«После 8 лет тюрьмы подросток сможет сделать наркотик из подручных средств». Как люди с былыми зависимостями создали в деревне реабилитационный центр

22 ноября 2019 в 8:00
Автор: Татьяна Ошуркевич. Фото: Анна Иванова

«После 8 лет тюрьмы подросток сможет сделать наркотик из подручных средств». Как люди с былыми зависимостями создали в деревне реабилитационный центр

Автор: Татьяна Ошуркевич. Фото: Анна Иванова

В 10 лет выпил первую рюмку водки, в 13 употребил опиум внутривенно, в 20 впервые получил судимость. Александр говорит, у него был выбор: завершить десятилетие отсидок очередным сроком или пойти в реабилитационный центр. Сейчас ему 38 лет, криминальное прошлое сменилось идеальным настоящим: жена, двое детей, успешный бизнес и благотворительность, а сам мужчина седьмой год работает в центре, где когда-то был пациентом. Говорит, нам не стоит даже пытаться понять, как это — переехать из города в деревню, чтобы без средств восстановить «мертвое» здание. Об этом знают только сотрудники центра — у них личные отношения с зависимостью. И местные жители, которые красили здесь стены, собирали мебель и укладывали пол. Репортаж Onliner — из деревни на юге Беларуси, где простые ребята возвращают к нормальной жизни «людей без будущего».

Это Городная — центр белорусского гончарства с 1587 жителями. В обычной местности этот двор выделялся бы среди других внешним видом: с яркими глиняными горшками и разукрашенным гаражом. Но в этой деревне творчество — дело привычное, и под эти правила подстроил свою жизнь Александр. Говорит, если бы десять лет назад ему сказали, что он будет вторым гончаром Беларуси, громко рассмеялся бы, плюнул в землю и сделал очередную затяжку. Такого сценария он для себя точно не видел.

«Наркотики — это как любить девушку: вы расстались, а потом снова сошлись, потому что вас тянет»

— Крал, колол наркотики, сидел в тюрьме — вот что я делал до реабилитации. С вами на таком языке нормально говорить? — иронично спрашивает он и проводит нас в дом.

Александр сидит на диване в комнате рядом с мастерской, где ждет работы его коллекция горшков на продажу. Он много говорит о ней, пока старается найти слова помягче, чтобы описать бо́льшую часть своей жизни. В один момент сдается и рассказывает все как есть.

— Это был мой образ жизни с 13 лет: девяностые, разгар преступных группировок. Мы смотрели на этих ребят с черными «мерсами», с BMW, в кожанках и золотых цепочках. В садике я хотел быть похожим на Гагарина, а потом повзрослел и понял, что нужно быть таким — брать от жизни все. Думал, стану авторитетом — все сложится. А это подразумевает образ жизни, который преследуется законом. К счастью, авторитетом я так и не стал.
Александр говорит, что он из правильной семьи, которая ни в чем не нуждалась. А вот у его друзей все было иначе: родители могли выпивать, были простыми людьми, за детьми следили не всегда. Александру же многое запрещали.

— Друзья приходили домой, когда хотели, и курили. Я им завидовал. И представьте, что все это было в то время, когда наколки, сигареты, гитара — вот такой образ был очень модным.

Игра на гитаре так и осталась самой безвредной привычкой мужчины. В 10 лет он начал курить, пить алкоголь, а в 13 — колоть наркотики. Зависимость проявилась ближе к 18 годам.

— Все это стало нормой моей жизни. Понятно, на это нужны были деньги — минимум $30 в день. К 18 я уже воровал у стариков и в квартирах. Мне все сходило с рук: отец был милиционером. Представьте: мой дед — главный коммунист в Бобруйске, дядька — заместитель Зюганова, так что отец был воспитан очень правильной семьей, и ему было тяжело, когда его друзья оттягивали меня прямо во время кражи из ларька. Но когда мне исполнилось 18, отец сказал: «Ты совершеннолетний, больше я тебе помогать не буду». В 20 лет меня осудили за угон. В общей сложности у меня получилось пять судимостей, отсижено около 10 лет. Когда я выходил из тюрьмы в последний раз, сказал: «Пацаны, я больше здесь не буду». Хотя тогда мне еще пообещали, что кровать для меня придержат…

Это — краткий пересказ истории отношений Александра с наркотиками, которые не прекращались даже в тюрьме. Мужчина говорит, там у него были связи, и получать желаемое «на зону» оказалось легко.

— Я был на учете как злостный нарушитель режима содержания — организатор доставки наркотических веществ. Больше чем полсрока провел в изоляторе — это такая тюрьма в тюрьме. Да, я очень любил наркотики, но хотел, чтобы мне не было от них плохо. А как это сделать? Я начал пить. Так и пошло: если не кололся, то пил, если не пил, то кололся, или пил и кололся вместе. Понимаете, это как любить девушку: вы расстались, а потом снова сошлись, потому что вас тянет. Я понимал, что вырваться не могу. Однажды ко мне в изолятор зашел серьезный блатной мужик. Мы с ним начали размышлять о жизни, и ко мне пришло понимание, что надо что-то менять. Я вышел из тюрьмы, узнал о центре — понял, что мне нужно идти туда.

