есть деньги, они могут делать что хотят?

Инна пытается сдержать слезы и говорит о том, что тревожит ее не меньше разлуки с мальчиком: Вова не появляется в школе, а значит, его могут оставить на второй год или даже присвоить семье статус «социально опасное положение». По документам, мальчик должен ходить в минскую среднюю школу по соседству с маминой квартирой, но отец отказывается возить его туда, настаивая на том, что сын должен учиться в Ракове.

— В первом полугодии мне удалось уговорить учителей, чтобы они поставили четвертные оценки заочно, — продолжает Инна. — То есть сын пришел в школу и сдал все экзамены по предметам постфактум. Почти месяц я каждый день ходила в школу по утрам — надеялась, что Алексей привезет Вову и я смогу увидеть моего мальчика. Наконец это случилось! Я хотела обнять Вову: «Сыночек, пойдем, я тебя покормлю!» «Нечего ему у тебя дома делать!» — был непреклонен Алексей. Каких-то полчаса рядом с сыном под присмотром бывшего мужа — и Вову опять увезли.

Похожая история была 31 декабря. В начале четвертого мне на работу позвонили из детского сада: «За Таней приехал отец». Спасибо, что воспитательница не отпустила дочку с ним, дождалась меня. Потому что уже был случай, когда Алексей выхватывал Танечку, я бежала за ним в слезах, прохожие говорили: «Мужчина, что вы делаете?» — тогда он отпустил дочку. В тот раз я снова увидела Вовочку. «Оставайся с нами на Новый год, со мной и сестричкой!» — говорю я. Алексей: «Никаких! У нас есть своя семья». Вова стоял, и по его лицу текли слезы…

Самое страшное, когда дети прощаются. «Мамочка, где мой Вовочка?» — кричит Таня.

Вову они «покупают». За лето купили ему квадроцикл, электросамокат, скутер, приставку, компьютер… Так ведь не должно быть. Есть какая-то разумная мера в количестве подарков. На суде бывший муж много раз говорил о том, что я не в состоянии обеспечить детей. Но это неправда!

Действительно, сухая выдержка из решения суда говорит, что «истец и ответчик обладают достаточными материальными средствами для содержания своих несовершеннолетних детей, что подтверждается справками о заработной плате». Мало того, «преимущество в материально-бытовом положении одного из родителей само по себе не является безусловным основанием для передачи ему ребенка на воспитание».

— Вы спрашиваете меня, подавала ли я на алименты. Вы что, какие алименты! Я сама зарабатываю, мне хватает. При разводе я сказала: «Мне ничего не надо, ничего». Лучше без его денег, зато буду чувствовать себя спокойно. И так волосы седые уже…

Сейчас идет суд по поводу Вовы: Алексей подал новый иск — об определении места жительства одного ребенка. Я не могу этого понять… У нас были нормальные отношения с Алексеем, нормальные… Леша не деспот, нет. Он не плохой человек. Он всегда очень много работал. Это надо понимать, что такое земля, крестьянское хозяйство, выращивание овощей. Алексей работает с пяти утра и до полуночи. И его родители — тоже. Вова до 5 лет называл отца «дядя» — настолько редко они виделись.

Вот еще одна цитата из решения суда, на этот раз — слова классного руководителя и воспитателя Вовы: «Инна всегда посещала школьные и классные собрания, ежедневно интересовалась успеваемостью Вовы, его поведением, принимала активное участие в жизни школы, класса, детского сада. Мальчик приходил в детский сад и школу всегда опрятный и ухоженный. У матери и сына доверительные отношения, Вова очень привязан к матери. По вопросам учебного и воспитательного процесса мы связывались только с Инной, которая всегда с удовольствием шла на контакт. Папу Вовы видели только один раз».

— Это же дети. Неужели в нашей стране так можно — игнорировать решение суда?.. Зная эту семью и на что они способны, я даже беспокоюсь за свою жизнь. У них нет человечности. Только деньги. Алексей сказал: «Ну, мы ж с тобой детей поделили! Тебе — Таня, мне — Вова». А как можно делить детей?! Это как пальцы на руке отрезать… Я люблю и сына, и дочь одинаково. Наверное, это самое болезненное — расплачиваться за свои ошибки ребенком… Лучше бы они в работе на меня нападали! Хотя они и это сделали. Приезжали, говорили моему начальнику: «Увольняйте ее, она плохой работник». Как так?! И на каждом суде Алексей и его семья обвиняли меня: сначала я была «гулящая женщина», потом — «наркоманка», затем — «алкоголичка». Я приносила десятки документов, чтобы доказать, что это не так. Доказала. А им хоть что-нибудь будет за эту ложь? Ничего!

