…Двухэтажный Червень густеет людьми в самый разгар рабочего дня. Велосипедист захватил городское пространство и тюнингует свое транспортное средство, как только может. Вот это содержательный фотофакт, фиксирующий победу двухколесного транспорта.

Автомобильный шик можно отыскать только возле райисполкома, но там так заведено: чем больше машина, тем лучше человек справляется со своими обязанностями по улучшению жизни населения.

Червень эти обязанности выполняет хотя бы визуальным запугиванием нехороших людей. И выступает образцом в плане организации дорожного движения.

Десять тысяч человек, живущих в Червене, имеют возможность видеть самые актуальные новинки из мира большого кинематографа.

Местный хипстер спокойно прохаживается по улицам, уничтожая червенский фастфуд. А школота бегает от школы через дорогу и обратно.

Котики лениво смотрят на эту неторопливую действительность и являются четким визуальным дополнением к изящным архитектурным решениям, благодаря которым Червень приобретает свой особенный шик.

Советское наследие небольшого райцентра впечатано в населенный пункт самым веселым Лениным в истории малых городов Беларуси и неймингом центральных улиц: в самом сердце города примостился пошарпанный мини-рынок «Чапаевский», который самым предсказуемым образом находится на улице Чапаева.

А чуть подальше от центра, через три-четыре поворота по указаниям капризных дорожных знаков, громоздится еще один — побольше. На улице Карла Маркса пытается сколотить свой капитал горстка «ипэшников»: рынок Червенского райпо тоскливо доживает свой век и переминается с ноги на ногу в ожидании покупателя.

---

В девять часов утра Тарас открыл одну за другой три будочки и стал ждать. Возможно, сегодня повезет и получится рублей 150. Пока покупатель не идет. Рядом сгруппировалась тусовка «ипэшников», которые ведут свои разговоры обо всем на свете: политика, экономика, общие знакомые, жалобы на здоровье и еще десяток-другой тем помогают скоротать еще один унылый день. Бабушка с большой сумкой проходит по рядам, останавливается и долго смотрит на курточку, что висит у Тараса за прилавком.

— Глазеет… — отмахивается Тарас и заваривает чай.

«Ипэшнику» 37 лет, 10 из которых он провел на рынке. За это время удалось неплохо подняться: одна точка с детской одеждой набухла до трех, а теперь еще появились точки в червенских магазинах. За ними будущее — так считает Тарас.

— Людям уже хочется комфорта, тепла, на рынок они идут нехотя. А мы в любую погоду стоим: надо продавать.

Два ряда жестяных боксов вскрыли собственные внутренности и тоскливо стынут на большой площадке рынка: резиновый мяч, турецкие джинсы, болоньевая курточка, дюбель, гвоздь, корм для котика, саженец — глаза продавца, кажется, уже потеряли всякую надежду продать хоть что-то.

— В будние дни здесь почти никого нет. На выходных еще приходят люди, торгуются. Но живем мы только за счет постоянных клиентов: записываются, приходят, покупают.

Тарас поработал в МЧС и однажды принял волевое решение: пора зарабатывать деньги. Залез в долги, закупил товар и начал торговать. Постепенно все это выросло в семейный бизнес: рядом торгует теща, помогает жена. Видимо, получается «на хлеб с маслом», а Тарас — человек правильный и каждый месяц перечисляет $500—700 в детский дом: надо помогать. А про доход говорит прямо: «А кто ж вам скажет?»

Раньше все было по-другому: человек шел на рынок, отдавал деньги, конкуренция была. Сейчас это полумифическое слово не вызывает на рынке ничего, кроме грустной улыбки. У всех одни и те же проблемы, но разный покупатель — тот, кого уже успели обласкать и предложить хорошие условия.

— Андрюха, ты мерять будешь? — Тарас кричит в сторону визуального ровесника в широких спортивных штанах и поворачивается в нашу сторону: — Друг мой, по закупке ему отдаю. Много таких. Да, Игорек?

