Тони родился в Сирии, потом родители развелись, и он с мамой вернулся в Минск. Окончил школу, учился в институте на маркетолога. В 23 года поехал к старшей сестре в Германию, где жил и работал несколько лет. Вернулся в Беларусь, начинал небольшой бизнес, открыв праздничное агентство.

Все сорвал звонок отца, которого Тони не видел около 20 лет: «Приезжай в США, сделаю документы». Парень продал все, что у него было, и отправился в Нью-Джерси.

— Я пожил с отцом и его семьей около полутора месяцев. Ожидания не совпали с реальностью, мы поссорились, и я поехал к кузену во Флориду. Там работал официантом в крутом ресторане, затевал и продавал бизнесы на eBay, еще что-то по мелочи.

Обладая грин-картой (восстановление семьи: помог отец), Тони на короткое время отправился в Минск.

— Есть у меня тут товарищ, с которым мы работали по звуку на праздниках. Он говорит: встреться с ребятами, у них есть предложение. Встречаюсь с какими-то парнями. Они говорят: мы занимаемся обувью, не хотим светить здесь деньги, давай мы переведем их тебе на счет в США, ты их снимешь там и отдашь кому нужно. Себе заберешь 5%. Окей.

Через пару недель на счет Тони упало несколько десятков тысяч. Он все сделал по плану. А чуть позже позвонили из банка и говорят: ваши переводы подозрительны, это похоже на мошенничество.

— В общем, ребята хакали чьи-то счета и переводили деньги на мой.

Так началась криминальная история.

— Вы чувствовали себя обеспеченным человеком?

— Нет. $1000 в неделю… Ну, этого мало. Поэтому, когда банк сказал мне, что нужно вернуть деньги, я обратился к минчанам: парни, есть проблема. Но они не только отказались вести разговор об ответственности, но и сказали, что у моих родственников здесь будут проблемы, если я перестану обналичивать деньги со своего счета.

В 2015 году я встретился с ребятами в Минске еще раз и сказал: возвращайте деньги мне, а я — банку, иначе будут проблемы. Понимания не нашел. Дозвонился до друга в серьезной структуре, меня послал в РУВД. Я набрал бумаг и пошел. Но мне даже не дали заявление написать. Потом связался кто-то из разведки. Мол, нам это интересно — давай работать, а ребят привлечем. Начали общаться, но результатов ноль.

Американский СИЗО

В конце 2015 года Тони полетел в Нью-Джерси. В американском аэропорту его остановили, обыскали, допросили и отпустили. Но не надолго.

— Ко мне приходили дважды. Сначала это были агенты ФБР под видом полицейских: по легенде, искали какой-то разбитый автомобиль. А спустя несколько дней пришли как в кино: спецназ, перекрытие улицы, автоматы.

В участке мне устроили «холодильник»: включили кондиционеры, а сами пришли на допрос в теплой одежде. Сказали, что я могу, конечно, потребовать адвоката, но придется несколько часов здесь подождать. А я что? Согласен, что нарушил. Все им выдал: преступил закон под угрозой жизни моих близких.

Так началось заключение.

Сперва Тони привезли в СИЗО — в Бруклине это называется MDC (Metropolitan Detention Center).

— Это федеральная жесткая восьмиэтажная тюрьма, где ожидают суда или этапирования. На последнем этаже карцер. Мужчины и женщины отдельно.

Одежду забрали, выдали комбинезон с короткими рукавами коричневого цвета, как у курьеров UPS. И синие ботинки без шнурков, с задниками. Мы их называли «Ли» — в честь китайской легкой промышленности.

В камере двухъярусная кровать, окошко, два шкафчика, туалет, столик. Никто внутри не держит. Днем можно ходить в гости или заниматься спортом.

Кормили три раза в день. Завтрак в семь утра, обед, ужин, в девять вечера отбой. Утром банан, нежирное молоко (вода белого цвета), булочка. В обед что-то пожирнее. Раз в неделю давали огромную куриную ножку. Обычно я за $3—4 продавал ее другим заключенным.

— Почему?

— Не хотел, чтобы у меня грудь выросла от гормонов, на которых растет их курица. По средам были гамбургеры. На ужин — ерунда. Например, старая жареная картошка с соевым мясом.

В общем, в СИЗО легко похудеть. Но есть «магазин» (список на бумаге) — можно купить консервы, радио в камеру… Все в два раза дороже, чем на улице. Для этого тебе открывают тюремный счет, который можно пополнить извне — через родственников, например. Этими деньгами ты расплачиваешься за еду, звонки и прочее. Посылки получать нельзя. Но достать можно все: хоть оружие, хоть наркотики. Я тратил весь месячный лимит ($320) на еду. Есть внутренняя валюта — почтовые марки. Две марки — $1. Марки действительны в любой тюрьме. Хотите, чтобы постригли, убрали камеру, постирали одежду, наркотики купить — гоните марки.

В MDC я пробыл два месяца, после чего нанятый за $20 тыс. юрист смог вытащить меня под залог. Его сумма составляла $200 тыс., но так как за меня подписались три доверенных лица, платить не пришлось.

