Интересный факт: жизнь в Витебске существовала до «Славянского базара», существует во время него и будет существовать после. Местные называют город культурной столицей страны и имеют на это все основания, главное — знать, куда и зачем идти, где и что смотреть.

Людей, которые существуют здесь параллельно жизни обычного горожанина, можно встретить на каждом шагу. Они поют, рисуют, читают стихи, играют на самых разных инструментах и вообще делают невообразимые, несусветные штуковины, потому что по-другому жить не могут. Это городские вены, артерии и другие кровеносные сосуды, которые не позволяют сердцу остановиться во время большого сольного концерта Стаса Михайлова или другого масштабного стихийного бедствия.

«Репетировали в подвале, периодически приходилось стряхивать с ног блох»

Макс Жуков родился в те времена, когда символизирующего удаль советской эстрады праздника в городе еще не было в помине. Но город жил.

— Родился я в районе, который в советское время называли Палестина — здесь жило очень много евреев. Само собой, место не предполагало какого-то бунтарства: публика не та. Но потом мы переехали: отец получил квартиру в панельном районе на окраине, хотя сейчас это уже фактически центр города. Там все и началось. Собрались все слои населения, и произошло бурление различных элементов.

Максим рос так же, как и любой подросток в конце восьмидесятых: каким-то чудом доставал непривычную для региона рок-музыку, записывал с телевизора десятисекундные отрывки песен группы Kiss и гонял их по кругу — даже этого малого хватало, чтобы как следует вставило. В общем, история настолько каноничная, что пересказывать ее может каждый третий белорус, переживавший бодрый пубертат в те увлекательные годы.

Самое интересное началось чуть позже, когда Максим получил гордое прозвище Мопед.

— Про мопед тогда мечтал каждый подросток, все хотели быть байкерами, — вспоминает Жуков. — И на 16-летие родители подарили мне деньги, на которые я его и купил. В тот же день объездил на двухскоростном мопеде «Дельта» все окрестности. И на следующий день. И через день. А день рождения у меня 13 февраля. Теперь это маркер: Мопедом меня называют только люди из прошлого.

Чуть позже Мопед вместе с Бациллой и Удавом собрал первую грайндкор-группу Беларуси под названием «Катафалк». Жуков играть ни на чем не умел, поэтому сразу же сделался директором, арт-менеджером и продюсером коллектива.

— На Московском проспекте появилась точка аудиозаписи с сотнями альбомов, заботливо рассортированных по стилям. Когда водились какие-то деньги, ты все по очереди в алфавитном порядке записывал: какая-то Metallica, Artillery. На эту музыку меня подсадили мои новые приятели, с которыми я познакомился в своем панельном районе. Соответственно, мы решили сколотить группу. Первая репетиция состоялась у меня в квартире: барабанщик-вокалист Бацилла стучал карандашами по деревянному детскому стулу и истошно орал, гитарист Саша бил по струнам акустической семиструнки. Интересный был персонаж Бацилла — сейчас работает таксистом. Ни на чем играть не умел и был в группе вокалистом — просто кричал. Клички всем давал именно он. Гитарист сейчас работает ювелиром (бывший волейболист под 2,10 ростом — Бацилла с настоящим именем Ваня дал ему кличку Удав).

Когда Советский Союз дышал на ладан, в Полоцке образовалась первая в Беларуси дэт-метал-группа Dzida, и слухи о том, что где-то там играют «смертельный метал», распространились очень быстро. На самом верху трибун стадиона «Динамо» кто-то написал баллончиком название коллектива, и это выросло в одну большую легенду.

— Все люди в городе представляют грибной мицелий. Даже если ты находишься на самом краю этого отростка, то все равно знаешь, что происходит где-то там, далеко: комьюнити крепкое. Раньше все тусовались в определенных местах, а вся информация передавалась из уст в уста. В начале девяностых, когда Советский Союз распадался, мы откуда-то узнали, что в Полоцке будет проходить метал-концерт — слухи поползли. И вот мы с Бациллой и кем-то еще поехали на электричке на этот сейшен — даже не были уверены, что это в Полоцке. Приехали вечером, идем по улице, а нам навстречу волосатый. Свой!

