Дима с большим красным подарочным пакетом ждет нас у метро. Парень дрожит одновременно от холода и от волнения. Говорит, почти не спал, встал в пять утра.

— Я не спал уже с пяти утра, знаете, думал, как мы поедем, как все будет, — рассказывает парень.

Садимся в машину и едем на хутор Новые Ясневичи, что в Поставском районе. Именно там находится Дуниловичский психоневрологический дом-интернат для престарелых и инвалидов.

— Сколько же я ее не видел? Полгода уже. В марте ее отправили в интернат — да, полгода. Мы созванивались, первое время она злилась на всех и не хотела со мной общаться. А потом как-то успокоилась, и все наладилось. А туда далеко ехать? Больше 180 километров, ого! Я вообще впервые так далеко еду на машине, — Дима болтает без умолку (видимо, так легче пережить волнение).

Говорит, что работа в БНТУ нравится. Большой кабинет, хоть и надо подниматься по лестнице. Пока занят на неполный день и учится. Зарплата у него сейчас — около 60 рублей.

— Ну, еще пенсия около 150 рублей — в целом хватает, — не жалуется Дима. — Главное, что здесь у меня есть возможность учиться. Постараюсь за эти пару месяцев подучиться и сменить работу на более оплачиваемую.

«Я даже тете не сказал: мало ли бы вы проговорились»

Со всеми остановками до Новых Ясневичей мы добираемся за пару часов. Большое здание с зеленой крышей находится на отшибе. Здесь охрана и строгий пропускной режим. Под присмотром санитаров идем внутрь.

— Влада! — вскрикивает Дима, завидев щупленькую темноволосую девушку в очках. Она улыбается и обнимает молодого человека.

Мы идем в комнату для гостей: здесь обычно общаются с приезжающими родственниками. Людей тут нет, стоят цветы и кожаные диванчики.

— Мне нужна помощь. Закроешь Владе глаза, — шепчет мне Дима, а сам возится с чем-то в кармане, белеет, волнуется и вдруг достает серебряное колечко. Машет, чтобы убирали руки.

— Милая Влада, ты станешь моей женой? — он становится на колено и протягивает ей кольцо. Девушка вытирает слезы.

— Ты согласна? — еле слышно спрашивает Дима.

— Конечно, согласна, — Влада улыбается. Он шумно выдыхает, надевает ей на палец кольцо и крепко обнимает ее.

Для всех, в том числе и для нас, это становится полной неожиданностью. Ругаем Диму, что заставил всех поволноваться и ничего не сказал.

— Я даже тете не говорил, — признается он. — Мало ли бы вы проговорились.

«Я очень хочу отсюда уехать. Если бы только у Димы получилось…»

О Владе персонал интерната отзывается хорошо: девушка спокойная и уравновешенная. Практически одна из самых младших здесь.

— Правда, за все то время, что она у нас, к ней никто из родственников не приехал, не навестил, — вздыхает персонал интерната.

Влада немного отходит от шока, а Дима вручает ей подарки из красного пакета: плюшевого мишку, совместную фотографию в рамке, плеер с закачанной музыкой и другие романтические мелочи.

— Ну что вам о себе рассказать? — говорит 19-летняя девушка. — Я сама родом из Витебска. Родители у меня были лишены родительских прав: они пили. Нас с сестрой (она младше меня на год) забрали от них. Мне тогда 6 лет было — с того времени я родителей и не видела.

Помню только, что сначала поместили в какой-то приют, потом была в Великолетчанском детском доме. Окончила школу, поступила в один колледж, где училась на оператора почтовой связи — киоскера. Потом перевелась в Витебский профессионально-технический колледж. Ну а оттуда меня отправили в психиатрическую больницу. Я не знаю почему, если честно, так как я себя больной не считаю. Не чувствую, что есть какие-то проблемы. Только вспыльчивая немного, бывает у меня. В общем, вот так в марте я сюда и попала. Такая история…

— Я, конечно, очень ждала, что он приедет, но не с таким же сюрпризом! — продолжает она. — Естественно, мне здесь грустно. Я правда с радостью уехала бы отсюда, но мне идти особо некуда. Если бы только у Димы получилось оформить опекунство, завтра же уехала бы. А потом… Потом я мечтаю быть вместе с Димой, работать, жить как нормальные люди…

Мы оставляем молодых людей наедине, чтобы они могли поговорить о своем. Два часа пролетают незаметно. Вместе с санитаром Влада провожает Диму до ворот интерната.

— Ну как, все хорошо? — спрашивает охранница на выезде из интерната.

