Минск уже не тот? Журналисты Onliner.by вспомнили город своего детства

 
30 181
09 сентября 2017 в 9:00
Автор: Дмитрий Корсак
Автор: Дмитрий Корсак

Историческая ретроспектива города насчитывает уже 950 лет. Мы за свою маленькую жизнь, конечно, успели охватить лишь самую незначительную ее часть. Но и этого, оказывается, достаточно, чтобы с каждым годом в глубине души больше очерчивался свой, индивидуальный город. Прожив в 30 раз меньше Минска, мы часто говорим, что помним его другим. И действительно, в последние десятилетия он менялся, рос, обновлялся стремительно. Если раньше деление велось скорее на «до» войны и «после», то в последнее время каждое десятилетие — будто целая эпоха.

Многое изменилось к лучшему, многое — объективно нет. Хочется говорить не о плохом, а о самом светлом. Журналисты Onliner.by вспомнили Минск своего детства. Нам кажется, что получилось тепло, но, как известно, ностальгия — светлое чувство, у которого всегда есть чуть горьковатый оттенок. Город нашего детства растворился в рекламе, жилищном вопросе, современных технологиях, научном урбанизме, кафе, ресторанах, клубах, новых памятниках и архитектуре. Мы искренне любим новый Минск, но хотели бы чуточку напомнить вам о старом.

Привет Максу Коржу и любимой Грушевке

— Когда я была студенткой и жила на улице Розы Люксембург, как-то быстро прониклась романтизированной атмосферой жизни молодежи с «Розочки». Они гордились тем, что когда-то этот район славился бандитизмом, и отчаянно пытались этот статус поддержать.

Одна из немногих зеленых зон на «Розочке» — водоем Мухля. Когда здесь происходил отдых, остального Минска будто и не было — только вот этот вот недоводоем, где днем гуляли мамы, а вечером — пацанчики и девочки в кожанках. А еще местные говорили: встретимся на Мухле, или возле «корабля», или в «Падмурке» — и все сразу понимали, о чем речь. До сих пор приезжаю сюда на велосипеде — антураж остался прежним, действующие лица поменялись. Многие из тех пацанчиков с района встали в очередь на квартиры, завели семьи, и попытка навсегда остаться детьми улиц провалилась. А водоем есть, не высох.

Как раз в то время застройщики только подумывали об освоении Дзержинки, рылось метро, развязка на проспекте Жукова строилась, злорадствуя, как будет шуметь жителям «Колизея», рядом с теперешней станцией метро «Михалово» стоял дом с плакатами о незаконном сносе. Проспект, собственно, и теперь оформляется: тут высотку воткнут, там воткнут. На самом деле в этой хаотичной застройке мало красивого, но мне нравится. Минск — он такой, даже с массой зацепок для критики его любишь. Терпишь. Привыкаешь. В округе проспекта Дзержинского поменяла шесть мест жительства и привыкла настолько, что застряла тут до сих пор.

Сейчас — на Грушевке, которую люблю. Даже не спрашивайте почему. Не знаю. Тут нет парков, гипермаркетов, да и магазины так себе, с красивыми зданиями тоже проблема. Но в конце лета возле частных домов пахнет яблочными пирогами из-за устланных яблоками улиц, а в центре Грушевки вообще можно забыть, что ты в столице: старшие братья-новостройки закрывают одноэтажную застройку и прячут ее в тишине и спокойствии. Многие не понимают этой необъяснимой любви к не самому живописному месту столицы, но домой я возвращаюсь всегда с радостью. Если когда-нибудь встречу на райончике Макса Коржа, выскажусь по этому поводу: он поймет.

Потерянный «Восток»

Для меня одно из самых эмоционально ярких мест в Минске — яблоневый сад возле станции метро «Восток». Вернее, теперь уже территория, где он раньше находился. Я вспоминаю: мы с родителями стоим на остановке, ожидая троллейбус, и я маленький верчу головой. С одной стороны дороги — фасады домов с яркими фресками, с другой — белая пена цветов на деревьях до горизонта. Осенью мы нередко гуляли по этому саду, я лазил по яблоням и набивал карманы дичками.

То, как застраивалась эта территория, на мой взгляд, оказалось самым сильным разочарованием для минчан. Я не ретроград и понимаю, что гектары земли практически в центре столицы обречены на «освоение». Но все-таки казалось, что именно район «Восток» — с его знаменитой застройкой вдоль проспекта, живописной водной системой и огромным яблоневым садом — классическое бездушное уплотнение затронет в меньшей степени.

И ведь первоначально идеи были как минимум неплохие. Это прямо стало нехорошей традицией Минска: было круто на бумаге…

Получилось с точностью до наоборот. На месте сада сегодня — нагромождение «человейников». Архитектурная ценность этого района, с моей совершенно обывательской точки зрения, полностью противоречит всему его окружению. Историю этой архитектурной катастрофы продолжил автовокзал «Московский», который также был важной точкой для многих минчан — моих ровесников. Во-первых, он был очень красивый. Наверное, это был один из самых красивых автовокзалов на постсоветском пространстве, который мне доводилось видеть. Во-вторых, именно с него начинались многие мои путешествия по Беларуси (они были многочисленными и яркими, а значит, частичка этих приключений связана и с автовокзалом). Наконец, в-третьих, будучи журналистом, я освещал всю историю агонии этого здания, пережил его смерть и похороны. И буду честен: эту утрату для города я перенес достаточно близко к сердцу.

Я скучаю по яблоневому саду возле станции «Восток», я скучаю по автовокзалу «Московский». Но если честно, еще больше я больше скучаю по Минску, который строился не только в угоду инвесторам.

