Если посмотреть на статистику Всемирной организации здравоохранения, мы увидим, что европейский регион вообще отличается по уровню потребления алкоголя: в среднем здесь пьют в два раза больше, чем в остальном мире. А в некоторых странах, особенно на территории постсоветского пространства, умудряются даже ставить рекорды. Как, например, у нас, в Беларуси. О том, как любят вино и пиво в Чехии, Германии, Франции, Италии, известно всем, но создается впечатление, что они там, в Евросоюзе, пьют, а мы тут, в Беларуси, спиваемся. Что с нами не так?

Начнем с того, что проблема алкоголизма существует — и на достаточно высоком уровне — и в Чехии, и в Германии, и в США. Ведь большинство исследований по зависимостям выполнены за рубежом, а значит, там было что исследовать. Они не приезжали за материалом к нам, своего хватило с лихвой.

Потребление алкоголя в национальном масштабе можно оценивать по двум взаимосвязанным параметрам: количеству потребленного алкоголя на человека в определенный промежуток времени и так называемому стилю потребления.

Вышло так, что по количеству потребленного алкоголя Беларусь входит в число лидеров уже давно, но тут у нас есть мощные конкуренты в Европе — та же Чехия или, например, Португалия. Но беда в том, что и по стилю потребления мы находимся в четвертой — самой рискованной — группе по классификации ВОЗ. Вместе с нами на «пьедестале» находятся Казахстан, несколько стран из Южной Африки и Центральной Америки (но при этом там пьют значительно меньше!). Чехия же находится во второй группе, то есть ее жители хоть и выпивают много, но делают это, говоря очень простым языком, как-то цивилизованнее, безопаснее. Тут стоит отметить, что две страны — Россия и Украина — выведены ВОЗ в пятую — крайне опасную, можно сказать, запредельную — группу.

В Европе алкоголь употребляют часто, но в основном некрепкий, и там делают это для «создания фона» или «поддержания беседы». Представьте себе ситуацию, что в обед ваш коллега зайдет вместе с вами в кафе или ресторан и выпьет там сто грамм сухого вина или маленький бокал пива. В Европе это совершенно нормальное явление, у нас же, в категорически пьющей стране, подобное поведение представляется почти асоциальным. А знаете почему? Потому что многим белорусам уже и в голову не может прийти, что пить можно для удовольствия, для вкуса, а не для того, чтобы напиться. То есть процесс употребления у нас автоматически обозначает неприятные последствия. Останавливаться мало кто может и хочет. «Чего рот марать ради ста грамм?» — именно так и говорят мне большинство пациентов.

Вместе с тем в той же Чехии или Германии четко очерчены социальные условия, не позволяющие пить на работе (если это запрещено работодателем) вообще. Это очень важно. В Беларуси же сегодня созависимое поведение демонстрируют не только жены и близкие родственники, но даже начальники на работе. Не так давно ко мне пришел один из них, привел за ручку целый выводок подчиненных: мол, доктор, лечите их, ко мне жены в кабинет приходят, плачут, не знают, как вопрос решить… А у меня был встречный вопрос: а вы почему такой добренький? Если человек появляется на работе пьяным, возможно, один раз ему можно дать шанс, но потом надо увольнять. Но ведь этого не происходит! Человек может и должен нести ответственность за собственную жизнь сам. Да, это жесткий принцип, но, согласитесь, так лучше, чем хлопотать вокруг пьющих работников, как наседка.

Выходит, что у нас социально допускается, что человек может работать и одновременно выпивать, красть, прогуливать… пока начальство не видит. А если увидит, то это может раз за разом сходить с рук — и так до бесконечности. Пока эта ситуация не изменится, все будет очень печально. Сомневаюсь, что в Чехии существует образ вечно пьяного сантехника, хотя я уверен, что рабочий люд и там любит выпить. Просто все чешские сантехники, употребившие алкоголь на работе, давно уже уволены.

Образ же белорусского сантехника всем понятен и близок, в том числе и самим белорусским сантехникам. У меня был один пациент, который недоумевал, почему его с напарником, после того как они выпили на объекте и были в этом уличены, отправили лечиться. «Какие же мы еще должны были быть?» — искренне недоумевал он.

Итак, характерный стиль употребления алкоголя в нашей стране — часто, в больших количествах, с целью именно напиться, а не хорошо провести время (для многих это уже давно синонимичные понятия), при этом все мыслимые социальные события становятся поводом для пьянки. Именно такой стиль и рассматривается ВОЗ как связанный с высоким риском.

Еще один аспект — доступность и качество алкоголя. У меня создается впечатление, что у нас не могут определиться в мере своей строгости в отношении продажи горячительных напитков. Хотя тут уже и думать нечего, в набат буквально бьют все. Вместе с тем в стране сначала ограничивают продажу алкоголя до 23:00, потом делают временные рамки еще строже — до 22:00, а спустя некоторое время эти ограничения снимают? Зачем?

Ограничения на время продажи алкоголя — это не панацея, но они действительно работают. Вспомните «сухой закон», который вводили на закате СССР: он дал значительное снижение заболеваемости и смертности по связанным с алкоголем причинам, причем достаточно быстро, буквально за пару лет. Правда, на фоне этих явлений проявились иные, совсем брутальные: например, появились маргиналы, которые травились, выпивая пиво, «сдобренное» дихлофосом. Сегодня ограничения на время продажи алкоголя существуют во многих странах, в Скандинавии они вообще очень жесткие. И это последовательная политика, которая однозначно дает свои положительные плоды.

Тут мы подходим к тому, что чиновники должны уметь считать элементарные цифры. Что выгоднее — «быстрые» налоги от продажи алкоголя ночью или долговременные потери от употребления алкоголя, включающие затраты на временную и стойкую утрату трудоспособности, лечебные мероприятия, устранение социальных последствий употребления? Такие данные (бремя, связанное с употреблением алкоголя) в развитых странах умеют выводить с достаточно высокой точностью, но у нас то ли не хотят этого делать, то ли не умеют.

Здесь проявляется еще одна наша, как мне кажется, национальная черта — склонность к отрицанию. Есть такая примитивная психологическая защита, когда сознание просто отбрасывает неприятные факты. Это проявляется и в нежелании получать «плохую» статистику. Но абсолютно то же самое происходит и с отдельными людьми, будто бы не видящими масштабов алкогольного бедствия, делающими вид, что не так уж все и плохо. И отбрасывающими в рамках этой защиты любую информацию, любые исследовательские данные об опасности алкоголя и необходимости перехода к активным действиям по снижению последствий его употребления, включая и медицинские меры в отношении зависимых людей.

Читайте также:

• Врач Андрей Беловешкин: «Чистая биология. Почему колбаса — не мясо, а соки — не фрукты»
• Журналист Onliner.by Дмитрий Корсак: «Вам 40? Работодателю такие „старики“ не нужны»
• Менеджер Анастасия Паньшина: почему общепит не может накормить голодных «айтишников»?

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by