— Да, все хорошо. Я предложение ей сделал! — Дима светится от счастья.

— Ничего себе! — только и успевает сказать женщина.

Некоторое время мы едем в тишине. Дима молчит и улыбается.

— Я еще на втором курсе решил, что женюсь на Владе. С пенсии откладывал на кольцо больше полугода, — неожиданно говорит он. — А вообще, боялся, конечно, что она не согласится. Но сейчас у меня стимул, я решил, что буду за нее бороться. Сейчас главное, чтобы мне разрешили оформить опеку. Я понимаю, что все это будет долго и довольно сложно, но отступать теперь некуда.

Администрация интерната: «Решение будут принимать органы опеки»

В самом интернате говорят, что предложение руки и сердца их воспитаннице делают впервые. И объясняют: к сожалению, Диме жениться на Владе нельзя. Дело в том, что если один из желающих вступить в брак является недееспособным, как Влада, то этот случай подпадает под статью 19 Кодекса о браке и семье («Препятствия к заключению брака»). Дать разрешение на такой брак не могут даже законные представители недееспособного лица.

— Дима может оформить опекунство, а дальше уже добиваться восстановления дееспособности Влады, — объясняют здесь. — Есть определенная процедура, согласно которой он может оформить опеку. Мы готовы все ему объяснить. Но тут очень важно понимать, что это огромная ответственность. Диме нужно будет отчитываться перед органами опеки, следить за тем, чтобы Влада вовремя принимала лекарства и так далее. Ведь в наш интернат она попала не просто так, на то были веские причины. Если Дима готов идти на эту ответственность и понимает всю сложность ситуации, то закон не запрещает это делать. Решение будут принимать уже органы опеки.

Директор офиса по правам людей с инвалидностью: «В таком случае наличие инвалидности, к сожалению, — это препятствие для органов опеки»

— Заключение брака — это всегда только личный договор, — объясняет директор офиса по правам людей с инвалидностью Сергей Дроздовский. — Лишенный дееспособности не может сделать это даже через опекуна. Путь тут такой: ему надо оформлять опекунство над ней и потом восстанавливать дееспособность. Путь, конечно, тяжелый и сложный.

Во-первых, опекунство. Наши органы опеки более чем щепетильны в данном вопросе. Ими будут сразу же ставиться вопросы по обеспеченности едой, питьем, одеждой и местом проживания. При этом органы опеки будут смотреть, чтобы условия, в которых она будет жить, были не хуже. Нужна обеспеченность площадью не меньше, чем в интернате.

По опыту могу сказать, что одно из самых главных препятствий в этом деле — это наличие у него ДЦП. Для органов опеки это будет одним из утяжеляющих факторов, которые будут затруднять ему осуществлять опеку. Мы сталкиваемся с этим постоянно. К примеру, людям с инвалидностью не дают усыновлять детей, несмотря на то, что человек зарабатывает, у него есть жилплощадь. Наличие инвалидности для наших органов опеки в таком случае — это препятствие.

Причем в самом законодательстве нет прямого запрета, все отдается на откуп органам опеки. И они трактуют закон таким образом, что инвалидам зачастую не разрешают ни опеку, ни усыновление. Они выносят решение: мол, мы считаем, что такой-то не может быть опекуном или усыновителем — и все.

Конечно, можно судиться. Но это очень сложный процесс. И в большинстве случаев суды, выслушав доводы органов опеки, принимают их сторону и оставляют людей в интернатах. Это сложившаяся практика, к сожалению.

Второй момент — восстановление дееспособности. Здесь ситуация еще сложнее. Дееспособность восстанавливается в связи с облегчением или улучшением инвалидизирующего диагноза — психического или ментального нарушения. То есть необходимо, чтобы появился некий позитивный прогресс. Во всех иных случаях доказать, что ты дееспособен, очень тяжело.

На самом деле в этом случае нет абсолютно невозможного решения. Но все вышеперечисленные обстоятельства будут выступать дополнительными барьерами, которые придется преодолевать. Мы, в свою очередь, готовы оказать Дмитрию юридическую помощь. Оказать финансовую поддержку, покрыв судебные издержки и так далее, мы, к сожалению, не сможем.

Юридическая помощь в сервисе «Onliner. Услуги»

Читайте также:

• «Я впервые так сильно влюбился». Минчанин ищет работу, чтобы вытащить свою девушку из интерната
• «Если буду есть, как все, не смогу учиться и работать». Маша и сотни белорусов могут перестать нормально жить без спецеды
• «У меня что, сердце новое выросло?» У могилевчанина забрали бессрочную инвалидность, и он стал судиться с медиками

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by