12 мая 2017 в 8:00
Автор: Никита Мелкозеров. Фото: Александр Ружечка

«Отец быстро махнул на меня рукой: типа, толку все равно не будет». Как электромонтер по лифтам стал продюсером культовой группы

Автор: Никита Мелкозеров. Фото: Александр Ружечка

С выбором одежды случилась беда. Стальной трос безжалостно пачкал болоньевую куртку, красивые джинсы и модные «луноходы». Ничего впоследствии не отстиралось. Дохлые крысы и черные от пыли сопли — шахты лифтов показались юному электромонтеру так себе местом. Спустя пять лет он познакомился с парнем в интересном пальто, который постоянно поправлял длинную челку. Какое-то время Евгений Колмыков называл себя директором группы «Ляпис Трубецкой», а потом узнал стильное заграничное слово «продюсер».

«Мужество — это определенный код поведения, который характеризует мужчину. Да, в каждом мужчине живет женщина, и наоборот. Но существует набор важных характеристик, который нас выделяет. В том числе и культура общения. Вот сидят мужчины, разговаривают, тут появляется женщина — и ситуация плывет. Мужчины отвлекаются на нее, делают комплименты. Все в корне меняется энергетически»

«Здравствуйте, меня зовут Зенечка»

В трехкомнатной хрущевке с учетом всех родственников жило человек десять. Ближе к ночи они полным оркестром вывалились на улицу искать своего потеряшку. К операции подключились обеспокоенные соседи. Первоклассник Женя появился на горизонте часов в одиннадцать вечера. Весь подранный, с улыбкой на лице и почему-то рыбой в кармане. Оказалось, стало интересно побродить по городу — вот он и пошел его изучать. А свежую рыбу купил за 10 копеек у какого-то незнакомого дядьки.

Семья жила в районе велозавода. Когда выбираться на тракторный завод или другие локации было еще страшно, маленький Колмыков просто ходил по соседям. В дверь кто-то настойчиво тарабанил. Открыв ее, хозяева видели мальчика: «Здравствуйте, меня зовут Зенечка».«Ну заходи, Женя». За своим домом последовали соседние. Так общительный мальчик и перезнакомился со всеми в округе.

— Мы жили в Заводском районе. Публика была соответствующей — крестьяне, которых оторвали от земли и привезли в город. Люди бухали. Много детей были предоставлены сами себе. Вот их и формировал двор.

Поймать кошечку, посадить ее в яму и начать забивать камнями считалось нормальным. Колмыкову это не нравилось. Но сдавать старших считалось зашкваром. Тем более они бы перестали брать с собой. Парень бегал по району и пытался спасать котов, собак, голубей. Начинались издевки: «Собака еще дышит. А где Женя? Давайте позовем, поржем с того, как он плакать будет».

Каких-то животных удавалось спасти, других приходилось добивать, чтобы не мучились.

— Для них я был Анубисом — египетским богом с головой собачки. Как-то меня позвали: «Женя, вон смотри: голубь сидит. Не бойся, он ручной, не улетит от тебя». Я забрался на беседку, подкрался к голубю, взял на руки — а из него стрела торчит. Все снизу смотрят на меня и ржут. Голубь еще живой, но ему ни взлететь, ничего.

«Добрый день, я хочу в Афганистан!»

Колмыков твердил отцу, что хочет быть артистом. Но папа, который был мастером спорта по вольной борьбе, самбо, боксу и троеборью, а также КМС по шахматам и шашкам, упрямо водил сына в различные секции.

— Помню, как в пятом классе убегал со спорта и отправлялся играть в карты на бабки. Это смешно, но меня в итоге приняли в спортивный класс. Специализация — баскетбол и биатлон. Мои друзья, которым предложили учиться там, сразу сказали: «Без Жени не пойдем». Правда, к тому моменту отец уже махнул на меня рукой: типа, толку все равно не будет.

Параллельно со спортом отец готовил к жизни электромехаников по лифтам в ПТУ №114. План был простой: сын поступает в «хабзу», оканчивает учебу на отлично — и его без проблем берут в БПИ.

План не сработал.

— Мои 17—19 лет — очень сложный период наших отношений с отцом. На личном примере он пытался показать непредвзятое отношение педагога к ученику. Эти взаимоотношения перенеслись и в семью.