Одним словом, все очень печально… Я волнуюсь за Вову… В школу он до сих пор не ходит… Что будет дальше? Казалось бы, можно обо всем договориться. Ведь люди расходятся, разводятся — и даже никаких бумаг не пишут, спокойно общаются с детьми. А я звоню сыну — берет трубку Алексей: «Что ты хочешь?» Ну как так?! И зачем этот суд, если никто не выполняет его решения? Зачем?!

---

«Забирай ребенка, не вопрос. Если сможешь»

В подобных конфликтах журналисты обязаны выслушать вторую сторону, что мы и сделали. Алексей с готовностью ответил на наши вопросы. Естественно, он не считает себя агрессором, хотя лейтмотив его разговора — «сына ни за что не отдам». Мужчина настойчиво повторяет, что права каждого из родителей должны быть равными — «пятьдесят на пятьдесят».

— У нас с Инной возник конфликт, мы развелись. Был суд по поводу места жительства несовершеннолетних детей, который определил двоих детей оставить ей. Дочка воспитывается у нее. А сын ни в какую не хочет к ней ехать! Он сказал: «Я не поеду! Если вы меня в Минск отдадите в школу, я оттуда сбегу!»

Сын ходил в школу в Ракове, все было нормально, никаких проблем. Потом мама взяла, вырвала документы оттуда и перевезла в минскую школу. А ребенок туда категорически отказывается идти. Он привязан к местности, к Ракову, он здесь родился. Как в этой ситуации поступить, я даже и не знаю. Я буду делать так, как хочется ребенку, как ему лучше. Самое плохое — что сейчас сын не ходит в школу. Чтобы он не пропускал темы, я нанял репетитора, он занимается.

Сейчас идет суд отдельно на одного ребенка, на старшего — мальчика. Дело в производстве. Нам назначили психологическую экспертизу, чтобы определить, где и с кем ему находиться, окончательно.

Ранее суд вынес решение и на мальчика, и на девочку. Девочка с ней живет — никаких проблем. Она не дает мне видеться с дочкой. Я вообще не виноват в прихотях Инны, ее аморальщине. Она пытается всеми этими делами, детьми манипулировать. Со стороны мамы она, может быть, права. Но я тоже немножко должен права иметь, правильно? Закон пятьдесят на пятьдесят у нас в стране. А суд определяет, не спросив ребенка. Ему вот-вот 9 лет исполнится, взрослый мальчик. Ну как так?! Как такие решения можно выносить?

— Решения суда порой могут казаться несправедливыми. Но факт остается фактом: решение есть, сын должен жить с мамой прямо сейчас. Почему вы не соглашаетесь, нарушаете закон?

— Я не нарушаю! Она не приезжает, не забирает сына. Я вчера у нее был, например. Мальчик упирается, уходит от нее, не хочет там быть. Он прибыл, с сестрой побыл. Мама как бы есть мама. Никто его против не настраивает. Побыл, собирается сам и уходит, понимаете? Как мне в этой ситуации поступать? Ребенок не хочет. Я не могу насильно, на веревке затянуть его. Это все-таки не собака какая-то, это человек!

— Но ведь по закону дети могут только после 10 лет выбирать, с кем из родителей жить. Вы думаете, Вова достаточно взрослый, чтобы принимать такие решения?

— Он очень взрослый мальчик. Он у меня управляет любым видом транспорта, тренируется со мной стрелять в пейнтбол — детский, конечно. Мальчик есть мальчик, ему нужно, чтобы папа был рядом.

Тем более что мама захотела уехать в Минск. Взяла детей с собой, непонятно куда ушла сначала, увезла их к бабушке с дедушкой в Могилевскую область. Почему возник конфликт? Потому что я за своих детей переживаю. Несу ответственность. У меня ребенок пошел в Минск, не ходив в школу, и сдал экзамены на отлично. Сын полноценно получает должное образование — у бабушки, у учителей. Да, не в школе, не в коллективе. Но мы продолжаем посещать кружки, секции, на которые ходили. Пускай не все, но основные — спортивные.