Подозреваю, что частью гонорара юрист поделился, потому что суд завершился в мою пользу.

«Презумпция невиновности? Пф-ф-ф…»

На ногу Тони надели датчик, сказали не выезжать за пределы пары соседних штатов и отправили домой. Время ожидания растянулось на 13 месяцев.

— С десяти вечера до шести утра я должен был быть дома. В любой день могли приехать с экспресс-тестом на наркотики. Попадешься — заберут обратно. От безделья я пошел работать в Uber — куда еще возьмут с датчиком?

Время пролетело.

Суд шел около часа. По процедуре было два варианта: или вы настаиваете на суде присяжных, или признаете вину и идете на сотрудничество. Тони выбрал второй путь, потому что уверен, что с присяжными ему бы впаяли в разы больше. Презумпция невиновности — байки из склепа для электоральных кампаний. Ему пришлось бы доказывать свою невиновность, а не наоборот.

Все было по-взрослому: США против Антона. За мошенничество в сфере банковских услуг Антон получил 11 месяцев, хотя ожидал не менее 21.

— Вы согласны, что преступник?

— Да, я нарушил закон. А вы бы не так сделали ради семьи? А до того момента я понятия не имел, с кем связался.

«Возвращайтесь через четыре дня — посадим»

В какую тюрьму Антона повезут отбывать наказание, на суде не сообщили. Это практика, предупреждающая возможные побеги. Забрали документы и сказали приходить через четыре дня.

— Как вы провели эти четыре дня? Хорошая практика или стоило изолировать вас прямо в зале суда?

— Я страдал, плакал, орал, сходил на пикник с друзьями. Но практика очень хорошая: есть время собраться с мыслями, пообщаться с близкими.

Через четыре дня Тони с отцом заехали в Burger King, а после — в MDC, где он неожиданно задержался в ожидании тюрьмы.

— Обвинитель просила 60 дней, чтобы определить окончательную сумму ущерба. Поэтому мне пришлось еще раз ехать в суд, но уже в наручниках.

На суд нас переодели, надели наручники и повели в автобус. Все очень медленно, без спешки. В судебных камерах — только железные скамейки в подвалах. Ни еды, ни туалета. В итоге мне насчитали $27 тыс. ущерба.

— Вы не могли найти эти деньги, чтобы добровольно погасить ущерб?

— У меня их не было. Быстро найти не смог. Сейчас бы подсуетился активнее, конечно.

В общем, когда Тони наконец отправили в тюрьму, сидеть ему оставалось около четырех месяцев. Тюрьма находилась в Пенсильвании и называлась Moshannon Valley Correctional Center.

— Это частная тюрьма. Обычная практика: их строят и содержат корпорации. Они получают от государства огромные деньги — намного больше, чем тратят на заключенных.

Огромная территория с казармами, кухней, карцером. Казарма реально как в армии: одноэтажное здание, блоки, ряды двухъярусных кроватей коек, столы для еды, микроволновки, душевые, телефоны, телевизоры, туалеты — просто пансионат. Я ел, спал, читал, занимался спортом. Кормили намного лучше. Там был даже салатный бар, рис, бобы, компоты.

В тюрьме нужно было обязательно работать. Три раза пропуск — карцер. Новичков отправляют на кухню — это самая плохая работа: мокро, жарко, грязно. Мне повезло, я заворачивал ложки в салфетки. В среднем нужно было работать по четыре часа три раза в неделю. За это даже платили, но с нарушением законодательства, я уверен. Я получил как-то $8 за месяц. Потом русские ребята научили хитрить. Я сообщил, что у меня болит нога, мне тяжело стоять (у меня на самом деле начала болеть спина из-за ужасных коек), — и перестал ходить на работу.

Аудитория была разная. Самая многочисленная — испаноговорящая. 99% ожидали депортации.

Купил конфет — поехал к маме

Одиннадцать месяцев заключения подошли к концу. Но выпускать Тони на свободу никто не торопился. В этой же Пенсильвании его перевезли в миграционную тюрьму — худшую из всех, где минчанину довелось побывать.

— Три недели мучений. Потому что отправить человека домой тоже, оказывается, не так просто. Не все авиакомпании соглашаются брать на борт таких пассажиров. Тюрьма представляла из себя такой же атриум, как в MDC, только меньшего размера. Вот там уже все носили оранжевое: роба, носки, полотенца… Я теперь терпеть не могу этот цвет. Кормили там по сравнению с СИЗО в разы меньше. Быстро похудел.

Через три недели меня вызвали: польский LOT согласился домчать меня до Варшавы. Сказали, что завтра лечу. Папа привез одежду, и с сопровождением мы поехали в JFK. Мои документы передали пилотам, и мы распрощались. В Варшаве меня встретили и передали «Белавиа». То же самое в Минске: кто-то из органов выслушал мою историю и отпустил. «Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе». Я купил цветы, конфеты, спиртное и поехал к маме.

— А что с $27 тыс. долга?

— Ничего. Меня депортировали со словами «Вы больше ничего не должны».

Напоследок Тони обещает написать о своих приключениях книгу. Там будет все, что мы не стали включать в статью: не только факты, но и философские рассуждения о жизни в США.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by