Есть глупое видео из детского сада. Мальчиков и девочек спрашивают, кем они хотят стать, когда вырастут. Маленький Миша авторитетно заявляет, что хочет быть водолазом и гарпуном убивать акул. Правда, акул в жизни парня так и не случилось. Бо́льшую ее часть заняла математика. Onliner.by продолжает цикл статей о людях, которые дают стране мотивацию. Преподаватель Лицея БГУ Михаил Карпук рассказывает, почему не пошел в IT, объясняет, как реагировать на претензии во время родительских собраний и успевать работать в пяти местах.
— Математика начинается с простых логических задач. Мне нравилось с самого детства. Был любопытным. А обычное детское любопытство приводит к вопросам. А вопросы приводят к желанию знать ответы.
Папа работал в БНТУ преподавателем высшей математики. Мама — там же методистом. Мы жили в Сухарево. Между Сухарево и Западом-3 есть лесопарк Медвежино. Отец водил меня в школу через него. Пока шли, отвечал на мои многомиллионные вопросы. С тех пор мне очень нравится что-то узнавать именно в устной беседе.
Михаил учился на отлично, пока не случился переход на десятибалльную систему оценки знаний.
— Нам стали объяснять, мол, по-новому пятерка — это восемь баллов. А потом — что нет, что пятерка — это девять или десять баллов. Мне не понравилось. Как-то нечестно: зачем менять мнение по ходу движения? В итоге решил, что мне хватит восьмерки. Я особо не учился, на самом деле. Для нормальных оценок хватало любопытства и прочитанных книг. Красного диплома мне не досталось. Я не переживал.
Парень учился в 13-й гимназии технологического профиля. В микрорайоне Запад-3 она была широко известна. Да и сейчас известна. Потом были 51-я школа (сейчас 29-я гимназия), Лицей БГУ и мехмат БГУ.
— В первую очередь наш факультет выпускает обычных айтишников. У меня в группе училось человек 20, половина из них пошли в IT. Я, так уж получилось, нет. Разумный человек, в моем представлении, всегда может успеть стать айтишником. И даже успешным айтишником.
Учительство начиналось с факультативов в той самой 51-й школе. Не сам пришел, позвали. Встретились со знакомым преподавателем в летней школе лагеря «Зубренок»: «Хочешь?» — «Давайте попробую».
— На первом курсе стало понятно, что в университете тебя глобально ничему не научат. Если хочешь стать ученым, дело вообще гиблое. Обучение было самостоятельное, а в свободное время я занимался факультативами.
После окончания университета снова пересекся со знакомым преподавателем: «Хочешь поработать в Лицее БГУ?» — «Можно попробовать». В итоге задержался там уже на шесть лет. Теперь работает научным сотрудником в Институте математики Национальной академии наук (занимается дифференциальными уравнениями, теорией устойчивости и динамическими системами), учителем в Лицее БГУ и готовит талантливых ребят к международным и локальным олимпиадам.
Олимпиадное движение в Беларуси — это базовый календарь событий: школьные, районные, городские, областные, республиканские и потом уже международные олимпиады.
— Глобально мне хочется поставить олимпиадное движение на стабильно высокий уровень. Наладить систему. Чтобы мы звучали на мировом уровне. Понимаете, есть физкультура, а есть спорт. Так же есть школьное обучение, а есть олимпиады. Это действительно престижно. На международные олимпиады смотрят вузы многих стран. Это показатель уровня образования в регионе. Ну и, конечно же, помощь и мотивация талантливым детям. По-моему, талантливые дети и молодежь никому еще не мешали.
Но не все так просто.
— Первая проблема заключается в том, что основной цикл финансируется, а остальные мероприятия — практически нет. Можно найти спонсоров для талантливых детей. Это решаемая проблема. Но есть сложности в 300-м указе о безвозмездной помощи. В итоге мероприятия должны быть в календаре Министерства образования. А повлиять на это не удается.
