Опустится ли нефть до $40 за баррель и чем это может грозить Беларуси? Разбираемся с экономистом

Все, кто следит за курсом, заметили, что нефть в последнее время довольно сильно просела. Если в апреле она стоила $74 за баррель, то в начале августа баррель опускался до $56. Более того, есть прогнозы, что нефть просядет до $40—45. А мы помним, как в конце 2015-го цены на нефть опустились до $40—45, что привело к кризису 2016 года. Может ли ситуация повториться сейчас и начинать ли волноваться? Разговариваем со старшим аналитиком «Альпари» экономистом Вадимом Иосубом.

— Вадим, это падение цены на нефть пугает, потому что в конце 2015-го — начале 2016 года мы наблюдали нечто подобное. Что происходит на рынках сейчас?

— В текущем году своего локального максимума нефть достигла в конце апреля, когда за нее давали более $74 за баррель марки Brent. С тех пор она снижалась, но снижалась волнами, то есть то росла, то опять снижалась. Последняя волна снижения началась в самом конце июля, когда нефть стоила $65 за баррель, и уже к 7 августа она опускалась до $56. После этого снова произошел взлет. Кстати, сильный взлет пришелся на вторник-среду нынешней недели. Сейчас цена на уровне $58,5 за баррель. Основная причина падения нефтяных цен — это общая экономическая температура в мире. Когда экономика в мире растет, потребление сырья, в частности потребление нефти, увеличивается, нефть и нефтепродукты становятся нужны в любой отрасли экономики.

Соответственно, и наоборот. Сейчас мы имеем дело не с кризисом, не с падением мировой экономики, а с замедлением ее роста. Этому способствуют, в частности, торговые войны США и Китая. Из-за этого идет замедление экономики в США, замедляется рост экономики и в Европе. Причем там тревожные сигналы не только в традиционно проблемной Италии, но и в Германии — драйвере ЕС. Соответственно, такие организации, как ОПЕК, Международное энергетическое агентство, которое занимается прогнозированием спроса и предложения нефти на мировом рынке, в последнее время пересматривают свои прогнозы спроса на нефть. По их данным, мировой спрос на нефть будет снижаться до конца текущего года и в следующем тоже.

— После того как во второй половине 2015 года цены на нефть опустились до $40 за баррель, мы помним взлет доллара и евро, а также последующий кризис. Могут ли цены на нефть сейчас упасть до такого уровня? Российские аналитики не исключают такого сценария.

В начале 2016 года цена на нефть опускалась на короткое время даже ниже $30 за баррель. Это больно ударило тогда по российской экономике. Для Беларуси это был двойной удар: через Россию, в виде снижения спроса на белорусскую продукцию, и непосредственно удар по отечественной нефтепереработке как бюджетообразующей отрасли.

Сейчас снижение мировых цен на нефть с текущих уровней вполне возможно, но вряд ли они упадут так низко, до $30 и ниже. В тот раз это было следствием сланцевой революции, США резко нарастили добычи сланцевой нефти и впервые за много десятилетий вошли в число экспортеров нефти. Они наращивают объемы добычи и экспорта и сейчас, но этот рост не носит уже взрывной характер, поэтому пока не видно причин для столь резкого обвала цен. Да и координация нефтедобывающих стран в рамках соглашения ОПЕК+ может помешать подобному обвалу.

— Каким образом такое снижение цен отразится на Беларуси?

— Не совсем корректно ставить вопрос о влиянии на белорусскую экономику этой ситуации и выгоде для белорусов. Кому-то выгодно, кому-то нет. Потребителям нефти и нефтепродуктов, наверное, выгодно. У нас, кстати, впервые за последнее время дважды снижались цены на топливо на копейку. Причем одной из причин называлось снижение мировых цен на нефть. Хотя тут присутствует, наверное, и причина популизма, и причина показухи. Смотрите, у нас топливо не только растет, но и падает, все рыночно. Но тем не менее, при растущих ценах на нефть опустить цену на копейку было бы тяжело.

Если говорить о нефтепереработке как об отрасли, то очевидно, что это им невыгодно. Как правило, цены на продукты нефтепереработки, то есть на бензин, дизельное топливо и другие продукты, связаны с ценами на сырье. И когда цена на нефть растет, растет прибыльность и маржинальность нефтепереработки, и наоборот. Но при этом тут еще нужно понимать, что изменение цены на нефть влияет на доходы нефтеперерабатывающей отрасли с временным лагом. То есть если сейчас что-то происходит с ценой, то на выручке, на прибыли это почувствуется через 3—6 месяцев.