Игорек кивает и щурит глаз так, как может его щурить только опытный продавец, уже совершивший главную сделку в своей жизни. Многие такую сделку не совершают и быстренько уходят с рынка — хватает месяца-другого. На словах все гораздо оптимистичнее, чем на самом деле.

— В районе нет работы, а у людей — денег. Ну и кто что купит? Приходят, просят в долг, потом по частям приносят деньги — по два, по три месяца. Кто-то просит «на вексель», а потом пропадает. У меня таких долгов висит на $100, на $200. А как с них спросишь? Ну хорошо когда парень: ему еще как-то стыдно станет. А что ты с девочкой сделаешь?

Одеться с ног до головы здесь можно примерно за 200 рублей: это ботиночки, штаны и зимняя куртка. Кто-то говорит про ползарплаты, но продавцы только фыркают.

— У нянечки зарплата 260 рублей, — авторитетно заявляет пенсионерка тетя Валя, 40 лет проработавшая в детском садике и завершившая карьеру в должности директора. — Вот и что она купит?

Тетя Валя ушла на рынок после пенсии, года четыре назад, и как-то втянулась. Это вообще нехарактерная история, потому что выдержали всю свистопляску только люди опытные, которые наработали базу и кое-как держатся. Тетя Нина не то чтобы крепко стоит на ногах, но тоже выживает.

— Товар покупаю в Беларуси: хватает оптовиков. Вот и стою. Но чтобы закрепиться здесь… Такого нет. Просто на пенсии жить за что-то надо.

Зарплаты в Червене и районе — головная боль для всех. На рынке говорят про закрытые заводы, обнищавшие организации. Люди едут на работу в Минск или в сторону аэропорта — каждый крутится, как только может. А потом их еще и уводят прямо из-под носа.

— Онлайн-продажа, эти узбеки, которые пооткрывали здесь свои магазины-тюбетейки, — вот они и душат, — жалуются «ипэшники»: бойкая узбекская торговля добралась и сюда, и здесь тоже не находят вариантов мирного сосуществования.

---

Кое-какая очередь стоит у будки с рыбой, которую не очень-то любят местные: это приезжая организация торгует продукцией, которую можно найти в червенских магазинах, и, возможно, даже дешевле, но здесь работает принцип эксклюзивности: народ требует элемент аттракции и получает его в виде увлекательного стояния в очереди и покупки рыбы, которая приезжает вместе с ларьком не каждый день. А дефицит, как известно, плохим быть не может!

Рядышком сиротливо стоит «черепушка» рынка, в которой гнездится «мясо-молочка». Точнее, то, что от нее осталось. На подходах к крытому рынку грудью в дверях становится директор — женщина с врожденным «как бы чего не вышло» во взгляде. Не срабатывает даже прием с «потенциальным покупателем»: женщина чутким образом реагирует на объектив фотографа и запрещает производить даже визуальный осмотр подведомственной территории, отказываясь сообщать количество работающих точек. Впрочем, даже беглого взгляда хватает для того, чтобы идентифицировать два холодильника с продукцией.

На улице отмахиваются: мол, раньше мяса и молочки было в разы больше, но сейчас почти не осталось. Перестали возить: невыгодно.

— Ай, закрываться будем, — отмахивается Леонид Иванович. — Сын открылся, я ему помогаю, продаю. Никто не идет. Если только в выходные из Минска на дачу ехать будут, так те что-то купят — больше ничего. Вот так распродаемся: было б хоть $1000 в месяц, можно было б пободаться. А так…

Леонид Иванович — пенсионер со значительной биографией, который отслужил на флоте, имеет сорокалетний рабочий стаж и заканчивал карьеру на асфальтном заводе, после которого у него пенсия в 300 рублей и минимальные остатки оптимизма — их можно использовать во время терпеливого ожидания покупателя, который на рынок категорически не идет.