«Эй, слушай!» — кричим ему. А он в ответ ножик достает. «Стоп-стоп-стоп! — говорю. — Где тут концерт?» Тут он успокоился, своих признал — оказалось, что это участник группы Dzida.

Витебск бурлил и почковался новыми объединениями, локациями и персонажами. Группы, имена, площадки появлялись и исчезали, уступая место новым. Еще в советское время был организован первый городской рок-клуб, усилиями которого в местной филармонии даже выступил Свин из группы «Автоматические удовлетворители». Городские власти давали дорогу любой инициативе, так что у людей творческих на руках имелись козыри. Мопед-Жуков в то время только начинал и тусовался с группой «Катафалк» в подвале.

— Мы были совсем зеленые и репетировали в подвале того же дома, где и жили, а соседи нас гоняли. Помещение мы захватили самовольно, поставили там барабанную установку, магнитофон с колонками. Я старался там не сильно тусоваться, потому что в этом подвале было много кошек. Периодически приходилось стряхивать с ног блох — в общем, место чисто по грайндкору. Выгоняли нас оттуда с милицией.

«Спрашиваю: „Название у вас есть?“ А они говорят: „Да, «Пять диезов»“»

Витебск до сих пор живет в режиме относительной творческой свободы. Недавно местные художники получили в свое распоряжение старый двухэтажный дом в центре города и соорудили из него что-то похожее на музей, но живое, цветущее и хулиганское. Сейчас здесь кипит жизнь, работают творческие люди, сверкающие глазами и делающие вещи, которые обыватель обычно обходит стороной, чтобы не дай бог не вырваться из своей зоны комфорта навстречу чему-то неизвестному.

— Вот такую лавочку скоро установим, — крадет нас на пару минут тромбонист «Серебряной свадьбы» Евгений Половинский — его глаза горят. — Она из мелких частей состоит, которые можно переворачивать — три разные картины получаются, каждый прохожий может оставить свою. Скоро установим…

Вообще, в Витебске сейчас четыре альтернативных клуба, и только один из них зарабатывает баром, все остальные существуют на спонсорские деньги учредителей. Dietrich, VZAP и «Чердачок» действуют, скорее, благодаря упрямому желанию владельцев делать в городе музыку. Нужно сказать, получается это неплохо: случается, что в один вечер может проходить пять рок-концертов — и на всех локациях будет публика. Чудо, не иначе.

Все городские тусовочные места с пометкой «ретро» находятся на небольшом пятачке в центре города, который у приезжих ассоциируются в основном с амфитеатром, «Славянским базаром», жареными свиньями и гармошкой, а для местных имеет крепкий контекст.

— Вот прямо здесь, возле подземного перехода, было место, которое называлось Ямой — неформалы собирались в окрестностях в начале «нулевых», — рассказывает Максим. — Здесь же находился клуб «Юла» — небольшое помещение, которое принадлежало государству и, соответственно, имело не очень хорошую репутацию. Я здесь решился сделать концерт лишь однажды, да и то имел большие проблемы с организацией.

Вообще, Жуков всячески делал концертную жизнь Витебска разнообразной и веселой. Первое мероприятие он организовал в 1998 году в рамках фестиваля «Студенческая весна». Там же в свое время выступала группа «Катафалк» — лихой грайндкор так вставил местную публику, что в зале был биток. Люди орали название коллектива, а в отделе культуры позже кричали: «Кто раскрутил эту группу?» Позже сорганизовался новый рок-клуб, за который отвечал Мопед, а потом еще появилась первая компьютерная студия BUTT Records, которой тоже занимался Максим.

— Все началось с того, что я купил драм-машину Alesis SR16 и стал жутко востребованным музыкантом, потому что в то время в городе было два таких девайса, а стоили они жутких денег, — говорит Жуков. — А участнику второго состава «Катафалка» от бабушки досталась квартира, он подсобрал денег и в 1999 году купил наимощнейший компьютер Pentium I — это была просто пуля! Удав одолжил нам $120 на профессиональную звуковую карту, и в квартире с голыми стенами мы соорудили студию. Потом я эту квартиру у Сергея купил — там сейчас живет моя мама.

