Традиционно из общего числа подавших на банкротство едва ли наберется четверть действующих предприятий. Бóльшая часть — разного рода «пустышки», «однодневки» или «заброшки», которые зарегистрированы, но много лет не осуществляют свою деятельность. В стране порядка пятидесяти тысяч субъектов предпринимательской деятельности, не осуществляющих деятельность более года. Их судьбой сегодня занимаются налоговые органы.

В последнее время ситуация несколько изменилась — к процедуре банкротства обращается все больше крупных, живых предприятий, которые столкнулись с внутренними или внешними проблемами. При этом появилось гораздо больше собственников, которые рассматривают процедуру экономической несостоятельности как возможность восстановления платежеспособности своего предприятия. Они адекватно оценивают сложности, с которыми столкнулись, и ставят перед собой цель не ликвидировать бизнес, похоронив вместе с долгами, а сохранить его и восстановить. Для таких собственников понятие деловой репутации, позиционирование на рынке, уважение партнеров по бизнесу — не пустой звук.

Стоит понимать, что ликвидация предприятия — процесс более простой и менее затратный, чем санация, которая, как правило, превращается в длительную и дорогостоящую процедуру. Поэтому число ликвидаций в процедурах экономической несостоятельности составляет едва ли не 99% . Но тем не менее ответственные собственники сегодня все чаще пытаются использовать чуть ли не последний шанс сохранения своего бизнеса, инициируя процедуру санации.

Закон об экономической несостоятельности по большому счету дает предприятию всего один инструмент, но он является очень важным в тот момент, когда тебя со всех сторон обложили кредиторы и судебные исполнители. Этот инструмент позволяет отстраниться от принудительного взыскания имущества и, восстановив свою деятельность, попытаться рассчитаться с кредиторами в очередности и порядке, предусмотренными законом.

Через меня прошло около 200 процедур банкротства, и в каждой из них я должен определить причину, повлекшую бесславный конец. Я не занимался статистикой специально, но могу сказать, что очень часто причиной становится «человеческий фактор» — отношение к ведению дел со стороны топ-менеджмента или собственника предприятия. Никуда не делось обычное человеческое стремление заработать много и сразу. Разовые сделки, направленные на извлечение сверхприбыли с последующим исчезновением как предприятия, так и его руководителя, — не такая уж и редкость, как и получение кредитов, их обналичивание, а после — растворение на просторах постсоветского пространства. Нередко можно столкнуться с ситуацией, когда менеджеры предприятия получают товарный кредит, даже не собираясь рассчитываться с контрагентами. Все эти схемы стары как мир и никуда не делись еще с лихих 90-х — человеческую природу не изменить.

Простой пример: было предприятие, которое занималось торговлей щебнем. Трудоустроено на нем «полтора» сотрудника. В какой-то момент один из банков неожиданно (я не знаю, как удалось договориться) выдает этому предприятию кредит — $200 тыс. При поступлении первого транша в размере $50 тыс. директор сразу выдает себе практически беспроцентный заем в $30 тыс. со сроком возврата в 2030 году. После он приходит в банк за наличными еще несколько раз, в какой-то момент их ему уже не дают, потому что ситуация начинает напрягать даже руководителя операционного отдела банка. Тогда появляется распоряжение о списании нескольких тысяч долларов в счет командировочных расходов. Это тоже вскоре вызывает вопросы: денег вполне бы хватило на двухмесячную командировку всех «полутора» сотрудников предприятия на Гоа или Бали.

В другом случае, когда видно, что предприятие уже объективно через полгода пойдет на дно, заработная плата его руководителя очень резко вырастает с адекватной суммы $1000 до космических $10 000, а то и больше.

Нередко видна и иная болезнь, приводящая к банкротству, — когда размер потребления финансовых ресурсов предприятия очевидно превышает размер заработанного. Часто это происходит в компаниях с большим денежным оборотом. Суммы со множеством нулей порой вызывают у топ-менеджмента и собственников иллюзию, что это — их деньги, хотя чаще всего при обороте в миллионы долларов прибыль может составлять лишь десятки тысяч. Происходит неоправданное увеличение затрат на зарплаты, дорогостоящие офисы, приобретение активов, от которых можно было бы отказаться, увеличение кредитных обязательств. Если владелец бизнеса вовремя увидит, что ситуация становится опасной, и остановится, тогда все еще можно как-то исправить, но нередко это понимание приходит слишком поздно.

В то же время есть целый пласт банкротств, происходящих по вполне объективным причинам. Это, например, инвестиции в проекты, оказавшиеся невостребованными на рынке. Последнее время мы видим, как «схлопывается» приоритетный для нашего бизнеса российский рынок. Еще два года назад, беря в банке миллион долларов кредита, никто не мог предположить, что все обернется именно так. Непрогнозируемые курсовые колебания валют, увеличение банками кредитных ставок в одностороннем порядке, жесткие проверки фискальными органами также стали причиной банкротства многих предприятий.

Вот вам очень простой пример: небольшая организация, занимающаяся торговлей канцелярскими товарами, решив расширить бизнес, берет кредит в размере $100 тыс. и закупает на эти деньги продукцию. И тут наступает 2013 год. Склад забит папками, скрепками и степлерами, а рынок, на который строили планы, стал в одночасье меньше в разы. Более того, процентная ставка по кредиту в одностороннем порядке увеличена банком в 2 раза. И вот предприятие становится банкротом — не потому, что ее владелец украл скрепки и степлеры, не потому, что он неправильно все просчитал, а потому, что были обстоятельства, совершенно от него не зависящие.

Никуда не девается причина банкротства, связанная с действиями самих кредиторов. Часто такими кредиторами становятся банки, занимающие весьма жесткую позицию по отношению к своим клиентам, которые допустили просрочку платежа, или арендодатели, увеличивающие размер арендной платы, что крайне чувствительно для производственных и торговых предприятий. Взяв кредит под 39% (которые многие называют не иначе как «грабительскими»), ты можешь даже не подозревать, что уже после мало-мальской просрочки этот процент вырастет до совершенно неподъемных 60—100%. Порой проштрафившимся просто не дают шанса что-то изменить. Ко мне недавно приходил бизнесмен, задумавшийся о банкротстве: ему банк за просрочку платежа в 100 млн рублей при общем объеме финансирования в 2 млрд рублей (и там и там речь идет о неденоминированных) выставил штрафные санкции, фактически укладывающие бизнес на лопатки. И попытки договориться не приводят ни к чему, так как разговор короткий: банк страхует свои риски.

Институт банкротства у нас в стране медленно, но уверенно, трансформируется, приобретая новые черты и особенности, и эта трансформация будет продолжаться и далее. И происходит она в первую очередь не в статьях закона, а в отношении к самому понятию банкротства со стороны бизнеса, который все чаще рассматривает процедуру экономической несостоятельности как инструмент делового оборота, способный защитить бизнес и его собственников в сложный, критический момент.

Читайте также:

• Руководитель производства Анастасия Моховикова: девиз «Купляйце беларускае» — пустышка, пока магазины стремятся выкладывать на прилавки импорт
• Девятнадцатилетний предприниматель Артем Бобр: принцип «гуляй, пока молодой» плодит тридцатилетних нищебродов
• Фермер Николай Силин: продающуюся во многих гипермаркетах Минска картошку нам было бы стыдно выкапывать из земли

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by