Неравнодушный горожанин Виктор Пажиток: выселил «замечательного» соседа — оказывается, это возможно!

20 марта 2018 в 8:00
Автор: Дмитрий Корсак . Фото: Максим Тарналицкий

Неравнодушный горожанин Виктор Пажиток: выселил «замечательного» соседа — оказывается, это возможно!

Автор: Дмитрий Корсак . Фото: Максим Тарналицкий
Виктор Пажиток — постоянный читатель Onliner.by на протяжении 10 лет, неравнодушный горожанин. Уверен, что бороться за справедливость можно и нужно хотя бы потому, что хороший пример может стать заразительным.
Есть люди, которые готовы тратить свое время, нервы, силы, чтобы исправить то, что они считают неправильным, невозможным, просто небезопасным. Вероятно, меня можно отнести именно к таковым. История про «замечательного», но мешающего жить соседа завершилась в первых числах марта. Теперь можно выходить на лестничную клетку без опасений услышать продолжительные тирады нецензурной брани, а под окнами двигаться, не страшась падения на голову различных предметов и бытового мусора.

Для этого потребовалось без малого два года ежедневной борьбы и противостояния. Совершенно незаметно для себя я стал тем самым «неравнодушным горожанином», которому одни говорят спасибо за принципиальную позицию, но большинство до сих пор считает жалобщиком, нытиком и тем, кто не может жить в гармонии с соседями. Хотя лично я уверен, что желание добиваться справедливости — очень важное качество, а обязательное условие гармонии — возможность, чтобы все участники процесса получали удовольствие от жизни, а не терпели.

Как мне удалось сделать то, на что другие люди тратят десятилетия? Думаю, вам эта история может показаться интересной.

На каком-то этапе этой «войны» мне стало совершенно очевидно: обращения в органы правопорядка и прокуратуру приносят мало результатов. Возможно, причина в законодательстве, возможно — в неповоротливости системы. Факт остался фактом: ни участковый, ни периодические рейды милиции — ничего не смогло оказать деятельного воздействия на нарушающего нормы общежития соседа.

Максимум, чего удавалось добиться: сотрудники милиции увозили его — разбушевавшегося, нетрезвого и угрожающего — в отделение, где он проводил ночь. Но уже утром и орущая музыка, и пьяная компании во главе с нарушителем спокойствия возвращались.

Оставалось действовать единственно возможным в данной ситуации способом и строго в правовых рамках. Было известно: срок проживания соседа в выделенной ему в качестве подменного фонда квартире истекает в конце декабря. Поскольку, несмотря на наши с соседями активные протесты, договор с ним уже продлевался полгода назад, исключать вероятность еще одной «пролонгации» было бы опрометчиво.

Действовать надо было решительно и активно: оказаться на личном приеме у одного из руководителей города было непросто, однако чиновники всех прочих уровней не смогли помочь сколь-либо продуктивно.

Страха перед «высокими кабинетами» я не испытываю. Там выслушали мои аргументы, попросили оставить ксерокопии всех полученных ранее из различных ведомств (от прокуратуры до санстанции) документов для детального изучения вопроса. Сказали: ожидайте ответа в сроки и в форме, установленные законодательством.

Параллельно и, собственно, вновь по моей инициативе развивался и судебный процесс: администрация района выступала истцом, стремящимся расторгнуть с соседом договор найма до срока его истечения. Даты судебного заседания переносились в связи с неявкой соседа, а в личных беседах сотрудники ЖЭУ и районной администрации выражали сомнения относительно того, что суд примет решение «о выселении без предоставления иного жилого помещения» в отношении человека, который имеет инвалидность. Так закончился 2017 год.

В начале текущего года я получил письма от руководителей района и города, в которых сообщалось: договор с соседом продлеваться не будет. «Свершилось?» — робко спросил мой внутренний оптимист. «Подожди радоваться!» — возразил ему внутренний пессимист и был прав. Право на проживание в квартире почти в центре Минска Ш. утратил в конце 2017 года, но в январе продолжал там находиться.

В прошлой статье я выражал сомнения относительно того, что суд сможет принять решение о выселении инвалида, пусть и неоднократно судимого, превратившего данную ему квартиру в притон, на улицу. Я ошибался: резолютивная часть постановления суда была именно таковой.

«Ну сейчас-то точно!» — осмелел внутренний оптимист, пессимист же пребывал в свойственном ему состоянии духа. Как вы понимаете, не зря.

Несмотря на принятые всеми инстанциями непротиворечивые решения, сосед продолжал соседствовать с нами до начала весны. Он имел право подать апелляцию, однако не реализовал его. Надо было дожимать.

По истечении всех сроков реализации процессуальных норм и правил, а также после моих звонков в отдел принудительного исполнения была назначена дата выселения (она, к слову, тоже переносилась: Ш., естественно, не получал повестки, высылаемые ему заказными письмами).