Можно написать, что я не исполняю решение суда. Но ведь и она не исполняет! У нас есть соглашение, где сказано, что каждые вторые выходные месяца дочка должна быть у меня по адресу Раков, улица такая-то, дом такой-то. Этого не происходит. Еще ни разу такого не было. Можете написать. График — по будням с 17:00 до 20:00. Каждый раз она устраивает истерику, как будто конец света, если я дочку заберу покушать, погулять, чтобы она побыла с братом, и задержусь.

Тут вопрос такой, знаете… Мама хочет — пускай хочет. Пусть суд до конца все вопросы порешает. Пускай бы отдала документы! Я ей говорю: «Отдай документы, Вова походит в школу в Ракове, хотя бы год закончит». Она на это не идет, отказывается.

— Если суд и в этот раз примет сторону матери, что вы будете делать?

— Не знаю. Пускай думает сама, что делать. Я живу дома с ребенком, вот прямо сейчас, в данный момент, занимаюсь с ним уроками. Отпросился с работы пораньше. Я уделяю ему должное внимание. Программу соблюдаем — ту, которая в школе идет. Сейчас повезу его на секцию футбольную. Я даже не представляю как… Ну ребенок не хочет! Он категорически против! Ему через неделю будет 9 лет. Я тоже не враг своим детям. Я сам переживаю.

И кто мне может помочь? Вот такие решения принимаются в стране! Хотя в законе написано, что пятьдесят на пятьдесят в отношении детей — и у папы, и у мамы одинаковые права. А в итоге все равно все принимается в пользу матери! Хоть бы еще мнение ребенка учитывалось.

— Действительно, есть такие прецеденты, когда детей оставляют с отцом, но это скорее исключение.

— У меня есть ребенок, который общается со мной уже практически девять лет. Он здесь родился, у него здесь бабушка, дедушка, друзья. Везде зеленый свет. И — раз! — его взяли и выперли куда-то туда. Почему? Никто не понимает. Потому что маме так захотелось. Ну захотелось — пожалуйста. «Живи одна, а дети будут жить здесь», — говорю. И дочка подрастет — поймет. Я вчера брал дочку с пяти до восьми, гулял с ней. И с сыном мы постоянно ездим к Инне. Хотя она ни разу к нам не приехала за все это время. Возникает вопрос: кому больше надо?

— Алексей, есть вероятность, что вы хотите так наказать Инну, забрав у нее сына?

— Я хочу, чтобы детям было комфортно, вот и все. Я перестал общаться с бывшей женой. Общаюсь как с чужим человеком. Все, между нами ничего нет. Дети? Да, у нас есть дети. Я же ей сказал: «Забирай ребенка, не вопрос. Если ты сможешь это сделать». Она ни разу не попыталась этого сделать! Так о чем можно говорить?

— Вы часто бываете с сыном у Инны?

— Вчера были. Перед Новым годом были. Сейчас реже ездим: зима, поздновато собираться, согласитесь. И ребенок не хочет.

Я не знаю, как это урегулировать. Как пойти в школу? Мне говорят: вози в школу в Минск. Но от меня до минской школы — 50 километров. Туда-обратно завези, в обед забери — с работы нужно отпрашиваться. Неудобно. Это глупо. Мы ходили в школу в Ракове, хорошо занимались, не было проблем, а тут взяли!.. Ладно, дочка маленькая, 4 годика, я понимаю, что ей нужна мама. Но пацан уже взрослый. Другой бы сказал: «Забирай и будь здорова!» Но я не такой. Мне не все равно. Она мама, а я папа. Я живой человек тоже, имею права. Я не пьяница, у меня нормальный заработок. У меня здесь все родственники, к которым сын привязан, а у нее там никого нет. Если с ребенком что случится, кто за это будет отвечать?

— Есть много мам-одиночек, и они нормально выращивают детей. Справляются.

— Пожалуйста. Пусть выращивают. Я детей своих рожал не для того, чтобы они жили непонятно как и непонятно с кем. Вам просто судить, для вас это чужие люди. А я со своей колокольни иначе сужу.

— Инна говорила, что приезжала к вам в Раков с решением суда, но ее не пустили к сыну, сказали, мол, частная территория, иди прочь.