Вторая проблема заключается в том, что ни для кого из учителей подготовка к олимпиадам не является основной работой. Здесь, в Академии наук, я достаточно свободный человек. Такой компромисс — маленькая зарплата, большая свобода. Потому могу посвящать время олимпиадам.
Третья проблема состоит в том, что образование, в моем представлении, ухудшается. Соответственно, есть проблема с учителями.
— Количество талантливых детей с годами меняется?
— Талантливые дети всегда есть и всегда будут.
Есть только три вопроса.
Если исходить из нынешней ситуации, становится понятно, что талантливые дети с техническим уклоном, скорее всего, пойдут в программисты. Потому что там больше денег. У меня нет предвзятости к IT. Это хорошо для экономики. Но я не знаю прецедентов, чтобы люди возвращались из IT. По крайней мере в Беларуси. Всем нужен работник на полный день. Конкретно в моем случае это вынудило бы бросить все нынешние дела. А я не хочу.
Карпук считает себя фанатом развития и в этом видит глобальную миссию.
— Олимпиады — это в любом случае всестороннее развитие в плане математики. Здесь нет смысла в выборе специализации. Делать из детей специалистов — это довольно странно. Школьнику это не нужно. Ему нужен широкий набор знаний. И чем больше он будет знать, тем проще будет сделать выбор.
Когда начинал работать со школьниками, было просто интересно. Потом затянуло. Сейчас продолжает скорее из принципа.
Михаил — учитель второй категории. Бывает учитель без категории, потом вторая, высшая, учитель-методист и так далее.
— Администрация Лицея изо всех сил подталкивает и уже года четыре пытается помочь стать учителем высшей категории. Но мне лень. Для этого нужно написать заявление, создать план урока, написать характеристику методической деятельности, еще какие-то документы заполнить, дать пару открытых занятий. Но у меня все уроки открытые. Если кому-то надо, пусть приходит. Конкретно для меня смысла в этом немного. Папка необходимых документов небольшая, но надо сесть и собрать. Жизнь это особо не поменяет: ну, будет небольшая надбавка к небольшой зарплате. Но у меня хватает дел поинтереснее.
Карпук не гонится за учебными часами.
— Было два раза по полкласса. Это значит, что у двух классов я учитель алгебры. Помимо меня, по математике у них есть еще два учителя геометрии. Итого пять с половиной пар. 10—11 обязательных уроков. Плюс спецкурс — необязательная штука, которую я веду как получится. От двух до пяти часов в неделю. То есть две пары в один день, две пары в другой и одна плавающая пара раз в две недели в третий день. Другое дело, что я к этому готовлюсь. В итоге время можно удвоить. Подготовке я уделяю большое внимание.
Каждый год Михаил заканчивает первую четверть походом на родительское собрание.
— Есть рассчитанная нагрузка, которую постоянно уменьшают. Но я считаю, что дети могут выдерживать и значительно бо́льшие объемы. Особенно если это касается лицея.
Смысл не в том, что всем нужны большие объемы. На мой взгляд, программа должна давать не необходимый минимум, а желательный максимум знаний, к которому нужно стремиться. И это нормально, что не все его осилят, для этого и есть оценки, чтобы определять уровень успешности.
Но каждый раз на первом родительском собрании царят паника и обеспокоенность. Это уже традиция. «Детям непривычно! У них такого не было! Это страшно!» Приходится как-то тушить пожар. Я все слушаю, принимаю и мило улыбаюсь. Объясняю, в чем смысл, как оно будет потом, и так оно все обычно и происходит. После второй четверти родители успокаиваются. После третьей вопросов больше не остается.
— В итоге лицеистам нужен репетитор для поступления?
— История о том, что дети не могут поступить без репетитора, — большая глупость. Говорю не только про лицей. Полно мальчиков и девочек, которые поступают сами. Все зависит от их мотивации и отношения родителей. Смысл — во всеобщем страхе. Мол, в школе учат чему-то сложному, а ЦТ еще сложнее. В итоге школьники боятся думать сами. Плюс их все время опекают родители. «Ой, мой ребенок — гуманитарий, он этого не сможет!», «Вот я никогда не знала математики, мой сын/дочка тоже не сдаст!». Это влияет на детей и порождает коллективную трусость. Главная проблема — дети боятся думать и поступать самостоятельно, совершая ошибки.