А вот здесь, у реки, было популярное среди панков место — «Стена». Тогда еще окрестности не были облагорожены и украшены застройкой религиозного характера, а на холмах тусовались темные личности, которые выпивали, употребляли наркотики, слушали музыку и развлекались тем, что собирали комок из желтых соплей и плевали друг другу в рот.

— Те панки, которые тусовались здесь, находятся в полузомбическом состоянии. Раньше они развлекались тем, что собирали комок из желтых соплей и плевали им друг другу в рот. Это старые наркоманы, которые вроде бы где-то поигрывают, но это уже печальное состояние.

Витебск тогда напоминал один здоровенный творческий котел. Здесь начинала свое кабаре Бенька, лихо угорал на концертах отчаянный Михей Носорогов, делал записи Вовка Плюмбум, «стреляла» по всему миру сакобилли-группа Nitkie, в которой тоже участвовал Жуков.

Здесь же играл первые концерты, пожалуй, самый успешный витебский коллектив 5’Diez. Появилась она, точнее ее название, тоже благодаря Жукову. Тогда он был арт-директором клуба «Сова» и получил письмо от новой группы, которая просилась выступить.

— Я подумал: «Ну черт его знает! Может, они играют плохо?» Но одной группы не хватало, и я их вписал. Спросил, как на афише их представить, а они говорят: «А у нас нет названия, придумай что-нибудь». Ну я и тыкнул на рандомную клавишу — получились английские номера — #####. Они выступили, и вроде бы неплохо, а второй раз я их уже приглашал. Спрашиваю: «Название у вас есть?» А они говорят: «Да, „Пять диезов“».

То, что осталось от «Совы», находится на Московском проспекте и сегодня называется торговым центром «Беларусь». Работает здесь еще один видный в прошлом деятель витебского подполья — Виктор. Сейчас он владелец павильона с полиграфической продукцией, а тогда — продавец счастья для любого неформала.

— Недавно ехал в троллейбусе, а ко мне парень подходит: «Это вы в „Железке“ работали?» Было приятно!

«Железка» — это ларек, украшенный вывеской Stimorol. Там было все: только вышедший в 1994 году In Utero группы Nirvana, журналы, кассеты, диски, объявления о поиске музыкантов. Вообще, если вспоминать людей, которые формировали тусовку, окажется, что все они неплохо устроились. Кто-то занимается кофейным бизнесом, у кого-то охотничий магазин.

«Если бы я на мировом уровне вышивал крестиком, то, наверное, уехал бы в Швейцарию»

Максим Жуков сейчас тоже бизнесмен и занимается музыкальным оборудованием. Правда, если вникать в нюансы, можно как следует запутаться. Самое главное осталось: он до сих пор делает концерты. Правда, уже в собственном клубе.

— Я сделал перерыв в концертной деятельности на 10 лет: просто пообещал себе, что следующее мероприятие сделаю только в своем клубе. И сделал. Долго искал подходящее помещение на аукционах, но все они были жутко дорогие. И тут попалось вот это — купить его удалось чуть ли не по номинальной стоимости.

Сейчас заведение в старом здании, где раньше была советская сберкасса, гордо называется лофтом Dietrich. Концерты здесь проходят регулярно, а иногда даже каждый день.

— Самые бешеные мероприятия происходят именно сейчас — есть ребята, которые делают хардкор-концерты. Что там творится… Толпа поднимает вокалиста на руки, он ногами бегает по потолку и орет в микрофон. Угар! Мне настолько это нравится!

Максим устраивает экскурсию по клубу. Вот здесь раньше была комната-сейф, внутри «задекорированная» двухмиллиметровой сталью, и там стоял еще один сейф.

— Мы его вскрыли, и там я нашел пачку-муляж советских денег. Они были обрызганы специальной невидимой краской, и через некоторое время у меня руки красными стали.

А вот здесь «Нарния» с санузлом — людям с избыточным весом и пятым размером груди попасть туда проблематично.

