27-летняя Диана и ее муж живут в Солигорске. Когда узнали, что у их будущего сына порок сердца, решили дать ему имя Георгий, говорят, чтобы победил болезнь.

Сейчас маленький победитель мирно посапывает в пеленках на больничной кровати, а его мама сквозь слезы рассказывает о пережитом.

— Была вероятность того, что диагноз не подтвердится, но в итоге все подтвердилось, — вздыхает она. — Нам сразу сказали, что сына спасет только операция, другого выхода просто не было. Об этом сказали на УЗИ в Солигорске, говорили и в РНПЦ «Мать и дитя», потом направили сюда — здесь подтвердили. Никаких других вариантов в нашем случае не было.

Сразу после рождения Георгия (он родился крепким — 3,6 килограмма) ему сделали первую операцию — «облегчающую», как говорят врачи. Потом нужно было выждать время, чтобы состояние стабилизировалось, и выбрать удобный момент для операции. Первого сентября малышу исполнилось три месяца, а пятого он лежал на операционном столе. Операцию проводила бригада из 12 человек. Среди них директор РНПЦ детской хирургии, главный внештатный детский хирург страны Константин Дроздовский, заведующий отделом детской кардиохирургии Юрий Линник, кардиохирург Михаил Швед, анестезиологи Дмитрий Лесковский, Елена Трофимович, перфузиолог Виктор Логацкий  и кардиолог Елена Королькова.

— Я все это время, да, все 14 часов, просидела на первом этаже, ждала. Старалась не читать про эту болезнь и довериться всему, что происходит, — вспоминает Диана. — Операция закончилась поздно — в 22:30. Константин Викентьевич Дроздовский  вышел и стал мне рассказывать, что операция прошла успешно. Говорил, они сами не ожидали, что сын стойко все перенесет. Ну да, он молодец, крепкий такой.

Спустя 16 дней после операции малыш чувствует себя хорошо, прогноз врачей позитивный. Правда, еще нужна реабилитация и долгий путь восстановления.

— Все родственники и муж ждут, когда он будет дома, тогда уже можно будет выдохнуть, — считает Диана.

Гипоплазия левых отделов сердца, по словам Константина Дроздовского, это один из самых тяжелых пороков сердца, которые бывают у детей.

— Если объяснять простым языком, то гипоплазия — это критично недоразвитый левый отдел сердца, — объясняет врач. — Почему этот порок считается самым тяжелым? Потому что левая половина сердца — это та его часть, которая качает кровь по всему организму.

Он также подчеркивает, что без оперативного вмешательства прогноз у Георгия был бы неутешительным:

— Когда ребенок рождается с таким пороком сердца, его жизнь с самого рождения поддерживается постоянным введением определенных препаратов, позволяющих ему жить. Без этих препаратов ребенок не живет, и само естественное течение этого порока — неминуемая гибель.

— У нашего малыша был очень сложный вариант этого порока, который встречается раз в 10—15 лет. У этого малыша аорта была два миллиметра. Это практически ничего, так как в норме она должна быть у него 6—7 миллиметров, — говорит Константин Викентьевич. — Впоследствии она бы не развивалась. Это очень редкая патология, которую в мире оперируют только несколько центров. Такие дети без помощи умирают сразу же после рождения. Поэтому это был, конечно, достаточно серьезный вызов и испытание для нашего центра и хирургов.

Поскольку диагноз поставили еще до рождения, врачи были готовы сразу же после родов оказать помощь мальчику. Они выполнили облегчающую операцию, а затем ждали стабилизации состояния ребенка и приняли решение — оперировать.

— Так как патология такая чрезвычайно редкая, такие операции делают лишь несколько хирургов в мире, поэтому мы, конечно, понимали весь риск, который несет эта операция. Ее выполняла бригада из 12 человек, — объясняет Константин Дроздовский. — Была проведена очень сложная и кропотливая хирургическая работа.

Длительность операции составила 14 часов, на три с небольшим часа малышу останавливали сердце. Все это время 12 врачей непрерывно находились в операционной.

— Если говорить простым языком, сердце останавливали для того, чтобы сделать всю его реконструкцию: проделать очень большую хирургическую работу, что-то отрезать, что-то пришить, восстановить целостность, сделать сложные реконструкции, вшить определенные биологические протезы. Спустя три часа сердце нашего пациента стало работать как у обычного малыша с двумя желудочками, — рассказывает он.

Константин Викентьевич объясняет: именно эта операция позволяет ребенку жить полноценной жизнью.

— Мы надеемся, что так и будет, пока не видим препятствий для этого. Ну а если станет вопрос о замене биологического протеза, то мы ее выполним. Но, как правило, такая потребность возникает не раньше чем через 10—15 лет, — говорит он. — Ребенок именно с таким пороком — это уникальный случай в стране. Поэтому если он появится в будущем, то мы, конечно, с некоторым опытом и некоторой большей надеждой будем заниматься лечением этого малыша.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!