«Сутками работают у нас не только врачи, но и медсестры, санитарки»

— Я, честно говоря, волнуюсь: не привык к визитам журналистов, не так часто они у нас бывают, — улыбается Сергей Спиридонов. — Работа у нас тяжелая. Можно сказать, что каждый день врачи РНПЦ «Кардиология» работают за двоих, проживают по две жизни. Очень тяжелые пациенты, операции большие. Поздно возвращаемся домой. Сутками работают у нас не только врачи, но и медсестры, санитарки… Не хватает времени нам. Если бы в сутках было больше 24 часов, было бы лучше.

О блестящей операции уже говорят все СМИ. Но что мы знаем о человеке, который провел ее собственными руками? Сергей не бог, не святой — обычный живой человек, который тоже устает, скучает по детям («слишком мало на них остается времени») и честно делает свою работу. Родился в маленьком Верхнедвинске — самом северном городе Беларуси. Долгое время работал хирургом в онкологии, а последние 11 лет проводит часы в операционной РНПЦ «Кардиология».

— Такие операции, как пересадка сердца, — это не что-то уникальное сегодня, а стандарт. В год мы делаем около 40—50 трансплантаций — если посчитать, то получится, что каждые две недели. Мы научились подготавливать и выхаживать таких пациентов. Но здесь особенность. Даше Кирикович в день операции, 7 июня, было всего 10 лет, только вчера ей исполнилось 11. А детям до 18 лет трансплантации мы делаем крайне редко. Аорта, сосуды — все значительно меньше, чем у взрослого человека… День рождения в нашем центре — такое тоже не каждый раз бывает. Мы, сотрудники и администрация, решили поздравить девочку. Собрались у нее в палате, было душевно, — говорит доктор.

По словам Сергея Спиридонова, удачная трансплантация — это не результат действий одного-единственного хирурга. Найти донорское сердце, доставить, подготовить, прооперировать, восстановить человека… Здесь работает огромная команда профессионалов. Чтобы из холодного предмета в контейнере со льдом сердце превратилось в максимально родное, бьющееся в груди, врачи прикладывают массу усилий, которые обычно остаются «за кадром».

— Координаторы сообщают нам, что есть донор, анестезиологи готовят орган, врачи-терапевты потом ухаживают за пациентом… Если из общего процесса выбьется хоть одно звено — все, провал… Прямо сейчас, пока я даю вам интервью, у нас работает бригада на заборе донорских органов. Нужна координация с Минским научно-практическим центром хирургии, с нами, с анестезиологами, с врачами той больницы, где происходит забор… Это большая работа, которая не видна, но на самом деле ведется каждый день.

Время ограничено. За четыре часа мы должны изъять сердце, привезти — из любой части страны — и имплантировать, запустить в кровоток. Нам очень помогает МЧС: предоставляет свои вертолеты. Если это город вдалеке от магистралей, мы часто используем вертолет. У нас есть всего лишь четыре или четыре с половиной часа на все про все.

— Так было и с Дашей?

— Да. Как раз ей понадобился вертолет. Летели из города на юге Беларуси.

Кто спас девочке жизнь своим сердцем? Имя донора мы, конечно, не узнаем: его охраняет медицинская тайна. Про этого человека точно можно сказать лишь одно: он (или она) не писал(а) запрета на использование своих органов после смерти. В Беларуси действует презумпция согласия: после того как зафиксирована смерть головного мозга, органы по умолчанию могут быть использованы и спасти чью-то жизнь, если только человек заранее не написал отказ. В практике такие случаи — отказы — были, но очень редко.

— Специально обученные люди приезжают и забирают донорский орган. Сердце находится во льду, в специальном контейнере, в растворе, но при температуре чуть выше нуля, чтобы сохранить жизнеспособность. Этот раствор может эффективно «консервировать» сердце в течение четырех часов с момента забора, — объясняет Сергей Спиридонов. — А мы здесь ждем орган. Раньше, при первых трансплантациях, все было более эмоционально. Волновались. Но за годы привыкли. Действуем холодно, отточенно.

— Многие врачи сегодня говорят о потребительском отношении пациентов. Медицина у нас бесплатная, следовательно, и отношение к врачу такое: «Ты должен, давай обслуживай меня». Что вы думаете об этой проблеме?

— Врачи — это не обслуживающий персонал. Побывать в больнице, и тем более на операционном столе — это не в магазин сходить или в автомастерскую заехать. Важно взаимодействие между пациентом и врачом. Есть такие пациенты, которые даже не знают, как зовут врача, который его прооперировал. Ну что скрывать… Есть такая проблема.

Я убежден, что врач должен к каждому пациенту относиться с уважением. Помогать — вот суть нашего дела, вот зачем мы здесь. Но вы должны понимать, что врач — такой же человек, как и все остальные. Могут быть проблемы дома, на работе… Я не могу постоянно ходить с улыбкой. Но в любом настроении врач должен оказывать помощь — это константа.