Существует заведение на «спонсорские» деньги учредителя, то есть Максима. Фактически оно не приносит прибыли, но и убыточным не является. Просто вот такое удивительное место, где можно как следует оторваться. Причем на каждое мероприятие Максим имеет гастрольное удостоверение и работает строго в правовом поле. Сложно. Но по-другому уже не получается.

— Если бы у меня была какая-то конкретная специализация… Если бы я на мировом уровне вышивал крестиком, то, наверное, уехал бы в Швейцарию, выступал бы на чемпионате мира по вышиванию крестиком и говорил: «Жил я когда-то в Витебске, и Петр Павлович Иванов научил меня этому искусству. Я с теплотой вспоминаю о тех временах. Но это же Швейцария, вы же понимаете». К сожалению, крестиком я вышивать не научился, поэтому развиваю рок-музыку, например. Хотя это исключительно хобби, деньги я зарабатываю по-другому. Каждый год получаю новую специальность: учился в ветакадемии, имею диплом тренера по легкой атлетике… Я преподаватель изобразительного искусства и начертательной графики, дизайнер, художник, музыкант, продюсер, хозяин собственной фирмы, звукорежиссер, организатор концертов, журналист. А сейчас я сварщик. Буквально пару месяцев назад научился варить и занялся дизайном интерьеров.

---

— Витебск — это ламповое место, которое, в общем-то, не хочется покидать, — оглядывается по сторонам Макс. — В последние годы в этот город приехали всякие нехорошие люди и делают с ним всякие нехорошие вещи, которые коренным жителям не нравятся. Но люди в массе своей остались, и это напоминает ламповый радиоприемник.

Можно делать дела и здесь. Правда, если хочешь развиваться, нужно уезжать к транзисторам, микросхемам, виртуальным пространствам в другие города. Но я почему-то не уехал. Почему? Я нашел себя в Витебске.

«Лежит он на стульях, пока группа репетирует, и ему уже плохо»

Никита примерно из того же поколения. Сейчас витебскому музыканту 37 лет, и он наконец решился уволиться со всех возможных работ.

Это непросто: звукорежиссер по образованию в последнее время работал грузчиком в «Евроопте» — более подходящего варианта для дипломированного специалиста не отыскалось. Теперь пришлось переехать к родителям: помогать отцу, который пережил инфаркт и инсульт, и писать музыку. Много музыки.

— К девятому классу я успел поучиться в музыкальной школе, хотя корочек пианиста у меня нет до сих пор. Тогда мне одноклассник сказал, что в школе открылось отделение ударных инструментов. Я пришел, поступил, и практически сразу дома появилась ударная установка. Я начал лупить. На соседей всегда было наплевать, что они там думают и говорят. Потом с друзьями решили создать группу. Конечно, все это не на пустом месте появилось: переклинило меня после концертного альбома Pink Floyd на виниле. Это все отец: он у меня был журналистом, но сейчас в не очень хорошем состоянии… Так-то он мужик крепкий, вел много проектов, фильмы снимал, а нынче я ему помогаю.

Вся музыкальная жизнь тогда каким-то образом крутилась вокруг Дома пионеров в центре города, где сорганизовал клуб Эдуард Юдовин — лидер группы «Алмазный фронт».

— Отслушал он нас придирчиво и сказал: «Песни у вас бредовые, но вроде все на месте». Так мы у него стали заниматься в кружке: одна на всех гитара и бас, барабанная установка и какой-то невообразимый синтезатор, на котором никто не умел играть.

В девяностые годы тусовка была веселая. В Дом пионеров заходило много музыкантов, которые там даже никогда не репетировали, — в основном для того, чтобы потрепать нервы Эдику. Бывало, лежит он на стульях, пока группа репетирует, и ему уже плохо, потому что весь день играют один хардкор или метал. Мужику совсем хреново было.

В школу ходить при таком раскладе не шибко хотелось, и Никита бо́льшую часть времени проводил с гитарой в руках: сначала «снял» концертный альбом Pink Floyd, потом переключился на Led Zeppelin, но соло из «Лестницы в небо» не осилил. Говорит, пальцы колом встали.

