Как инопланетянка. История интеллигентки из глухой белорусской деревни

Иному белорусу трудно представить себе жизнь в деревне в сотне километров от столичных удобств. Что уж говорить о глухих местах, куда просто так не поедешь: нужен веский повод. У нас такой повод имелся: в пестрящих озерами и лесным массивом россонских дебрях уже четверть века живет и работает «инопланетянка» — настоящая учительница, которая преподает ребятне в маленькой приграничной деревне музыкальную грамоту. Каково? Рассказ о сильной интеллигентке из глубинки — в репортаже Onliner.by.

Россоны — райцентр на самой макушке Витебской области и, соответственно, всей Беларуси. От столицы скромный городской поселок с населением в пять с небольшим тысяч человек отделяют почти 300 километров. Когда-то давно здесь родился писатель Ян Барщевский, позже — его коллега Геннадий Буравкин. Сейчас сюда путешествуют разве что любители агроэкотуризма: другой необходимости ехать в скромное место на отшибе вроде как нет.

Впрочем, район живет своей уютной, размеренной жизнью, в которой нет-нет да и найдется место культурной программе. В 2011 году в Россонах привели в порядок Дом культуры, и теперь местная афиша ломится от фамилий известных и неизвестных: недавно приезжала арт-группа «Беларусы», были Саша Немо, Лариса Грибалева, Александр Тиханович с Ядвигой Поплавской, скоро планирует заглянуть в глубинку Алена Ланская.

— Кого хочешь, того увидишь. Ничем от городов не отличаемся, — гордо твердят местные.

Локальная же россонская тусовка сосредоточена в местной школе искусств — в здании бывшего райкома партии, которое до сих пор стерегут Маркс и Ленин.

В свое время здесь был и музей, и машиносчетная, но постепенно помещение полностью отвоевала во имя искусства нынешняя директор школы Елена Парфенова — крепкая хозяйственница, как про таких говорят. Теперь здесь занимается 179 учеников: рисуют, танцуют, играют, обучаются премудростям игры на баяне, аккордеоне, домре, гитаре, цимбалах и фортепиано. Духового отделения нет: дорого. Последнее глобальное обновление арсенала музыкальных инструментов состоялось лет шесть назад.

— Из бюджета выделили что-то около 40 млн — солидное вложение! — вспоминает Елена Ивановна. — Нынче все куда скромнее, но один-два баянчика в год мы себе позволить можем.

Сейчас здесь пусто: занимаются детишки во вторую смену, после уроков в общеобразовательной школе. Так что после обеда россонская ребятня усядется за субдоминантовые терцквартаккорды, большие и малые септимы и прочие премудрости музыкальной науки, сделавшей Бетховена сначала композитором, затем глухим, а позже знаменитым. Пока же Елена Ивановна водит нас по пустым классам.

— Звучит нескромно, но заинтересовать я умею, — важничает директор. — Чем? С детства прививаем любовь к музыке. Под моим руководством в районе работает двадцать человек, тринадцать — с высшим образованием, девять — наши выпускники. Да, возвращаются к нам, трудятся. Молодой специалист имеет на «голой» ставке 2,7 млн, опытный работник — что-то около 5 млн.

* * *

Один из таких опытных работников — Наталья Артемьева. Правда, она трудится не в райцентре, а обучает музыкальной грамоте детишек в родном Краснополье, небольшой деревне в 30 километрах от Россонов, и соседнем Дворище.

Путь в деревню у самой границы с Псковской областью уже не радует привычно сносными белорусскими дорогами и гремит костями стылой под напором первых морозов земли. Время, кажется, здесь искажается: плотным слоем лежит уже совсем сезонный снег, полноправным хозяином оккупирует дорогу ухоженный домашний кот, властным взглядом заставляющий машину вильнуть в сторону перед его гордой пушистой тушкой — в россонских пейзажах четко ощущается звенящее спокойствие и странный, но удивительный белорусский дзен.

