Суицидов не становится больше, просто интернет сегодня трубит о каждом таком случае, заставляя задуматься. Но думать надо не о том, как влияют на неокрепшие детские умы социальные сети, а о том, что за каждым из этих случаев обязательно кроется история, как «недосмотрели», «не заметили», «упустили из виду».

Я работаю с детьми и подростками уже более 20 лет, выслушал немало исповедей родителей, которые потеряли детей, удалось остановить десятки парней и девчонок, которые готовились совершить последний, самый страшный шаг в жизни. В подавляющем большинстве случаев причина, почему ребенок задумался о таком шаге, кроется в банальной проблеме, которая ужасает своей простотой: их просто некому было выслушать.

Пик подросткового суицида, по моим наблюдениям, приходится на 13—16 лет. Причины, по которым дети принимают решение расстаться с жизнью, могут поражать взрослых своей наивностью: бросил парень, дружба закончилась предательством, стала невыносимой учеба. Не имея достаточного опыта, дети уверены, что любовь и дружба будут вечными, в хороших оценках кроется чуть ли не смысл жизни. И когда такие «истины» впервые рушатся, это выглядит в глазах ребенка глобальной, абсолютно неразрешимой проблемой.

К этому можно добавить и физиологический фактор. На подростковый период приходится пик роста организма, тело очень быстро меняется, и это может вызвать у подростков бессознательный, глубинный страх: «я становлюсь не я». Быстро преображаясь как физиологически, так и психологически, они как будто теряют себя — такой стресс, согласитесь, может подкосить и взрослого человека.

Мой коллега писал докторскую диссертацию по детским суицидам и в результате исследований выяснил важную подробность: одна из причин, которые подталкивают к решению уйти из жизни, — невозможность рассказать кому-то о своих чувствах. Причем буквально: у подростков нет навыка объяснять свои сложные переживания, нет слов, чтобы выразить их.

В итоге все, что необходимо ребенку, столкнувшемуся с такой ситуацией впервые, — это помощь взрослого человека, которому он может доверять. Причем помощь эта в большинстве случаев не требует никаких специальных навыков, достаточно лишь того, чтобы было доверие к родителям или близким, а с их стороны — терпение, понимание, уважение и внимательность.

А вот со всем этим у современных родителей, поверьте, сегодня большие проблемы.

Когда мы несколько лет работали на горячей линии психологической помощи, нам хватало получаса разговора по душам, чтобы спасти ребенка. Повторюсь еще раз: от смерти его спасали 30 минут беседы без каких-либо мудреных техник убеждения — только понимание и готовность услышать.

Взрослому человеку, готовому на серьезный разговор с ребенком, достаточно просто объяснить, что практически все подростковые проблемы решаемы. Озвучить переживания, которые происходят с ребенком, как бы «отзеркалить» их, показывая со стороны. Этого знания вполне хватит, чтобы в сознании ребенка вместо воображаемого тупика возникли альтернативы.

К слову, суицидальные группы, периодически возникающие в сети, как правило, создаются вполне взрослыми людьми. И они не доводят подростков до мысли о том, что надо уйти из жизни, а скорее находят тех, кто уже готов к этому, и выступают в роли понимающих слушателей, только со знаком минус. Ведь подростки живут в период, когда у них меняются главные жизненные ценности. Если еще недавно, в детском возрасте, для них это была любовь родителей, то в переходном возрасте начинает доминировать ценность принадлежности к группе. Организаторы суицидальных групп прекрасно осведомлены об этом, поэтому они создают все признаки причастности вновь прибывшего адепта к чему-то важному. Они якобы принимают «постучавшегося в дверь» таким, какой он есть.

Одно из важных правил таких групп — ты не должен «выпадать» из них более чем на 48 часов. Потому что даже этого короткого промежутка времени достаточно, чтобы мозги «прочистились» и подросток смог критически осмыслить происходящее. Поэтому очень часто мы, психологи, советуем родителям, подозревающим неладное, оградить своего ребенка от общения с окружающим миром на несколько дней. Но это будет эффективно только при условии, что все это время они будут рядом с сыном или дочерью. Причем будут не просто присутствовать, а полностью посвятят им себя эмоционально, поставят для себя главную цель — понять.

Здесь стоит добавить еще один немаловажный фактор — инфантилизацию. Цивилизация все больше отгораживает нас от смерти. Она происходит где-то там — за стенами мясокомбинатов, в больницах. С умершими прощаются в ритуальных залах и все чаще не берут на этот обряд несовершеннолетних, чтобы не травмировать их. В итоге дети просто не понимают самой сути такого явления, как смерть, не осознают конечности и неприглядности итога существования любого живого существа. Зато они видят смерть в кино, на телевидении и в играх и начинают романтизировать ее.

Нередко сталкивался с проблемой, когда очень беспокойный ребенок, которого приводили ко мне на консультацию, в итоге переживал из-за отсутствия родственника, который, по словам близких, «уехал в бессрочную командировку». Детей хотели оградить от смерти, но делали только хуже. Поверьте, им проще принять, отгоревать и продолжить жить дальше.

Решение о суициде у детей не приходит мгновенно. Обычно оно вызревает дни или даже недели. И все это время ребенок будет всеми возможными способами подавать окружающим сигналы, что с ним происходит страшное. Он может резко поменять предпочтения в музыке, может стать необычно замкнутым и постоянно искать уединения, может начать необычно много спать и проявлять агрессию каждый раз, когда окружающие хоть как-то будут пытаться вторгнуться в его личное пространство. Повторюсь: явные сигналы идут со всех сторон, их надо только услышать и увидеть. Почувствовать. Разговаривая с родителями погибших детей, я всегда слышал одно и то же: достаточно было присмотреться — и сразу все было видно и понятно. Требовалась срочная помощь, но работа и домашние дела отодвигали попытку решить проблему на день, потом еще на один — и так до страшного итога.

А надо было всего-то поговорить. И интернет здесь совершенно ни при чем.

Читайте также:

• Кинолог Светлана Брусникина: меня пугают не собаки, а люди с оружием, которые могут безнаказанно в них стрелять
• Проектировщик Андрей Бородулько: элитное жилье по-белорусски — это раздутая «брежневка» за огромные деньги?
• Предприниматель Артем Петров: прожил в Китае 3,5 года, но решил вернуться в Беларусь и начать бизнес здесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by