— Когда нам было лет 15—16, мы пришли на концерт в филармонию и услышали там местные группы Rabbit Eggs и «Пункция». Я и до этого ходил на метал-концерты, но это было что-то другое. Вроде бы помягче, но в то же время более экстремально по форме: бешеный темп, на который накладывался какой-то невероятный ор, а еще короткие композиции — все прямо как из пулемета. Тогда я впервые увидел, что такое слэм. После этого концерта в головах у нас что-то переклинило, и мы решили играть более экстремальную музыку. Сориентировались на Alice in Chains, Pixies и Pearl Jam. Названия тогда у всех групп были странные: «Мама дала банку», «Фу». И мы решили что-то такое сделать: любэ, лавэ, тусэ — и уже все вместе как-то рифмуется. И мы, малолетние придурки, стали готовить программу.

«Блогеры — это и есть рок-звезды XXI века»

Сейчас Никита работает дома — здесь у него есть все необходимое. В основном пишет музыку на заказ или просто выкладывает ее на стоках. Какой-никакой заработок это приносит, зато больше не нужно работать грузчиком.

— Заканчивал я БГАИ по специальности «Звукорежиссер кино и телевидения». Почему пошел в грузчики? Хороший вопрос, ответ на который я и сам не знаю. До того как это случилось, я честно пытался встроиться в систему и пять лет работал звукорежиссером в театре, потом на радио, в филармонии, в отделе образования… Но все это было настолько печально в плане финансов, что ушел в разнорабочие — сразу же появилась возможность снимать квартиру.

В общем, попробовал быть как все, но в итоге уволился, потому что надоело таскать эту гадость, заниматься утилизацией твердых бытовых отходов, после которых гитару в руки взять невозможно. Импульсивное решение созрело в прошлом году: в феврале я уволился и просто ушел в никуда.

Комната Никиты — это мини-музей, в котором можно найти старые записи витебских групп, афиши конца прошлого века и много чего еще. Нет группы «Уже», вместо нее появились The Bright Insight и еще куча экспериментальных проектов, которых полно у каждого уважающего себя музыканта. Вообще, кажется, что Никита живет в своем мире, в параллельном Витебске, где время идет своим ходом.

Пока мы едем в следующее знаковое для Витебска место, Никита рассуждает о прошлом и будущем, рок-звездах тогда и сейчас.

— Все вроде бы осталось как и прежде, но тусовка уже не такая крепкая. Тогда еще, наверное, было меньше информации и больше индивидуальности. А потом… Помню, году в 2002 кто-то сказал: «Сейчас крутизна музыканта определяется тем, у кого длиннее дреды и шире тоннели». Тогда я понял, что это капец. Сейчас архетип рок-звезды себя исчерпал — людям нравятся блогеры, это прямо гуру какие-то. Наверное, это и есть рок-звезды XXI века.

КДЦ «Первомайский» находится вдалеке от центра города и гущи событий. Впрочем, советское здание соответствующей наружности (внутренности тоже вполне себе «первомайские») давно облюбовали местные музыканты. Кто-то репетирует, кто-то дает концерты: директор центра относится к любым проявлениям творчества вполне лояльно.

— В 2015 году на День независимости здесь замутили панк-концерт, и в самый ответственный момент, когда в помещении было уже совсем жарко, сюда вошла директор. Посмотрела, наморщилась, а потом улыбнулась, махнула рукой и ушла, — смеется Никита.

---

Сейчас местные пакуют вещи и собираются уехать прочь из города на время главной «советской» тусовки. Ходят, ворчат и наслаждаются тишиной спокойного города. Он действительно очень спокойный и тихий, но припрятал много сюрпризов. Никита выходит к набережной Двины и смотрит на воду.

— Витебск — размеренный город. Он на особенных магнитах и не располагает к торопливому течению событий. Тут надо расслабиться и почувствовать его. В Витебске цели не достигаются быстро — надо сначала разобраться, что к чему.

Портативные усилители в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• «Хуже, чем на этом свете, быть не может». Репортаж из «потайного» Могилева
• «Кто-то женился, кто-то сдох, а я до сих пор в панк-роке». Репортаж из «потайного» Бреста
• «Мы были психоделическими ребятами, придурками с отсутствием внешних связей». Репортаж из «потайного» Гродно

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by