Кто это?

Сергей Дубелевич — учитель русского языка и литературы в одной из гимназий Минска. Со студенческих лет ведет интеллектуальные кружки во Дворце детей и молодежи. Двукратный чемпион мира по «Брейн-рингу». Играет за команду «Амика-Сервис». В телевизионной версии «Что? Где? Когда?» выступает за команду Андрея Супрановича. Участвовал в программе «Своя игра» на НТВ.

---

Я не очень много сплю. Встаю каждый день в полпятого утра. Уроки начинаются в 8:30. В 7:30 выхожу из дома. До этого успеваю разобраться с подработками. Лично мне интеллектуальная работа гораздо лучше заходит с утра. После школы отправляюсь во Дворец молодежи. Там веду кружок «Что? Где? Когда?». Потом возвращаюсь домой, час-два играю с ребенком, проверяю тетради. В десять стараюсь лечь, чтобы поспать шесть часов. Компенсирую на выходных.

Чтобы стать учителем в нашей стране, нужно мужество. Определенно. Учитель, инженер на госпредприятии, врач — люди, которые делают полезные вещи и которые немного получают. Но я учительский ребенок, который вырос в школе. Так что у меня не было никаких иллюзий относительно профессии.

Если хочешь быть учителем и как-то справляться, дополнительная работа — это must have.

В школу я пришел в 25 лет. По распределению учителем не работал. Это точно не было отчаянием. Обычно ведь как? Человек отправляется работать по распределению, потом понимает, что ему больше некуда идти, и остается.

Меня позвала знакомая, которая работала в школе. Я в качестве подработки вел кружок «Что? Где? Когда?». Потом она поступила в аспирантуру и решила уйти. Это было осенью 2011 года. Помню, пошел во Дворец спорта смотреть волейбол «Строитель» — «Динамо-Москва». И тут мне приходит SMS-ка: «Я ухожу. Не хочешь поработать на полставочки учителем?» Я написал: «Давай подумаю». Подумал и понял, что всегда хотел этого. И что если откажусь, то никогда уже учителем не поработаю. Какое-то время совмещал. Потом взял полную нагрузку. Получил классное руководство: в прошлом году мне дали пятиклассников.

Профессия у меня, безусловно, благородная. Но я прекрасно понимаю, что торговать на рынке выгоднее. Стоять у станка — выгоднее. Строить — тем более выгоднее. Но меня это не смущает.

Вот почему считается, что учительство — женское дело? Есть же такой стереотип. Не потому, что женщины лучше приспособлены к учительству. Я бы, честно, поспорил. А потому, что бытует мнение: у учительниц есть мужья, которые являются основным источником дохода в семье. Так что можно позволить себе низкооплачиваемую работу. В общем, если хочешь справляться, то дополнительная работа — это must have.

Моя жена — врач. То есть полный набор благородных и не особо благодарных профессий. Из-за этого раньше у меня были мысли, что современное общество четко разделено на касты. Есть более престижные профессии, есть менее — вышестоящие и нижестоящие люди. Как итог: в Беларуси, если утрировать, все дети хотят быть «айтишниками», а быть учителем или врачом для них непрестижно.

Надо понимать, что престижной профессия учителя не является нигде.

Хотя при этом возникает парадоксальная ситуация. В «педы» конкурсы нулевые, а в «меды» — запредельные. Все ведь знают, что ничего хорошего в первые годы работы по специальности врачам не светит. Я искал объяснение и нашел его в частной практике. У нас же есть частные медицинские центры. Можно заработать. «Вот у меня батя владеет стоматологией, я окончу „мед“ и пойду работать на батю, он уйдет на пенсию, я его заменю». В учительстве подобное невозможно. Есть частные школы. Но в отличие от России у нас учителя туда не рвутся. Там не зарабатывают больше, чем в государственных.

Недавно я был на свадьбе своего сокомандника по «Что? Где? Когда?». Приехали ребята из Москвы — 25—30 лет, работают учителями. По меркам Москвы не имеют больших денег, но чувствуют себя хорошо.

В Беларуси действует единый государственный стандарт образования. В России же реальна ситуация, при которой на одной улице дверь в дверь будут стоять две школы, обучающие совершенно по разной программе. В Москве и Питере учительство стало возвращать свой престиж. Хотя разбежка в зарплатах между двумя большими городами и провинцией очень серьезная. У нас такой большой разницы нет. Учителя в Минске зарабатывают, конечно, больше, но ненамного.

Надо понимать, что престижной профессия учителя не является нигде. Как-то мы переписывались в Facebook с моим товарищем, который стал американцем. Он высказал следующую мысль: «Американское общество я бы разделил на пять классов. Первый — бизнесмены и политики. Второй — бизнес-клерки и сотрудники спецслужб. Третий — особо тяжело и ювелирно вкалывающие рабочие. Четвертый — клерки на госслужбе. Пятый — обслуживающий персонал (уборщики, продавцы). Таким образом, учитель в Америке — это даже не middle class, это чуть ниже среднего. И в каждом классе, как и в Беларуси, есть дети, чьи родители зарабатывают больше учителя. И тут тоже случается, что учителю непросто быть авторитетом для всех учеников».

Мне задают вопрос: «Если всем учителям дать „айтишную“ зарплату, уровень образования повысится?»

При этом в Америке удивительная статистика. С учетом того, что в США чуть ли не все производство вывезли в другие страны, самые распространенные профессии в каждом штате сильно изменились. Раньше в топе были рабочие специальности. Сейчас же на Западе самая распространенная профессия — дальнобойщик. А на Востоке — учитель средней школы. Мне кажется, в Америке учитель — это все-таки средний класс, нижняя его прослойка, но средний класс. Неслучайно во многих американских сериалах («Как я встретил вашу маму», «Майк и Молли») главные герои — воспитатели или учителя. Они показаны как люди, которые живут насыщенной жизнью. И это способствует улучшению имиджа профессии, повышению ее престижа. Люди понимают: быть учителем нормально.

