Японцы считают, что у каждого человека Богом определена его миссия, или по-японски Икигай. По признанию Ростислава Янковского, его икигай — сцена. Больше он ничего не умел делать: ни сажать цветочки, ни кулинарить, ни водить машину, ни воспитывать детей, ни заниматься педагогикой. Все это с успехом делала его единственная на всю жизнь жена Нина Давидовна. Он даже не знал, где что в доме лежит, однако, когда выходил на сцену в том или ином образе, могло показаться, что перед нами мастер на все руки. Он действительно был мастер. В сфере интеллектуальной работы.

Ему всегда хотелось играть много. Он был ненасытен и нес на этот алтарь все. Казалось бы, уже можно ограничиться идущими с его участием спектаклями. В остальное время отдыхать, подлечиваться. Если по настоянию врачей ложился в стационар, все равно не разрешал отменять свои спектакли, даже выезжал на гастроли. Директору театра приходилось давать врачам расписку и рисковать. Приезжал на сцену из больницы. Играл. Возвращался назад. К нарушению режима артистом врачи привыкли.

Всегда, когда он появлялся на сцене, раздавался несмолкаемый шквал аплодисментов. Он яркий, красивый, запоминающийся. И после восьмидесяти лет старался держать форму, яростно спорил и оставался актуальным в своей профессии. Без Ростислава Ивановича Янковского невозможно представить не только Национальный академический драматический театр имени Максима Горького и наш кинематограф, но и все культурное пространство Беларуси. Пусть не обижается замечательный артист выражению современной лексики: он — бренд отечественного театра, марка качества, своеобразный сценический и кинематографический символ страны.

Это подтвердило вручение премии Союза театральных деятелей России — «Золотая маска». Награду «За выдающийся вклад в развитие театрального искусства» он получил в хорошей компании: Юрий Соломин, Лев Додин, Борис Эйфман.

На спектакли Янковского ходили по нескольку раз. Это, пожалуй, была единственная в Беларуси звездная фигура, которую знали абсолютно все. Не только по театру. По кино, клипам, сериалам, общественной деятельности. Он бренд и фишка театра, король и ферзь, патриарх и любимец публики, обладатель всех возможных в театральном мире наград и званий, гуру молодежи, почетный гражданин города-героя Минска, неприкасаемый. Услышав это последнее определение, Янковский, помню, искренне возмутился:

— Что означает «неприкасаемый»?

— Это значит, что Янковского и его спектакли опасно критиковать. Кстати, вы, Ростислав Иванович, как относитесь к критике?

— Смотря к какой. Сейчас критики разбрасываются словами: кого-то называют талантливым, кого-то великим, гениальным. Но это все сложные понятия. Только Бог знает, что это такое. Я люблю конструктивную критику, а не цензуру, осуществляемую критиками. Критерии оценок у некоторых пишущих про спектакли мне непонятны. За исключением трех-четырех имен в вашем цехе все те же самые лица и неизменность оценок. Где смелые, доказательные, аналитические современные мысли?

От себя добавлю, что Янковский часто ввязывался в споры с критиками. Горячился, нервничал. Даже наши личные отношения часто балансировали на грани «любви-ненависти». Столько хулы я выслушала от Янковского, что впору обидеться. Но он незлопамятен. Проходит время, и он с тобой соглашается. Более того, беспокоится, когда критики молчат. Он не собирал собственный архив. В лучшем случае прочтет и свезет газетку на дачу. Там в растопку. Но своими человеческими привязанностями не разбрасывался. Дружить умел. И старался всем помогать, пользуясь своим статусом и влиянием.

…Проведя юность в России и Средней Азии, Янковский с 1957 года украшает белорусское искусство, являясь патриотом отечественной сцены. Он защищал ее, будучи депутатом, сенатором, членом многочисленных общественных советов. Он мог, открыв дверь в кабинет любого руководителя или чиновника, заявить о нуждах актерской братии и потребовать справедливости. Его лично поздравляли с юбилеями президент и митрополит. По-детски радовался наградам и званиям, но не терял голову от «звездности».

Его товарищ по сцене, ныне известный работающий в Москве актер и певец Алексей Шедько, представитель более молодого поколения, признался:

— Он один из немногих людей, кто помог мне разобраться в действительно сложной ситуации, когда я, не имея ничего, пришел в театр буквально с улицы после какой-то безумной гонки за звездами, где-то в каких-то дальних и ближних странах, претерпев массу несчастий и стоя перед ужасно грустным фактом, понимал, что все нужно начинать сначала. Он не выхлопатывал для меня квартиру, не добивался повышения зарплаты. Он просто поддерживал во всем, понял меня, поделился своим теплом, как настоящий друг. Мне повезло.