Колмыков-старший вызывал Колмыкова-младшего к доске командным тоном. А потом начинал валить: «Как эта схема? А куда она идет?!» Евгению все это не нравилось. Он уходил из класса, хлопая дверью. Отец бежал за ним: «Остановись! Ты куда?»«Не буду я на твои занятия ходить!»

В итоге в свои 17 лет младший Колмыков оказался в военкомате: «Добрый день, я хочу в Афганистан!» На месте засуетились: «Так-так-так, такие нам нужны». По столь праздничному поводу даже пригласили корреспондента из «Знамени юности». Он проинтервьюировал юного добровольца, после чего в газете появилась патетическая статья, мол, комиссия постановила точно: «Евгений Колмыков годен к строевой!»

— Хотелось медалей, чтобы прийти и доказать отцу: вот, я прошел войну. Все представлял, как он говорит: «Да, сынок, я был не прав». Только потом понял: господи, ну попал бы я туда… Так вернулся бы не только без медали, но и без головы.

В военкомате были рады Колмыкову. Правда, сказали, что в армию идти надо все равно с 18: «Знаем местечко, куда мы тебя определим».

«60 человек заставили ползать по болоту трое суток»

— Лазать по шахте, чистить и смазывать контактики, чтобы они все работали… Чистить-чистить-чистить. А это же шахта — она засасывает в себя дерьмо всякое.

Перед бригадой из целых двух человек стояла творческая задача поменять трос в 16-этажке по улице Калиновского.

— Промасленный стальной трос требовалось поднять с 1-го этажа к каптерке над 16-м, где находятся двигатель лифта и его прочие «мозги». Я понял, что это ад, довольно быстро. В первый день убил всю одежду — на следующий уже взял с собой рабсменочку.

После «хабзы» Колмыков понял, что не хочет в БПИ. Порешил: лучше армия. Тем не менее Афганистана в его жизни не случилось. Служить пришлось в дивизии Дзержинского под Москвой.

Шел второй месяц службы, роту отправили на первые стрельбы. Рядовой Колмыков так старался проявить солдатскую доблесть, что утопил в болоте дульный тормоз-компенсатор — это такая насадка на автомат Калашникова, предназначенная для уменьшения отдачи.

— В итоге всю роту — 60 человек — заставили ползать по этому болоту трое суток и искать мой дульный тормоз-компенсатор. Ребята дали мне погоняло Дульник за это.

Год солдат отпахал дураком, а потом начал думать, как пристроиться в непростой армейской жизни. Надумал.

— Подошел к заму по тылу: «Товарищ подполковник, у вас тут лифты в очень плохом состоянии». — «И ты можешь наладить?» — «Да, сделаю»… Угробил я эти лифты. Самое главное в них — система безопасности. Чуть-чуть нарушение — все стоит. Я сделал, чтобы они работали напрямую. Выглядело это так: «Идти в наряд? Мы Колмыкова не отпустим: лифты ж могут стать!»

Если лифты действительно не работали, Колмыков устраивал светопредставление: приходил и вставлял в механизм две отвертки — ба-бах! — все начинало искрить. Повара от страха падали на колени, как первобытные люди при виде молнии. А Евгений чувствовал себя стратегически важным человеком.

— Они дурили голову мне, а я — им.

«1500 солдат на плацу — и все с меня ржут»

Его дед дошел рядовым до Берлина. Правда, до того был обстрел в районе Озерища. Состав, в котором ехал дед, разбомбили. Выживший Колмыков зарыл партийные документы, чтобы его не убили встречные немцы. Благо впоследствии через партизан удалось вновь присоединиться к войскам. Но о восстановлении былых званий речи уже не шло.

Спустя сорок лет внук ветерана отмерил полтора года регулярной службы. Праздновалось 23 Февраля. Отец Евгения по такому случаю расчувствовался и написал поздравительную открытку на имя командира полка. Там была следующая приписка: «Я закончил службу в спортроте рядовым. Отца моего разжаловали до рядовых. Может быть, в честь 23 Февраля вы дадите моему сыну звание ефрейтора?»

Вроде бы ничего страшного. Но младший Колмыков был идеальным солдатом и постоянно попадал в истории. Письмо его отца так развеселило командира, что тот решил прочитать послание на построении всего полка.