— Сын строителем работает, деньги какие-то есть. Получил вот кредит, дом начал строить. Но какой ты дом на 20 тыс. построишь? Сам до ума его доводит: умеет! — Леонид Павлович смотрит на гвоздь, который давно просится в твердую поверхность, но так и не дождался крепкого хозяина.

Васильевна — местный старожил. Двадцать лет каждый день, кроме понедельника, приходит на рынок и стоит здесь при любой погоде. Начинала с мелочовки, а сейчас предлагает зоокорм для котика, собачки и другой живелины. Васильевна видела рынок другим: деревянные прилавки, «худые» крыши и прочие радости бойкой торговли. Условия поменялись, но торговля стала совсем не бойкой.

— Это адский труд, это хуже нет: все думают, что мы только карманы набиваем, а такого не бывает. Это надо постоять, поплакать, — рассказывает Васильевна. — Нет людей… В городе стало много точек, потому что все позакрывалось, работы нет: хлебозавод, маслозавод — все ж закрыто. Теперь только одни ИП — продавцы кругом. Я сама раньше в ПМК работала, а потом старая стала, заболела. А жить-то надо. Сюда пришла — и осталась. Налоги платим: и государству хорошо, и нам хорошо. Ты за свое отвечаешь, а государству ж надо платить, оно ж тебе точку предоставляет. Сколько точка стоит? Ха-ха, коммерческая тайна!

---

Рынок готов рассказывать свои истории бесконечно. Кто-то сильно заболел и лечил позвоночник восьмидесятидневным голоданием, кто-то работает по инерции или просто ничего больше не умеет и усердно жалуется на жизнь, кто-то говорит про старые времена.

Анна Николаевна и Петр Петрович каждый день сидят за деревянным прилавочком у входа на рынок. Бабушка зазывает кисло-сладенькими яблочками, тмином и вязаными носочками да варежками. Дедушка насобирал клюквы и проверил ее на содержание радиоактивных элементов — полный порядок, так сказано в документах.

— Дети у меня все грамотные, выучились. Это я баба старая, так без образования, — Анна Николаевна начинает вспоминать про то, какой проблемой была когда-то поездка в Минск без паспорта. — Дайте справку, чтобы поехать в Минск. А колхоз кто будет поднимать? Я в Червене живу с 1956 года, а сама из Березинского района — сюда замуж вышла. Мне уже 84-й год, не надо меня фотографировать! А то я сразу под стол спрячусь!

Петр Петрович посмеивается. Он живет через дорогу, но познакомились пенсионеры на рынке — так торговать веселее.

— Я еще на песни хожу! — хвастается бабушка. — «Игуменский настой» наш ансамбль называется. В спортивной школе занимаемся. Руководитель у нас молодой, 30 лет. Нас уже девять человек собралось, но самая старшая я.

Пакетик с яблоками бабушка продает за 2 рубля, за 5 можно купить вязаные носочки, за «трешку» — баночку клюквы у Петра Петровича. Рядом приторговывают помидорами, кто-то сходил с утра в лес и набрал грибов. Будут стоять до 14:00 и ждать своего покупателя: вдруг он придет и подарит возможность немного заработать?

Рынок живет надеждой и судорожно хватается за любую возможность. Анна Николаевна завязывает крепкой еще бабушкиной рукой целлофановый пакетик с яблоками и транслирует простую поколенческую жизненную философию.

— Кто хочет заработать, тот всегда заработает. В лес пойдет, ягоды соберет, грибы и продаст. Тяжело? Можно рукавички связать — они всегда пригодятся. Человек работать должен, а не сидеть и ждать чего-то.

Кассовые аппараты в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• Как узбеки белорусам революцию делали. Репортаж из магазина «аномально низких цен»
• «Если плохо, я танцую». Три поколения продавщиц с Комаровского рынка о том, что купить не получится
• «Есть даже сорт „Солодуха“». Как заводчанин из Могилева вырастил на даче 117 сортов винограда и теперь пытается делать бизнес

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by