Ну и рост цен на нефть — это не единственная проблема белорусской нефтепереработки. У нас есть проблема грязной российской нефти, налоговый маневр, который пока Россия нам никаким образом не компенсирует. Поэтому проблема снижения цены на нефть для нашей нефтяной отрасли не самая главная.

В перспективе полугода снижение цен на нефть может отразиться в виде снижения выручки от экспорта нефтепродуктов, доходов государства от экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, то есть теоретически и нескоро это может означать уменьшение притока валюты в страну, уменьшение предложения валюты на внутреннем рынке, и падение доллара может смениться его ростом.

Однако у нас уже с начала года доллар подешевел на 6%. То есть если его падение сменится ростом, то он будет медленным и растянутым. Ни о какой скачкообразной девальвации речи быть не может. Поэтому срочно бежать и покупать валюту на все содержимое кошелька я не вижу причин.

– Но, как вы правильно заметили, у нас, кроме просто влияния цены, еще есть вопросы с компенсацией налогового маневра. Если эти два фактора совпадут?

— Сам по себе налоговый маневр — это внутреннее дело России. Она сама решает, какие налоги брать, какие нет, какие увеличивать, а какие уменьшать. Поэтому тут дело не в самом налоговом маневре, а в вопросе компенсации и некомпенсации его для Беларуси. Жестких аргументов, почему Россия должна компенсировать эти потери Беларуси, нет. Нет жестких договорных обязательств. Беларусь тут апеллирует к духу законодательства ЕАЭС, где написано про равные условия хозяйствования для стран, по крайней мере в качестве цели.

Но тут еще важный вопрос в том, что Россия может изменить налоги, однако своим нефтеперерабатывающим предприятиям она эти потери от маневра будет компенсировать. Поэтому белорусская сторона говорит, что российским НПЗ это компенсируется, а белорусским — нет, и вот неравные условия хозяйствования. Когда Беларусь начала к этому апеллировать, россияне резко вспомнили про союзный договор и полгода мусолили тему более тесной интеграции. В результате все, по-моему, вернулось на исходные позиции. С одной стороны, Беларуси удалось отбиться от углубленной интеграции, а с другой — никто ничего нам компенсировать, похоже, не будет.

Нужно понимать, что потери от налогового маневра — это не только потери бюджета. Там есть и бюджетные деньги, пошлины, там есть то, что недополучат предприятия нефтепереработки и так далее. Это суммарные потери для экономики.

Опять же, к налоговому маневру в России готовились пять лет. То есть это даже не новость прошлого года, когда у нас стали обсуждать эту тему. Поэтому и готовиться к таким действиям с российской стороны можно было давно. И судя по всему, белорусский Минфин это сделал. К слову, факт отсутствия компенсации уже был учтен в бюджете этого года. При этом растут зарплаты и сильно растут реальные располагаемые доходы даже в условиях отсутствия компенсации. То есть жизнь не остановилась и даже белорусы не особенно почувствовали это на своих кошельках.

Причем это ведь не первый подобного рода шок для нашей страны и даже не самый болезненный. На рубеже 2006—2007 годов Россия нам подняла цены на газ фактически вдвое. Это было неприятно, потом последовали долгосрочные сложности для белорусской экономики. Но чтобы вся страна рухнула и все белорусы резко обнищали — таких последствий не было даже тогда. А растянутый по времени налоговый маневр — это менее тяжелое событие для белорусской экономики, чем по сути разовый рост цены на газ вдвое в 2007 году.

Есть такой парадоксальный взгляд, что в долгосрочной перспективе это пойдет на пользу при определенных шагах правительства. Беларусь получала нефть по сниженной цене и имела необоснованные конкурентные преимущества по сравнению с другими странами. А когда ты на входе имеешь дешевую нефть, зачем развивать экономику, проводить реформы и повышать конкурентоспособность, если есть источник нефтяной ренты? Из-за этого белорусская экономика десятилетиями не менялась. По мере пропадания такого ресурса, как дешевая российская нефть, придется вынужденно повышать эффективность, конкурентоспособность белорусской экономики, подтягивать ее к более развитым и эффективным странам. Делать это на политическом уровне никому не хотелось, но эта история с налоговым маневром не оставляет других альтернатив. В этом я вижу определенный парадоксальный оптимизм.

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!