В 2013 году Александр приехал на реабилитацию. Говорит, никто не верил, что он продержится хотя бы неделю. А через месяц стало понятно, что намерения у парня серьезные.

— Там я встретил ребят, с которыми сидел. Понял, что эти люди стали другими, у меня тоже появился шанс. Я пришел, говорю: «Помогите, хочу завязать».

Через год он стал пятым сотрудником, на котором держится центр реабилитации для зависимых от алкоголя и наркотиков.

— Сейчас я занимаюсь гончарством. Мне предложили позаниматься — у меня получилось. Я и своей жене первыми подарками дарил эти горшочки. Она с подругой смеялась, что здоровый мужик таким занимается. А сейчас я готовлю большой заказ на 800 рублей в Гродно. Понимаю, что всего этого могло бы не быть, не попади я на реабилитацию к Андрею.

Андрей — это тот самый человек, благодаря которому старая школа без признаков жизни превратилась в центр помощи.

«Когда в 15 лет в твою жизнь приходят проблемы, ты не разбираешься, что наркотики — это плохо»

Здание старой школы в Новом Поселке возле Городной внешне напоминает сельсовет, а не дом для реабилитантов. Здесь, в кризисном отделении, протекает первый этап, с которого человек начинает возвращение к нормальной жизни. Рядом за забором блеют овцы, по двору бегают куры, а собака Жуля ластится к ногам. За всем этим хозяйством следят «пациенты». Андрей говорит, что так они привыкают к ответственности и адаптируются к миру, который не прощает безделья.

— В наших комнатах все по-холостяцки, — говорит он и проводит нас в общее помещение. Оно больше напоминает школьный класс: за столом сидит мужчина, читает вслух книгу и ни капли не напрягается, услышав незнакомые голоса. Рядом с ним сидит парень, смотрит то на соседа, то в свою книгу и иногда с недоверием поднимает глаза на нас.

— Здесь 18 койко-мест, но сейчас только три реабилитанта, — продолжает рассказывать Андрей. — Сюда приходят люди с улицы: они могут пробыть или четыре месяца, или четыре часа. Скажут: «Извините, не мое», — и уйдут. Силой мы никого не удерживаем, это зависит только от желания человека. Бывает, что милиция начинает поджимать, и кто-то от безысходности идет сюда. А бывает, рассудок начинает осознавать суровую действительность. Вот вчера приехал парень, сказал, что устал от такого образа жизни, хочет все изменить.

Люди попадают к нам с алкогольной и наркотической зависимостями. Их реабилитация занимает 4—6 месяцев. К этому времени человек понимает, что ему придется изменить свой образ жизни и решить, готов ли он к такому. Уходит в отпуск на два дня, возвращается, и мы смотрим, готов он идти дальше или нужно начинать сначала. На втором этапе, в Барановичах, человек уже выезжает в отпуск, может гулять и медленно интегрируется в общество. Третий этап — это полная адаптация, мы за реабилитантом только присматриваем.

Это место начало существовать семь лет назад. Человек, с которого все начиналось, уехал в США. Андрей говорит, на одной из европейских конференций он узнал об идее такого центра, загорелся, начал развивать тему в Беларуси.

— Сначала это был деревянный домик в Барановичах. Все началось с двоих людей, потом присоединились другие волонтеры — все эти люди были христианами веры евангельской. Теперь таких отделений в стране 12. Мы с семьей переехали сюда шесть лет назад. С этого времени здесь и начала действовать реабилитация.

Эта школа, говорит Андрей, была в плачевном состоянии. На аукционе ее оценивали в $15. Купить здание можно было при одном условии: если здесь будет проходить оздоровительная деятельность. Купили, зарегистрировали — вопрос был решен. Осталось выбрать того, кто станет всем руководить.

— Должность предложили мне, — говорит Андрей. — Просто я сам в 2007 году проходил реабилитацию, в моей жизни были проблемы, я понимаю, что к чему. Три с половиной года я жил в Светлогорске, помогал людям с похожими проблемами. Потом мне поступило предложение переехать в Новый Поселок. Я посоветовался с женой — и мы оказались здесь.

В ответ на вопрос, как это — взять и переехать из города в деревню, мы слышим следующее:

— Мы с вами просто рассуждаем по-разному: для меня высшая цель — это не благоустройство быта. Помощь человеку — эта цель на порядок выше. Я сам занялся отделкой школы, местные помогали бесплатно: кто-то красил, кто-то шпаклевал, кто-то штукатурил стену или делал стяжку, плитку клал или собирал мебель.