Прямо во время интервью звонок: появился донор! Нужно срочно действовать. И в этом потоке решений, от которых в прямом смысле зависит жизнь человека, трудно не выгореть, не истощиться, остаться человечным. Судя по словам пациентов, у Сергея Спиридонова получается быть человеком, а не только врачом.

— Что происходит в операционной во время пересадки сердца?

— Все очень просто, — смеется Сергей. — Сердце реципиента эксплантируется, и на его место пришивается донорское. Если вам нужно простое объяснение — вот оно. На самом деле процесс, конечно, более сложный. Чтобы головной мозг человека не погиб, пока нет собственного сердца, нужно подключить его к аппарату искусственного кровообращения. За работой этого аппарата следит врач-перфузиолог. На самом деле большинство операций в кардиохирургии происходят с искусственным кровообращением. Собственное сердце останавливается, а вместо него работает аппарат.

— Назовите, пожалуйста, три главные проблемы в трансплантологии сегодня.

— Во-первых, это нехватка донорских органов. Она существует во всем мире. Второе — борьба с инфекциями. Это большая проблема. После того как человеку имплантировали донорское сердце, нужно принимать иммуносупрессивные препараты, чтобы не возник криз отторжения. Дремлющая инфекция может перерасти в активную. Иногда возникают пневмонии, которые нужно лечить более агрессивно, чем в обычных случаях. И здесь возникает третья проблема. Любой криз отторжения, любая инфекция, которая случилась в РНПЦ «Кардиология», почти что в 80% случаев купируется. Наши врачи научились работать с такими пациентами. Но если осложнение возникает в районных или областных больницах, там не хватает опыта… Нам нужно обучать врачей-терапевтов из этих больниц.

Когда официальный рабочий день у Сергея Спиридонова закончится, он не снимет белый халат, не поспешит к жене. Он пойдет в палаты — к тем самым людям, которых прооперировал… Может быть, кто-то из них так и не узнал имя Сергея Спиридонова. А вот ему важно знать, что пациенты — в порядке.

— Сергей, от души вам говорим: спасибо!

— (Улыбается. — Прим. Onliner).

«Лучший подарок в день рождения — результаты биопсии: сердце приживается»

Даша Кирикович, героиня этой истории, вчера отпраздновала день рождения в больничной палате. 11 лет, новое сердце, толпа журналистов. Но на этом история не заканчивается. Самый тревожный период (кроме недель в листе ожидания, когда непонятно, будет донорское сердце или нет, а счет идет на дни) — это первые полгода после трансплантации. Мы держим за Дашу кулачки! Как и вся страна.

Хотя поводы для тихой радости уже есть. В день рождения пришли результаты биопсии — новое сердце приживается. А сегодня Даша ходила по коридору. Ровно шесть минут. Сама.

Серьезные проблемы с сердцем у девочки обнаружили в 6 лет. Даша жила самой обычной жизнью: школа, самокат, скейтборд, — а ее сердечная мышца год за годом предательски качала кровь все слабее и слабее. 40%, 20%, 10%…

— В апреле моя девочка совсем обессилела. Нам сказали: ждать нельзя, нужно срочно оперировать. И поставили в лист ожидания. Мы были в больнице, когда случился страшный приступ. Даша потеряла сознание, сбился сердечный ритм. После этого нас положили в реанимацию РНПЦ детской хирургии. Но дочка была в сознании. Просто мониторили, чтобы больше не случилась потеря сознания. Мы два месяца не выходили на улицу. Страх был очень сильный. До операции каждый день проживали так: прожили — и слава богу, — говорит Елена Кирикович, мама Даши. — Медицинская команда там была просто супер! Такое отношение к ребенку! Даша пришла на операцию полностью подготовленная. Когда она очнулась, мне врачи с удивлением говорят: ваш ребенок знает больше, чем у нас знают взрослые.

Даша такая молодец! Перед операцией в шесть утра она позвонила мне и сказала: «Мам, пожелай мне удачи!» Я не выдержала, расплакалась… После операции моя девочка сразу сама задышала. Вечером уже махала мне ручкой, мне разрешили ее увидеть. В день рождения пришли результаты биопсии: сердце приживается. Результаты очень хорошие — и это лучший подарок.

Со стороны, конечно, картинка красивая: ходим сами, завтра нас выписывают. Но, если честно, сейчас много тревоги. Прием препаратов — по часам. Подавляется иммунитет. Очень много таблеток первое время. Болеть ни в коем случае нельзя. Ни ОРВИ, ни самая легкая инфекция… А как защититься?.. Мы столько прошли, и оплошать из-за того, что кто-то чихнул, просто не имеем права. Конечно, будем регулярно ездить сюда на контроль. Мы должны справиться. Крест ведь дается по силам.

Сегодня я хочу сказать врачам спасибо. Поблагодарить всех! Божьи люди работают в медицине. Хирурги, все, кто принимал участие в операции, кто сейчас ухаживает за нами, сотрудники РНПЦ детской хирургии, которые помогли дождаться операции на позитиве, — большое вам человеческое спасибо!

Наш канал в «Яндекс.Дзен»

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by