Это пафосно звучит, но я хочу подавать пример. Хочу, чтобы люди видели: учитель — это не какой-то там зачуханный и занюханный неудачник, который не видит жизни.

Мы часто разговариваем о том, к чему ведет недостаточно высокий престиж профессии или его отсутствие. Я окончил филфак БГУ с красным дипломом. Поступал без экзаменов в 2003 году. Конкурс был достаточно серьезным. Проходной балл — что-то вроде 25 из 30 возможных. Моя одноклассница — хорошая старательная выпускница — выбрала БГПУ. Там тоже было непросто. Теперь же я слышу претензии вроде: «Ой, наших детей будут учить троечники». Действительно, сейчас на экзаменах радикально низкий проходной балл, на некоторых «учительских» профессиях конкурс просто отсутствует. Не думаю, что ситуация критичная. Но она может ухудшиться.

Я, конечно, рефлексировал по поводу того, как повысить престиж профессии. Как сделать так, чтобы при выборе профессии учителям не приходилось проявлять героизм? От материального мы все равно никуда не уйдем. Хотя есть один интересный момент. В перестроечную пору был проведен опрос школьников. Их спросили: «Ребята, есть выбор. Вы приходите на работу, на которой ничего особо не надо делать, но получаете маленькую зарплату. Или вы приходите на работу, на которой надо из кожи вон лезть, но за большую зарплату». Казалось бы, что все очевидно, но достаточно много опрошенных выбрали первый вариант. В СССР люди думали: «Зачем мне работать больше, если на зарплате это все равно никак не скажется». Честно говоря, я считаю, что эта «совковость» в некоторых случаях до сих пор не изжита. Амбиций недостает. Но не все такие.

Мне задают вопрос: «Если всем учителям дать „айтишную“ зарплату, уровень образования повысится?» Я отвечаю: «Повысится». Стимул увеличится. Естественно, неправильно, когда человек, которому вы доверяете будущее своих детей, думает о дополнительном источнике дохода больше, чем об основной работе. И потому я не осуждаю тех, кто бросает педагогику и медицину. Ведь учителя в большинстве своем люди идейные. Правда, у нас это слово приобрело негативный оттенок. Идейный — значит, бедный.

Я могу назвать себя идейным. Не в том смысле, что готов работать ни за что. А в том, что готов терпеть неудобства и искать, как эти неудобства преодолевать. Я считаю себя обучаемым человеком. И не отрицаю, что если станет совсем плохо, то могу сменить вид деятельности. Все-таки человек должен быть гибким и не бояться начинать с нуля.

Но в данный момент мне реально нравится. Ты видишь результат и отдачу своей работы. Может, не такие, как хочется, но видишь. И задача состоит в том, чтобы результат был выше. В этой своей деятельности я вижу, что могу добиться успеха.

Я не готов быть нищим ради идеи, но ради идеи я готов искать способы, чтобы не быть нищим.

Недавно был на курсах повышения квалификации. Встретились с парнем, который на филфаке учился на курс младше меня. Спортсмен, в баскетбол играл за сборную универа. Он пошел работать в школу, потом ушел, потом вернулся и теперь учительствует. Не гимназия, обычная школа. У него полная нагрузка. Плюс факультативы и кружки. Человек тренирует ребят. Притом что не физрук. Он прекрасно понимает все минусы профессии. Но хочет вывести своих детей в люди.

Не может же быть такого совпадения, чтобы нас было двое? Меня радует и мотивирует, что я не один такой. Что есть много людей, которые учат и получают удовольствие от процесса. Если бы я почувствовал, что окружен несчастными троечниками и ограниченными неудачниками, у меня было бы меньше оптимизма по поводу профессии. Да, я оптимист и считаю, что у меня много сил. Нас не тысячи миллионов, но и не единицы.

У Бродского есть «Баллада о маленьком буксире». Это не детское стихотворение о корабликах, это гениальное произведение о педагогах: «И хоть горько прощаться с кораблем дорогим, но я должен остаться там, где нужен другим».

Ученики уходят в люди, получают престижные профессии, многого добиваются — и ты им нисколько не завидуешь, а радуешься, что, должно быть, помог им стать такими, как есть. И это действительно так: бывает, что пишут-звонят, вспоминают добрым словом.

Может, пафосно, но я реально так думаю. И хочу доказать, что можно быть «идейным» и не быть бессребреником, можно стараться жить лучше, не считать себя человеком второго сорта и при этом делать то, что любишь и умеешь.

Есть учительские дети, которым родители говорят: «Ты пойдешь в педагогику только через мой труп». У меня такого не было (моя мама — учитель с 30-летним стажем). И у меня такого не будет. Если ребенок скажет, что хочет идти в учителя, я не буду отговаривать. Конечно, мне пока непонятно, будут ли через 20 лет существовать школы в нашем нынешнем представлении, но тем не менее. Я расскажу, что плохо и что хорошо, и предоставлю выбор.

Понимаю, что от идейности в профессии мы все равно никуда не уйдем. Понимаю, что людей, которые учат, меньше, чем людей, которые учат, как учить. Но ситуация простая. Если нет возможностей помогать, надо хотя бы изыскать возможность не мешать. Я работаю и не жалею. Я не готов быть нищим ради идеи, но ради идеи я готов искать способы, чтобы не быть нищим. И мне не стыдно сказать, что я учитель.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by