— 1500 человек — и все ржут. Все прекрасно знали, кто такой лифтер Колмыков…

Еще десять лет после армии несостоявшегося ефрейтора не отпускал повторяющийся сон: будто бы его не отпускает на дембель зам по тылу. Хотя в реальной жизни задержка составила полтора месяца.

После армии Колмыков работал электромехаником в Зеленом Луге-7 и ходил на подготовительные курсы в Институте культуры: там нашлась приглянувшаяся специальность «Режиссер праздников».

— Поступил, а потом случился важный эпизод. Я же не соответствовал представлениям отца, и у нас получился конфликт. Но первый год в институте я закончил на отлично. У отца как раз был юбилей, я пришел и показал ему зачетку. Папа перед всеми друзьями и родственниками попросил у меня извинения. Отношения наладились…

Больше на отлично Колмыков не учился.

«Езжай, иначе у нас будут проблемы»

В ДК тракторного завода существовал молодежный центр «Время» — по сути, кафешка, где наливали и делали дискотеку. Однажды туда нагрянул местный авторитет Партизан. Мужчина уже был в изрядном подпитии, когда в зале появился ряженный в Деда Мороза парень и стал веселить народ. В мозгу Партизана щелкнуло: «Надо его повозить по малинам!» Авторитет решительно потянул Деда Мороза за шиворот. «А что происходит?» — волновался парень. «Езжай, иначе у нас будут проблемы», — парировали знающие люди.

Все случилось 29 декабря. Через три дня Партизан вернул Деда Мороза на рабочее место. Тот, правда, был в дрова и мямлил что-то про завершение карьеры. Первокурсника Колмыкова экстренно взяли на его место, а затем оставили ведущим дискотек.

Этот самый ведущий дискотек неплохо жил, пока ему не устраивали темную. Риск был достаточно высокий. Чуть ли не каждый вечер приходили зареванные девушки и сквозь слезы с соплями рассказывали примерно одну и ту же историю.

— «Знаете, я сидела за столиком, а тут подошел ко мне какой-то жлоб и сказал: „Иди на… [далеко] отсюда“. А потом занял мое место». Я выключаю музыку: «Произошло недоразумение. Мы не будем продолжать дискотеку, пока этот человек либо не попросит извинения, либо не выйдет отсюда». По сути, все это говорилось бандиту. Правда, мне темную так и не сделали, сам ушел.

«Жека! Ну что за цирк?»

Евгений начитался умных книг из библиотеки Кенигсберга и решил развивать в городе клубную культуру.

— Мой проект назывался «Пивное шоу». Получилось чисто непмановское место. Двери молодежного центра закрывались, когда заканчивалась основная работа. Спортсмены-братки курировали все это. Плюс были просто блатные и заводские ребята со своим кодексом чести, которые приходили с девкой познакомиться.

В программе появились бои кикбоксеров. Получалось откровенно вяленько. Со стороны было похоже на показуху. Публика стала предъявлять претензии: «Жека! Ну что за цирк?» Тогда организатор пошептался со старшим: «У нас же тотализатор, ставки делают. Давайте 10% будем отдавать победителю?» Ситуация сразу поменялась. Бои стали занимательнее.

Периодически в «Пивном шоу» давали стриптиз и приглашали артистов развлекательного жанра. После успеха кикбоксинга к Колмыкову начали подруливать с более заманчивыми предложениями. Так появились собачьи бои. Делать ничего не требовалось — просто организовать пространство. Люди везли собак из Полтавы, Москвы, Питера. В помещении устанавливался ринг. Делались ставки.

— На собаках все и закончилось. Я понял, что происходит какой-то абсурд. Мне это не нравилось. Хотя за вечеринку с собаками я первый раз получил 127 рублей — сравнил бы это с сегодняшними $500 — средняя зарплата по стране. А до того хорошо если удавалось выручить 10. Собак провел раз шесть. Но в итоге стало гадко, и все само собой рассосалось.

«Вот этот Михалок сделал. Послушай»

По институту бегал парень в пальто, которое снималось только летом. Человек выглядел старорежимно и сильно походил на Павлика Корчагина. У него была длинная челка на бок, которую приходилось постоянно смахивать. Они дружили с парнем, учившимся на хореографа. Познакомились еще в музыкальном училище, когда не успели избежать разборок с местными.