Мне много раз посчастливилось брать у него интервью и писать о нем. Как-то редко транслировала его мысли о духовности. Сейчас хочется их вспомнить, особенно после спектакля «Вечность на двоих», который по времени был последним у актера.

Р. И. Янковский: «Духовность — это рождение ребенка, желание его иметь и получить свое продолжение. Духовность — это воспитание совестливости, доброты и культуры. Тогда человек интересен. Духовность — это сложность человеческих чувств, восприятия жизни, единение с вечностью, с природой, с любимой, с ребенком, со стариком, с твоей Родиной. Когда это пропадает, происходит катастрофа. Например, эпидемия попсы. Я боюсь равнодушия и предательства, пустоты. Это бездуховность».

Хочется привести еще одно высказывание Ростислава Ивановича о характере актерского труда:

― Многим актерская работа кажется легкой и приятной, увлекательной, как любая игра. Это не так. Иногда говорят, что легко играть главные роли: все тебе помогают. Я их переиграл сотни. Если ты главное действующее лицо, то должен тянуть спектакль на себе, идти, как говорят, коренным в упряжке. Тяжело играть и эпизодические роли. Материал небольшой, но в нем сконцентрировано многое. Не каждому дано вложить большой смысл в небольшое содержание. В театре эпизодов у меня давно нет. В кино — случаются. Вот «Статский советник». Какая там роль? А говорят, запомнился.

Ростислава Ивановича не раз упрекали за то, что он слишком жаден до работы. Все-то ему мало, хотя интересными ролями никогда не был обделен. Для любого актера желание много работать — естественное и необходимое. В последние годы, испытывая проблемы со здоровьем, Янковский больше всего боялся длинных пауз в работе, хотя и уговаривал себя переключиться на чтение книг, музыку, общение с природой. Не получалось. Спасибо родному театру — всегда что-нибудь находили.

Он сыграл много дуэтных спектаклей с народной артисткой БССР Белой Масумян. Играли с нею любовь в молодые годы — «Двое на качелях», «Варшавская мелодия». Играли любовь зрелую «Наедине со всеми», «На золотом озере». В спектакле «Вечность на двоих» — любовь, как золотая свадьба, проверенная временем и преданностью.

С народной артисткой СССР Александрой Климовой Янковский играл спектакли, известные за пределами Беларуси, — «Макбет», «Антоний и Клеопатра», «Гамлет», опять же «На золотом озере».

Однажды я спросила у Янковского, как ему за такую большую жизнь удалось избежать сплетен и грязи, никогда не попадать в скандальную хронику. Ответ был такой:

— Панацея от всех бед — моя семья. Я люблю ее и представляю жизнь только в семье. Не хочу быть оракулом, это смешно, но мне кажется, что самое главное в жизни — это выбор профессии и жены. Боюсь называть себя счастливым человеком, но я доволен тем, что у меня есть, и я себя реализовал. Я же еще не сваренное яйцо. Многое возмущает, раздражает, мешает работе, семье, тебе самому. Это счастье, когда у тебя есть в жизни человек, который тебя любит и ждет. Есть любимая работа. Это очень просто — и вместе с тем очень сложно.

Янковские — это династия, клан. Ростислав Иванович — старший в этом клане. Никак не заживала рана от потери брата Олега Янковского. Наверное, он знал о нем то, чего не знал никто.

— Когда я его растил, он был озорной, шебутной. В зрелые годы стал очень образованным и строгим в оценках. Я даже стал побаиваться того, что он скажет о моих ролях. Далеко не всегда хвалил. В кино мы встретились в фильме «Служили два товарища». И все.

Сам Олег Янковский был благодарен старшему брату за то, что, по его словам, «получил дар, а может быть, наказание быть актером. Ростислав в буквальном смысле за руку привел на сцену. С тех пор стал мучиться и наслаждаться благородной, прекрасной, трудной, подчас невыносимой, упоительной профессией».

Всеми узнаваемое лицо Международного кинофестиваля «Лістапад», Ростислав Янковский как гостеприимный хозяин всегда принимал своих друзей-кинематографистов. Их у него было великое множество, потому что создал кинообразы, что вошли в «Золотой фонд» мирового кино, — «Красные листья», «Служили два товарища», «Ватерлоо», «Я, Франциск Скорина...», «Володя большой, Володя маленький», «Ребро Адама», «Вся королевская рать»...