В предпраздничный весенний день Ш. выселили. Сам этот процесс занял чуть более часа; родственники, которые, надо отдать им должное, как могли, на протяжении почти двух лет нашего с соседом «сожительства» поддерживали последнего, забрали его к себе. Исходя из того, что я видел в день «великого отъезда», предполагаю, что именно так и закончилась эта история. Вы наверняка скажете, что причина нашей маленькой победы — особенные условия, по которым был прописан сосед, и львиная доля удачи. Я возражу: уверен, что победа в этом деле — результат моей последовательности и поддержки соседей, которые также решили, что не хотят больше терпеть этот беспредел.

В качестве доказательства вот вам еще одна история. «Проблема» с соседом не была единственной все это время. Деятельная натура не давала покоя: когда у тебя появляется свое жилье, ты качественно иным образом относишься к тому, что не упало с неба.

Район, в котором мне и моей семье посчастливилось приобрести квартиру, — это район с «историей» в отдельные годы советского прошлого, даже с историей криминальной. Здесь темно. Везде. Пять пролетов по два дома, в каждом — по двору, по центру — школа. Все это, увы, не освещалось вовсе.

Фасадное освещение — здесь проектами 1960-х годов предусмотрено исключительно таковое — не работало: фонари есть, им лет 30, и почти столько же они, наверное, не работают. Люди многие годы ходят с карманными фонариками, не думаю, что это удобно в частности и допустимо в целом. Однако все привыкли, никто не звонит и не пишет. Я мириться с этим был категорически не готов и не согласен. Купив квартиру, обретя и потеряв «замечательного» соседа, решил, что фонарь над моим подъездом должен гореть непременно.

Один фонарь. Один.

Я стал звонить и писать. Восстановить фонарь фасадного освещения, казалось бы, не задача непосильной сложности, однако ее решение заняло более четырех месяцев. Официальные письма сообщали: планируем провести тендер, закупить лампу, заказать автовышку и… будет свет! Предполагая, что этот процесс затянется, я записался на прием к руководителю профильной городской службы.

Звонки и переписки — настойчивость в этом вопросе, как я убедился, — это один из залогов результативности — заняли период с августа по ноябрь. В конце ноября из своего почтового ящика я достал очередное письмо, в нем, в частности, сообщалось, что и фонарь приобретен, и техника для его установки заказана. Надо — так и написано — подождать. Подождать на этот раз «благоприятных погодных условий». Я взял телефон и начал звонить: ЖЭС, ЖЭУ, администрация района, администрация города. Никто не мог точно сказать, «благоприятные погодные условия» — они какие, случатся ли раньше мая или, может, в середине января?

Видимо, я был достаточно убедителен в своих диалогах с «ответственными за фонарь лицами». Возможно, повлиял тот факт, что, уже закипая, сказал, что если в течение двух часов не будет света, то я поименно назову виновников его отсутствия высокому городскому начальнику, который неоднократно меня уверял, что освещение «обязаны уже были установить». Быть может, этот аргумент стал решающим, не могу утверждать.

Однако есть факт: несмотря на валивший снег и прочие штормовые предупреждения, фонарь над моим подъездом установили в тот же вечер. За полтора часа.

Он светил верой и правдой. Почти год. Потом погас навсегда.

Других фонарей во дворе не было, наступала зима и сопутствующая ей глубокая и ранняя темнота. Что вновь начал делать я? Да, в очередной раз «коммуницировать» с чиновниками как с лицами, принимающими решения.

В этот раз я не мелочился: есть вероятность того, что в обозримом будущем наш ребенок пойдет именно в эту школу, путь к которой пролегает по темным дворам. И я решил для себя: «последний раз» стану «писать и звонить», но постараюсь сделать так, чтобы долгие годы неработающие фасадные фонари вдруг и ярко загорелись.

Не стану утомлять рассказами о переписках и перезвонах, отмечу лишь, что значимой и более чем эффективной инстанцией стал Комитет госконтроля. Но верно и правильно ли это — для того чтобы «восстановить фонари», обращаться в Госконтроль? Думаю, что так быть не должно.

Сегодня фонари восстановлены и горят. Не факт, что наш ребенок пойдет именно в эту школу, но, думаю, всем, кто ее посещает, стало гораздо комфортнее. Для меня совершенно понятно, что и фонари перегорят, и очень скоро в квартиру Ш. заселят нового соседа, и не факт, что он не будет «замечательнее» прежнего.

Для меня совершенно понятно и другое: надо действовать, надо звонить и писать, надо «просто настаивать» на том, на что имеешь право, в особенности если право это точно коррелирует с понятием «безопасность». Пусть я скандалист, пусть имя мое становится притчей во языцех в местных ЖЭС и ЖЭУ, но горят фонари, а моя семья, надеюсь, в относительной (насколько это возможно в большом городе) безопасности.

И ради этого — снова, вновь, опять — я, наверное, готов «и звонить, и писать».

Читайте также:

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

В меру новостей, в меру мемов и много веселья в нашем сообществе в VK

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by