Сергей Михалок и Павел Булатников были на курс младше Колмыкова.

— Как-то подошел ко мне мой одногруппник: «Жека, группа интересная появилась. Вот этот Михалок сделал. Послушай, может, для твоего пивного шоу подойдет».

Колмыкову вручили бобину. Среди записей были песни с текстами вроде «Чики-чики-пау-пау, хороший паренек! Чики-чики-пау-пау, выучил урок!» и «Ау-ау-ау, я тебя все равно найду, ау-ау-ау, эге-гей».

— Это было самое интересное, что я слышал в городе. Быстро договорились о встрече с Михалком и, так уж вышло, сразу забухали. В голове фарш, я уже не помню подробностей, но точно разъезжались на метро. Стояли тогда на платформе «Института культуры» (Михалок в этом своем пальто, я рядышком) и говорили примерно следующее: «Ды мы всех сделаем!» — «ДДТ?» — «Да ДДТ — дети».

Преподаватели не любили Михалка.

— Приколы у него были всякие. На физкультуру мог выйти в семейных трусах — специально для публики. Или надеть три рубашки с застегнутыми на разной высоте пуговицами. Пытался проявлять себя оригинально, но без откровенного фриковства. Педагоги за глаза называли его придурком. А я объяснял: «Ды вы что! Это же прикол! Он веселится и немного выставляет себя шутом». На занятиях Михалок мог говорить, как наивный, скажем так, человек. Преподаватели бесились, а он просто дурачился.

Свой первый платный концерт «Ляпис Трубецкой» сыграл в молодежном центре «Время». Гонораром стали три ящика пива «Жигулевское».

После дискотек Колмыков с компанией везли на завод «Оливария» тару и сдавали ее, а потом сидели на укромной полянке возле нынешнего магазина «Престон», пили пиво и смотрели на трамваи.

— Этот проект задумывался как социальная пародия. Все те примитивные песни были стебом над существовавшей эстрадой. В центре всего процесса находился поэт, который приносил дурацкие стихи на потребу публике. У Михалка был резкий антагонизм по поводу начинавшегося белорусского рока. На первый сольный концерт в ДК тракторного завода он вышел в длинном парике, его руки были как будто разрисованы татуировками. Сергей стебался.

«Они разменивают свой голод и идею на конъюнктуру»

А потом было 24 очень разных, но очень насыщенных года. 29 августа 2014-го «Ляпис Трубецкой» сыграл свой последний концерт. 31 августа на официальном сайте группы появилась новость о прекращении существования коллектива.

— «Ляпис» получился, потому что мы хотели заниматься творчеством. Это составляло кодекс нашего мужского поведения. Мы кичились тем, что не подписывали договоров между собой. Хотя порой это создавало мне трудности во взаимоотношениях со студиями. «Ляпису» очень сильно помогла творческая дружба коллектива. Да, мы обижались и спорили, но были верны друг другу.

На расположенную неподалеку водонапорную башню прилетают аисты.

— Бывает, люди репетируют четыре-пять месяцев, а потом их начинают дергать, предлагая большие деньги. Они соглашаются и таким образом разменивают свои голод и идею на конъюнктуру. Я считаю, нужно, чтобы люди сидели в консервной банке лет пять, чтобы сложился свой микромир, чтобы они начали разговаривать на сленге («гэканне» и «чэканне» Саши и Сирожи появились не случайно). Нужно, чтобы оно все побродило в собственном соку, чтобы килька напиталась томатным соусом. Тогда все получится. В любом деле будут сложности. И все равно надо принимать волевое решение и продолжать. Если все время держать нос по ветру, ничего не получится. Сопротивление и трение рождают энергию.

Это «Мужской клуб» — рубрика, в которой не обязательно будет разливаться тестостерон, но в которой будут рассказывать о мужчинах. Совершенно разных. Если вы считаете историю своей (или товарищей, друзей, братьев да прочих родственников) жизни и порядок собственных мыслей интересными, присылайте истории на адрес nm@onliner.by.

Мужские электробритвы в каталоге Onliner.by

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by