— Мало кто из успешных учителей работает по предложенной программе и часовому планированию. Нужен свой план. Плюс дополнительные книжки, которые можно либо заказать, либо скачать в интернете, либо съездить в Россию и купить.
Понимаете, есть люди, у которых работа такая — писать директивы и правила. Это не специалисты. И в моем представлении, чем меньше они вмешиваются в процесс, тем лучше. В итоге в последнее время школьная программа и нагрузка сокращаются. Я не думаю, что это положительно сказывается на уровне среднего образования.
Что касается образования высшего, я бы хотел выкинуть из жизни абитуриентов ЦТ. У разных вузов должна быть своя цель подготовки студентов. Соответственно, к ним должны предъявляться разные требования. Отсюда и разные экзамены. Зачем эта свалка одних и тех же задач и соревнование каких-то усредненных баллов? Если у университета есть цель подготовить специалиста, значит, должна быть и цель принять наиболее подходящих выпускников. Соответственно, им надо с самого начала предъявлять специализированные требования.
Карпук рассуждает о привычных уже мемах со вступительных кампаний, когда документы принимались у абитуриентов с космически минимальными баллами.
— Для страны это обыкновенное вредительство. Надо четко понимать, какие у нас цели и задачи. Мне кажется, происходит подмена понятий, когда становится не так важно подготовить специалиста, сколько выполнить план по набору и выпуску студентов. Это количество, но совсем не качество.
Михаил признается, что в быту его любовь к развитию не сильно окупается.
— Деньги меня, конечно, интересуют. Но их мало. Это проблема. На параллельные подработки тратится много времени и энергии. Я научный сотрудник, веду школу юных математиков в Институте математики НАН, учительствую в Лицее БГУ. Есть две-три регулярные подработки. Иногда я получаю меньше пресловутых «по 500», иногда больше. Доход очень нефиксированный. В худшие месяцы прошлого года получал суммарно рублей 500. В лучшие — может, 1500. Когда видишь эти 500 рублей, в голове ничего не щелкает. Ну, я же знаю, на что иду. Глупо жаловаться, если знаешь заранее, на что рассчитывать.
Фанат развития признается, что вряд ли бы смог стать учителем в средней школе. Оттого относится к коллегам с большим почтением. Там больше нагрузки и правил, которым надо следовать, а также менее мотивированные дети.
— Почему я продолжаю, несмотря на все сложности? Сейчас сильно вовлечен в процесс и уделяю этому много времени. Это бо́льшая часть моего труда. Если бы я видел, что кто-то может сделать это лучше или вместо меня, с удовольствием бы ушел. Просто не хочется, чтобы труд взял и развалился.
Жизненного плана у учителя нет. Говорит, далеко не заглядывает.
— Мне просто в удовольствие все, что происходит. Снова-таки любопытство, как в детстве. Можно бесконечно развиваться. Это первое. Второе. Меня все-таки радует помощь детям. Я ориентируюсь изначально на себя и знаю, чего мне не хватало, когда я был школьником. Стараюсь дать это ученикам. Любопытные знания, подача информации. Многие вещи, которые считаются люто сложными, можно разложить очень доступно. Нет, школьные учителя у меня были хорошие. Просто математика — это такой гигантский пласт знаний, что учиться можно сколько угодно. А это развитие.
Честно, я не знаю мерила успешности своей работы. Да, хватает учеников, которые брали медали на международных олимпиадах. Их в районе десяти. Могло быть больше. Но показатель, наверное, нормальный.
Мы продолжаем искать тихих героев страны, чтобы гордиться ими вслух: ученые, врачи, инженеры… Если вы знаете таких лидеров, а вся Беларусь по какой-то причине — нет, присылайте ваши истории на почту heroes2018@onliner.by.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by