Сейчас Владу уже 18 лет. В день рождения, который был в мае прошлого года, его перевели из детской камеры во взрослую. Две недели назад Минский городской суд рассмотрел его апелляцию и оставил приговор в силе. Как и 17-летней Лере, которой парень хотел подарить отдых на море. Сейчас оба ждут этапирования в колонии. Море, по части 4 статьи 328 УК, переносится на 10 лет.

С историей молодых ребят в редакцию пришла Светлана, тетя Влада. У нее своя, родная точка зрения.

«Наша команда работает с легальным эйфоретиком»

— Сейчас Владу уже 18. Его история, которая закончится тюрьмой, началась меньше года назад. К тому моменту Влад был выпускником школы с дипломом средней успеваемости, не прошедшим по конкурсу в вуз. Он решил так: до следующей вступительной кампании найдет подработку, а через год попробует еще раз.

— У вас богатая семья?

— Обычная. Но в том же году и папа, и мама Влада потеряли работу. То есть с деньгами возникла напряженность. Подросток в поисках самостоятельности начал искать работу.

Лера младше на год. С ней Влад познакомился зимой или весной прошлого года. Я ее впервые увидела только в суде. Школьница, насколько я понимаю. Были у них мечты: отдельно жить и отдыхать. А пока мечтали вырваться, жили с родителями.

18 лет Владу на тот момент не было, поэтому перебивался какими-то официальными подработками или неофициальными. Пытался, ходил. Где-то платили, где-то только обещали. Денег не хватало. И вот нашел.

Светлана показывает копии переписки с поставщиком наркотиков.

— Я думаю в самом начале он не понял, о чем речь. Смотрите, как они пишут, настаивая на легальности. Тут есть еще ссылка на интервью — почитайте, очень романтичная работа. Кладмен — поиграйте в шпионов за большие деньги (в российских рублях).

Влад согласился. Лера, по словам Светланы, решила помочь своему «эмче». Свободная жизнь за гранью закона продлилась две недели.

«Есть что-нибудь запрещенное? Что-то есть»

— 1 марта 2018 года он начал делать закладки. 16 марта Влад пошел в банк, чтобы оформлять карточку для перечисления пособия по безработице. И пропал. Сестра (мама Влада. — Прим. Onliner) звонит — трубку никто не поднимает. Позже из протокола стало известно: племянника задержали в 19:20.

Во время свидания он рассказывал о задержании так: «На улице подошли люди в гражданском, спросили, есть ли что-нибудь запрещенное».

Влад испугался и достал из карманов несколько доз или как там это называется. После этого на него надели наручники, приехали какие-то люди из «по борьбе с наркотиками», нашли понятых и приступили к обыску. А потом они поехали в отдел.

Только в два ночи сестре позвонила женщина из отдела по делам несовершеннолетних. Сказала: мол, вашего сына задержали за наркотики, приходите завтра. И положила трубку. Разве не должны были вызвать родителей раньше?

С Лерой вышло так. В милиции стали читать переписку. Пакет с дозами лежал в квартире Леры: ребята решили, что так будет надежнее. Позже ее мама рассказывала о том, как сотрудники органов пришли поздно вечером: «Есть что запрещенное?» «Что-то есть», — ответила Лера и отдала пакет. Но добровольную сдачу позже не посчитали — из-за неточного «что-то».

Светлана делает акцент на том, что оба отдали все добровольно.

— Вы же говорили, будто Влад думал, что все легально.

— Уверена, что сразу так и было. Позже наверняка понял.

— Но продолжил.

— Да… Сейчас я уверена: 90% людей продолжили бы. Достаточно совпадения нескольких факторов: вы молоды, у вас есть финансовые проблемы и вы не видите потребителей. Просто ходите и прячете за деньги.

— А то, что эти штуки могут кого-то убить?

— Вряд ли об этом кто-то задумывается.

— Сами они не пробовали?

— На суде выясняли эпизод: одна из капсул была вскрыта. Лера говорила, что ей было интересно посмотреть, что внутри. Она открыла и закрыла. Еще раз: анализы у ребят были чистыми. Обычное детское любопытство.

Адвокат сказал молиться

Районный суд начался 28 июля.

— До этого они были в СИЗО. Первый раз племянника я увидела в мае — до этого не пускали. Дрожащий, испуганные глаза, не понимающий.

По словам тети, история прежних хулиганств Влада ограничивалась в привычных рамках темы «подростки и алкоголь» — противозаконной, но чаще всего безобидной.