Больше всего Ростислав Иванович любил играть классику и в ней был очень убедителен, хотя переиграл множество партийных работников, государственных чиновников и офицеров. Его впечатляющая красота и заразительная энергетика не померкли с возрастом, фрак, мундир, тога, королевская мантия больше ему подходили, чем гимнастерка и пиджак, хотя он был в жизни модником. Можно сказать, что он избранник судьбы, на сцене и в кино выбирал наступательную позицию. Своих героев не умел осуждать, а как-то очень по-русски жалел. Если отдавал кому-то из героев свою внешность, пластику, темперамент, чувство юмора, то не любил прикрываться острой характерностью, гримом, привычками быта. Ему были интересны варианты душевного перевоплощения. Он стремился к психологическим поискам, перевесу мудрости над равнодушием, личностному благородству. Его тревожная совесть не укладывалась в рамки пьесы, сценария, режиссерского предложения. Наверное, именно на контрастах проверялся талант истинного интеллигента, каким являлся Ростислав Янковский.

Янковскому на сцене не раз приходилось сидеть за королевским столом и «откушивать изысканные яства». Пьеса «Ужин». В роли хитроумного могущественного французского министра Талейрана он самозабвенно вдыхает букет коньячных запахов, едва прикасается к еде, которая театру обходилась в копеечку. Из супницы в зрительный зал шел аппетитный запах и пар. На глазах зрителей таяла горка недоеденного мороженого. Никаких пластмассовых фруктов. Все настоящее. Так было и на столе великолепного Людовика XIV, короля Франции в спектакле «Мольер». Этот гурман-Янковский виртуозно вел застольную беседу, наслаждаясь игрой ума, пуская в ход тонкие шутки, циничные реплики, даже компромат. В итоге вел психологическую атаку со своими ловушками.

Разговаривали мы как-то с Янковским о Чехове. Услышала я, что узнал он, будто Чехов в трактирах любил заказывать блины с икрой, стерляжью уху, расстегаи. Янковский уверен, что артист должен это попробовать, чтобы понять пьесы Чехова. А что у народного артиста с кулинарными пристрастиями в жизни?

— Я люблю хороший коньяк, тонкость в еде, подливы, соусы, чахохбили, сациви, лобио, хачапури. Моя жена — грузинка. Бывает, у человека вкусовые рецепторы никакие: ему все равно, что каша в столовой, что изысканное блюдо. Бог мой, неужели можно не чувствовать эту прелесть: какой у тебя коньяк, торт, как рассыпается тесто во рту. Или тает огурчик нежинский. Мне нравится жить. Я никогда не пытался заняться бизнесом. Это не мое. Театр — мое. Искусство, музыка, кино, женщина, любовь, дети. Футбол обожаю. Гримерку, запахи сцены. Страшусь усталости. Особенно, когда устаешь от окружающей тебя глупости. Надо раскручивать себя, не сдаваться.

Когда к рампе выходят…

…усталый, чуть сутулый, с замученными глазами Степан Судаков;

…всколоченный, словно в агонии, со свистом дышащий, затравленный муками совести Макбет;

…заученно пощелкивая высокими каблуками, сверкая пряжками, камешками, белозубой улыбкой, утомленно прикрывая тяжелыми веками равнодушные глаза, король Людовик XIV;

…радушно улыбаясь, излучая довольство, восхищение, самый высокий градус восторга — собою и вышестоящим начальством — Оптимистенко;

…постукивая палочкой, глядя куда-то в неведомую нам даль времени и горьких воспоминаний, — Флориан Гайшун;

…гипсово-бледный, затянутый в щегольской фрак, замкнувшийся в холодном отчаянии и протесте Арбенин;

…хмельной от победы, всесветной славы, любви, счастья, полноты жизни, блистательный, великолепный Антоний;

…утративший веселый блеск в глазах, успокоившийся Виктор — Витек, навсегда потерявший свою Гелю;

…четкий, бодрый, отважный красавец Макар Нагульнов;

…Виктор Бойцов, Ромка Безенчук, Федор Таланов, Джерри, граф Лейстер, Яков Бардин и Яков Коломийцев, Чешков, Левинсон, Наркис, Ольховик, Кшиштоф Максимович, Вершинин, Радзивилл, Фамусов.

И еще много других — мальчики, юноши, мужчины — физики и лирики, солдаты, тренеры, бизнесмены, партизаны, полководцы, придворные, короли, инженеры, аристократы, купцы и чиновники…

Они выходили на сцену Русского театра имени Горького, чтобы рассказать нам о времени и о себе. И они рассказывали — с жаркой любовью и жестокой ненавистью, исповедуясь, обманывая и обманываясь сами, судя себя самым строгим судом.

Подписывайтесь на наш канал в «Яндекс.Дзен», чтобы не пропустить интересные статьи и репортажи

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!