Теперь центр в хорошем состоянии. Андрей говорит, что все это было куплено на деньги с пожертвований: на одну мебель насобирали $10 тыс. Содержание одного реабилитанта в месяц обходится в 100 рублей: сюда входят «коммуналка», проживание и оплата времени сотрудников. В целом в месяц на нужды заведения требуется 4 тыс. рублей. Чтобы минимизировать расходы, Андрей решил завести хозяйство, и на какие-то продукты жильцам тратиться не приходится. Правда, и при таком раскладе средств хватает только на то, чтобы закрыть вопросы с налогами и зарплатами. Работники получают здесь 330 рублей, Андрей, как руководитель, — 430. Говорит, у него в семье пять людей: он, жена и трое детей, — а жить помогает пособие на ребенка — дополнительные 500 рублей.

— У нас в Беларуси есть государственный центр по реабилитации. По его статистике, за год они помогли адаптироваться к нормальной жизни 60 людям. Что по цифрам у вас?

— Около 70% у нас возвращаются к нормальной деятельности — по всем отделениям получается около 100 человек, — говорит Андрей. — В принципе, сложно оценить, скольким людям ты помог. Когда получается с кем-то одним, это уже здорово: все нужно склеивать по кусочкам. Думаю, результат зависит от мотивации: если нужны цифры и отчеты, это одно, а когда тебя интересует личность, ты выкладываешься, чтобы получился полноценный член общества.

Андрей говорит, о его центре люди узнают через сарафанное радио. Он и сам, чтобы помочь, по случаю рассказывает свою историю.

— Может, это не самая красивая ее часть, я бы сейчас многое изменил, но, когда в 15 лет в твою жизнь приходят проблемы, ты не разбираешься, что наркотики — это плохо. А в детском возрасте человек социально не защищен.

— Часто случается, что 15-летние ребята не понимают, что они попробуют наркотики и могут сесть в тюрьму. Как это решает проблему?

— Она остается. Я бы предлагал вместо тюрьмы сначала пройти реабилитацию — такая займет полтора года. За это время мышление человека может поменяться.

Давайте спросим у тех, кто вышел, как их поменяла тюрьма. Знаете, кем будет подросток через восемь лет отсидки? Профессиональным уголовником. Он будет знать, как красть, и сможет написать диплом по химии, как приготовить наркотик из подручных средств.

Что делать с ним дальше, сажать? Изолировать человека — это путь наименьшего сопротивления. Работа с личностью требует времени, средств и нервов. В тюрьме человек какое-то время не будет мешать обществу, но даст о себе знать, когда освободится.

«Ложился спать — мне казалось, что кто-то со мной говорит»

В общей комнате становится тихо: мужчины прислушиваются к нашему разговору, а когда мы выходим в коридор, встречаемся с 27-летним Александром. Сейчас он проходит последний этап реабилитации. В отличие от остальных, ему можно гулять и ездить в отпуск, а еще он готовит еду для всех, ведет нас на кухню, где уже пахнет курицей с овощами.

— Я здесь уже во второй раз. Впервые, в 2017 году, не закончил программу — ушел добровольно. Поступил еще раз, теперь полгода у меня заключительный этап. В тот раз мне оставался месяц, но было очень тяжело. Попал сюда из-за алкоголя, но это последнее, до этого было и похуже. С 14 до 18 лет в моей жизни был «клей». Ну я все попробовал, потом бросил: стало неинтересно. У меня случилась депрессия, я даже думал о суициде. Появились очень сильные головные боли, мне поставили невралгию тройничного нерва, сделали МРТ — ничего не нашли. Сказали, застудил: шапку в молодости не носил, — шутит Александр. — Оказалось, что-то психологическое. Я ложился спать — мне казалось, что со мной кто-то говорит, становилось очень страшно. Когда попал сюда и впервые вышел, не заметил, что голова перестала болеть. Ну вот и получилось: почувствовал себя лучше — начал выпивать просто от нечего делать. Теперь понимаю, что нужно все это довести до конца.

Соседу Александра Сергею 46 лет. Говорит, оказался здесь, когда поссорился с любимой женщиной.

— Она схватилась за нож, а я защищался и сломал ей руку. Понятно, этот конфликт был в алкогольном состоянии, мне присудили два года домашней «химии». Год я продержался, там все строго. А потом получил три нарушения. Мне предложили идти либо в тюрьму, либо сюда. Вот так я здесь сижу четыре месяца, через несколько дней иду в отпуск. Все это время держусь, желания выпить нет. Мне предложили остаться еще на два месяца, я согласился. Сейчас даже не курю, забыл, как матом ругаться. А тогда не мог найти слов, чтобы связать предложение. Оказалось даже, что я вслух плохо читаю, — теперь учусь. Я хочу вернуться к нормальной жизни и устроиться на работу.

В этом месте не питают лишних надежд: процент людей, готовых относиться серьезно к своему состоянию, низкий, а желающих меняться — критический. Но встречаются и те, кто готов держаться до последнего. Андрей проводит нас к выходу и говорит, что сюда приходили даже 60-летние мужчины, настроенные по-боевому: только вперед и к новой жизни. Но были и 17-летние, которые не продержались и месяца. Это разговор не о внутренней силе, наличием которой оправдывают человека или за отсутствие которой порицают, а о личности, решающей, вопреки всем навешанным ярлыкам, когда ей проявить стержень.

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by