Моя Сторожевка

Сейчас на этом месте находится элитный жилой комплекс, есть несколько посольств, строится очередная гостиница. А многие уже не помнят, как пространство стало пустынным и безжизненным. По утрам уже не звенит водяная колонка. Соседи не приветствуют друг друга, приглашая вечером на рюмку чая. Нет шумной толчеи возле Сторожевского рынка, на котором продавали всякую живность — от аквариумных рыбок до волнистых попугайчиков.

В базарный день сюда устремлялись мальчишки со всей округи, чтобы еще раз взглянуть на меченосцев в трехлитровой банке. Хулиганистая детвора эта, как правило, жила поблизости — в частном секторе, который плотными кварталами формировал городскую среду.

Очевидно, лачуги и полутрущобы нужно было сносить, вряд ли их можно было считать достоянием. Сюда не водили туристов и высоких гостей. Рынок, как позже выяснилось, вообще находился на месте захоронения — теперь там мемориальный комплекс… Времена поменялись, город поменялся вслед.

Люди перебрались в более комфортные многоэтажки с центральным отоплением и водоснабжением и перестали общаться, коммуницировать, как было заведено в том постылом частном секторе. А этот уголок города потерял провинциальное очарование. Так произошел разрыв на генном уровне.

Но я по-прежнему люблю нырнуть в старый парк, в котором теперь уложена тротуарная плитка вместо протоптанных тропинок. Найти глазами большую березу, стоявшую у нас во дворе. Вспомнить приятелей, с которыми играли в дворовые игры. Местной валютой была мелкая глянцевая плитка, которая ненароком осыпалась с фасада легкоатлетического комплекса.

Наш дом находился аккурат посередине на прямой между «Динамо» и Дворцом пионеров (ныне Дворец молодежи). Тогда новые центры внимания привлекали подростков со всего города.

Мой Минск — это не офисные центры и новоделы в модных местах. Это в первую очередь воспоминания о том, как было на самом деле.

Универсам «Центральный» — это «тру»!

В Минске открылось столько всего лакшери и премиум, что хочется, по совету многочисленных уважаемых маркетологов, туда немедленно отправиться и насладиться уникальной атмосферой. Это уже потом, когда придешь по адресу, становится понятно, что никакой атмосферы там нет и близко — тот случай, когда хочешь, чтобы понравилось всем, а не нравится никому. Поэтому я бы на правах «понаехавшего» посоветовал коренным минчанам немедленно вести гостя столицы в универсам «Центральный».

На первом этаже, за длиннющей барной стойкой происходит настоящая жизнь. Там можно услышать самые несусветные истории о чем угодно: как правильно охотиться на белого медведя в брачный период, вышивать крестиком в сложных погодных условиях, провернуть выгодную сделку с чертом и потерять все, а потом снова найти. За этой стойкой не действуют красивые истории талантливых и не очень пиарщиков, здесь из одного конца универсама в другой мельтешат свои легенды и мифы. «Это тру!» — скажет вам в благодарность гость столицы, разглядывая под бормотание очередного сказочника центральный проспект и закусывая историю свежей пироженкой. Легенды не создаются искусственно — они сами рождаются в месте, наполненном настоящей, не отредактированной посторонним вмешательством жизнью.

One love — ода Уручью

Сижу на дереве, дерево стоит в яме, дома ждут родители, все живы, мне хорошо. Это сейчас здесь высотка УНР, Burger King и метро, а много лет назад урученские пацаны из СШ №191 обустроили на липе в котловане рядом со старым деревенским кладбищем убежище и зависали по вечерам, мечтая о том, когда они наконец вырастут и вырвутся из замкадья. Вдоль нынешней улицы Гинтовта текло озерцо, леса еще не загадили приезжие новоселы, 5-е Уручье ходило с цепями на 4-е и далее через проспект, а вместо монструозного «Вивальди» думали построить больницу или что-нибудь другое полезное для общества.

Это были замечательные времена. У «Первомайского» тогда могли настучать по лицу и стояли ларьки, где околачивались барыги, алкаши и шантрапа. Заметив деньги в моем кулачке, гопники вели от «Первомайки» до дома и на Острошицкой, приставив нож под ребро, затолкали в подъезд, деньги отобрали. А напротив этого памятного подъезда, в панельном колодце двора все еще стоят «сетки», где мы рубились по 6 часов в футбол, где я сломал «пушкой» пару пальцев парочке вратарей. Надеюсь, ребята, вы не держите зла.

От Уручья моего детства остались теплота памяти и березовая роща с кладбищем, выходящая на новодел — БЦ «Порт». Штука в том, что воспоминания стали якорем — и вот уже я представить не могу, что когда-нибудь отсюда перееду. Из родительской квартиры на съемную, потом на свою, и все это в Уручье, которое — One Love.

Милое дело — сделать в хорошую погоду кружок от МКАД в районе Всехсвятской до парка валунов и обратно, идти не спеша, глазеть по сторонам. Мое уютное замкадье здорово изменилось, и там, где когда-то формально начинался город, где стояли деревенские лачуги, теперь полноценный и живой район. Мне, признаться, плевать на сомнительные архитектурные ансамбли, на посеревшие от стыда за себя панельные дома, для меня Уручье ценно тем, что оно знакомо и привычно, а места рождают ассоциации. Я как-то задумался, что же такое любовь к городу и району, и понял, что не хочу мерить ее внешним уродством, связывать с начальниками-временщиками и их решениями. Много чести для этих людей.

И вот я иду по своему привычному кругу, поворачиваю в самое стабильное место столицы, парящее вне времени. Пускай оно и будет любимым. Парк валунов, утро, между камней носится малышня, ребята загорают на траве. Стон кольцевой тонет в подлеске. Сажусь на скамейку — закрываю глаза. Мне хорошо.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by