— А нас страшили во время следствия, что чуть ли не наркоманы. Обвинение было буквально по каждому пункту статьи. Позже суд исключил эпизоды о том, что наркотики нашли во время обыска и что оба были в состоянии наркотического опьянения. Но у меня впечатления от такого обвинения шоковые. Изначально следователи писали 3-ю часть, а в итоге к суду пришли с 4-й. Наш юрист, на которого мы потратили едва ли не последние $2000, сказал, что мы можем только молиться.

— Это не юридический термин.

— Ну, так сказал. И что он будет доказывать, что это 3-я. Хотя после всего, почитав все материалы дела и не видя распространения (когда передаешь из рук в руки), я вижу только 1-ю часть. Цель сбыта суд исключил.

— Вы же понимаете, что сбыта не было только формально?

— Как взрослый человек, я все понимаю и вижу. Но подростки… Если бы нужно было ходить и передавать все из рук в руки, думаю, клиентов у оптовиков было бы намного меньше. А когда романтическая игра «найди и спрячь»… Тут не только безопасность продавца, но и психологическая ловушка.

В итоге и Владу, и Лере присудили по 10 лет колонии. Не помогли ни юридическая работа, ни молитвы.

— Приговор слушали в шоке. Мы надеялись на 3-ю часть.

— 8 лет или 10 — это важно?

— Два года разница, да. Сейчас, когда я вышла из шока, то вообще кажется реальным наказание по 1-й части статьи. Это можно было бы сделать. Как сделали юристы в деле по вечеринке, где девочка погибла.

— Но преступление совершено. А если бы на суд пришли родители ребенка, который теоретически мог погибнуть от закладки вашего племянника?

— Я не знаю, какая мать страдает больше: та, у которой ребенок попал на вечеринку и умер, или та, у которой ребенка забрали в колонию на 10 лет и он медленно умирает. А она не вылезает из долгов и наблюдает за тем, как рушится его здоровье в этой ужасной колонии. Беспросветно.

— В 27 лет ваш племянник выйдет, а потенциальная жертва — никогда.

— Но выйдет «овощем» с накопленной злостью.

— А каким должно быть наказание?

— Если первый раз человек попадается, то делать жесткое предупреждение, возможно, с материальной ответственностью. Второй раз — срок. А уже если третий раз, тогда и давайте по 10—20 лет.

— Вам не кажется, что под таким наказанием дистрибуция несовершеннолетними расцветет?

— Нет. Я до этого была на стороне тех, кто за ужесточение. Но смысл?

Разве жестокие наказания приносят результат? Идет поток. Я вижу только отрубание хвостов, а «ящериц» никто не ловит.

Я не вижу правильной профилактики. Приходит участковый в школу обычно с лекцией с названиями интернет-магазинов. А для детей это прикольно. Рассказывали бы лучше, что из-за этого в «Волчьи норы» сажают на 10—20 лет.

— Сейчас все в окружении Влада и Леры это знают.

— Да, это точно. Получается, что за счет одной жизни спасают тысячи потенциальных жертв? Я думаю, что можно придумать другие методы. Если есть другой выход, кроме смерти, я призываю к нему. Нашим детям уже достаточно. В меру разумное наказание для них могло бы стать трамплином во взрослую жизнь, но пока я вижу могилу.

«Раньше думала: обычное граффити. А нет»

— Апелляция прошла в спокойном и тихом режиме. Все оставили без изменений. Влад сильно надеялся, что его вызовут, зададут вопросы, у него будет возможность ответить на них. Я просилась выступать свидетелем, но мне слово не дали.

— А что вы хотели рассказать?

— О причинах, которые привели к такой ситуации.

— Ну, расскажите здесь.

— Любой человек со стабильной работой не попадет в такую ситуацию. Но когда ищешь любую, да еще после безуспешных попыток, чтобы хватало на поесть, отдохнуть, поухаживать… Да, если рассматривать ситуацию в черно-белом режиме, Влад не ходил голодный. Но по-честному, человека в таком состоянии и на таком этапе жизни легко подтолкнуть к нарушению закона.

— Сейчас все родители боятся наркотиков. Вы признаете, что сами упустили парня? Общались с ним на эту тему?

— Как обычно: ты же смотри, не пробуй. А про такую работу мы даже сами не знали. Для меня закладка — это бумажка в книге. Это сейчас я уже в теме. Иду по городу и вижу надписи на заборах. Раньше думала: обычные граффити. А теперь читаю названия магазинов. Все это вокруг нас, когда ты все понимаешь.

Да, я виновата, что не добилась открытости в отношениях. И амнистии нет. В теории надо смириться, но я не знаю, как это сделать.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by