— Куда она приезжала? Я не знаю. Если это было в доме родителей, это их личное право. Не хотят ее видеть — и все. Какие вопросы? А вы пустили бы на свою территорию человека, если бы не хотели его видеть?

— Подождите, вы же сейчас немного лукавите. Только что говорили: «Есть решение суда, пусть приезжает и забирает». Вот она приехала с решением суда.

— А ко мне домой никто не приезжал за ребенком. Если она к моим родителям приезжала, то, извините меня, это уже их право. Я не могу указывать, что им делать.

— Ага. Но если Инна приедет именно к вам домой с решением суда, то вы без вопросов отдадите ей сына?

— Это не игрушка, и я его отдавать не собираюсь. Если она сможет его забрать, не причиняя вреда, не совершая насильственных действий, то никаких проблем.

— Сын всегда был так сильно привязан к вам, с самых первых лет?

— Ну… В принципе, да. Мама была мамой, конечно. Она и сейчас остается мамой.

— Вы когда-нибудь думали о медиации? Это направление на стыке юриспруденции и психологии, которое помогает бывшим супругам в подобных конфликтах. Чтобы закончить уже эти суды и договориться.

— Я ей сказал: «Пускай дочка у тебя будет. Занимайся воспитанием. Ты можешь Вову взять на выходные, я — Таню взять на выходные». Чтобы не было такого, что она увезла ребенка к родителям в Могилевскую область, ничего не сказав мне об этом. Меня эта ситуация не устраивает. Родители имеют равные права и обязанности. Я обязан заниматься воспитанием. Вот я и занимаюсь им. Получается, все ее, а моего ничего? Права у меня тоже есть по закону. Поэтому я в суды хожу и борюсь за это все. А переговоры… Ну какие могут быть переговоры? Я пытался, разговаривал так и так: «Таня учится с тобой, Вова — со мной. Никаких вопросов. Ты сможешь одного ребенка вырастить, и я смогу одного вырастить».

— Алексей, вы говорите о равных правах. Предлагаете, чтобы сын жил с вами, а дочь — с Инной. Но получается, что это решение вы приняли единолично. А «пятьдесят на пятьдесят» подразумевает, что вы оба принимаете решение, договариваетесь.

— Ну так оба и должны принимать решение, как по-другому?

— Но это ваше решение.

— Значит, надо какую-то назначать… Я не знаю, кто это все назначает в таких делах. Медиация или еще что-то. Я вообще не понимаю, что это такое. Я первый раз в такой ситуации. Во всех разговорах-переговорах у Инны все идет в одном направлении, а у меня — в другом. Договориться не получается.

У нас будет суд по одному ребенку. Решение еще не вынесено. Назначена психологическая экспертиза по Вове, квалифицированные психологи будут определять, к кому больше привязан ребенок. И это станет весомым аргументом.

Как есть. Никто никому зла не желает. А если она мне и желает, мне по барабану. Я вообще не виноват в этой истории. Виновата она на 200%.

То, что касается детей, — это больнее всего. И самое обидное, что страдаем не мы, а дети. А как это порешать? Мирно не получается.

Да, я понимаю, что сейчас в суде такая практика: детей мамам оставлять. Но это мое, и я буду идти до конца, чего бы мне это ни стоило. Вот и все. Я понимаю, что, если они уедут в Минск, я потом этих детей не увижу.

Может быть, нужно менять закон, чтобы права были у обоих родителей, а не только у мамы?

Никто же не думал, что так все закончится. Но так получилось. Назад дороги нет. Детей разделять тоже нельзя. Не хотелось бы. Но я согласен сделать так, чтобы дети максимально часто виделись. Я могу приехать после работы, а она пускай на выходные приезжает. Мы пробовали так делать, и все получалось вроде бы на начальном этапе. Все условия созданы были. У нас тут, в Ракове, дом. И вдруг — бах! — вырвали детей в двухкомнатную квартиру! А ведь здесь ходили в садик, были в нормальном уважении. Небольшой поселок, все меня знают. А что в Минске? Там уход гораздо хуже.

Читайте также:

• «Отомстить бывшей или бывшему через ребенка — это прямо национальная болезнь». Психолог о том, почему родители превращаются в монстров, когда делят детей

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by