У трехэтажного здания краснопольской школы нас встречает Наталья Владимировна — представитель местной интеллигенции. Добрый, но строгий взгляд, красивая поставленная речь, какая-то правильность в каждом движении и слове — видишь такого человека и первым делом думаешь: «Наверное, учительница». В данном случае интуиция не обманывает. Женщина уже 25 лет обучает местных пострелят игре на пианино и баяне.

— Документики предъявите, — останавливает нас на входе в школу мужичок-вахтер в стандартной для своего рода деятельности камуфляжной куртке и, важно поправляя встопорщившийся ус, делает запись в журнале: «Все хорошо, теперь проходите».

Наталья Владимировна ведет нас в небольшой класс, увешанный распечатанными на листах A4 биографиями известных баянистов и концертными афишами. Скоро к педагогу на занятие придет ученица-второклашка Люба.

— Какой уровень, что вы, — улыбается учительница, раскладывая потрепанные от времени и настойчивых музицирований школяров ноты. — Представьте: проходит лето, за три месяца у первоклассника все из головы выветривается. Во втором классе начинаем учить все заново. Полифонии Баха? Ой, о чем вы говорите! У родителей в деревне есть четкий стереотип: учишься на баяне — должен играть польки и вальсы.

Занятия в Краснополье и Дворище ведутся исключительно на добровольной основе. Ни о какой принудиловке здесь и речи не ведется: родители платят деньги за то, чтобы их ребенку было чем заняться после уроков. Отдают за это символические 54 тыс. рублей в месяц: за эти деньги юный музыкант получит два практических и одно теоретическое занятие в неделю. Если денег в семье не хватает, Наталья Владимировна закладывает свои. Потом ей возвращают. Еще один приятный бонус для малышей: никакой домашки.

— Ну а как я их заставлю? — смеется Наталья Владимировна и греет чайник. — Что в классе успели, то и осталось в голове.

В класс вбегает раскрасневшаяся Люба и оглядывается по сторонам. Наталья Владимировна просит ребенка отдышаться. Малышка, поглядывая на пианино, усаживается за стол и пьет чай, пытаясь восстановить учащенное дыхание.

— Девочки — они такие. Им все равно, — сбивчиво рассказывает Люба про одноклассниц. — Недружелюбные они, только в телефоне гуляют — и все. А я только в компьютер раз в два дня… А так вязать люблю, зимой в снежки поиграть, на лыжах кататься, на информатике про метеориты смотреть. Егора Крида слушаю, нравится мне. У бабушки все диски остались, хочу хиты забрать. Там Жанна Фриске, «Дай мне пять минут» — интересная музыка.

Дети дают концерты на календарные праздники. Недавно выступали перед родителями на День матери, пели песни. В репертуаре Любы их 15, так что хватит на небольшое сольное выступление. В основном российская эстрада — то, что ближе родительскому сердцу.

* * *

«Трям-трям-трям» — неуверенно стучит пальчиками по клавишам ученица.

— Ой, — вполголоса останавливает сама себя взволнованная девочка и начинает играть заново. Наталья Владимировна подбадривает ученицу:

— Люба, соберись. У тебя же хорошо получалось, не нервничай.

От волнения Люба, кажется, ничего не слышит и продолжает неуверенно наигрывать простенькую мелодию.

— А здесь у нас не четвертная нотка, а восьмая. Она в два раза короче, — ласковым, но настойчивым тоном исправляет учительница.

— Уроки теории у нас по понедельникам, — отвлекается Наталья Владимировна. — Начинаем с самых азов и повторяем из урока в урок, чтобы хоть что-то отложилось. Люба, как называются вот эти пять линеечек?

— Нотный стан, — чеканит девочка.

— А на нотном стане у нас что располагается?

— Ноты.

— А ноты — это что у нас?

— Знаки для записи музыки.

— Вот так и запоминаем. Потом переходим к размерам и другим темам. Но какими-то сложными вещами не заморачиваемся.

Люба складывает ноты в сумку и убегает. На часах только 15:00 — еще полдня на игры впереди.

— Родители у нее хорошие, — смотрит женщина вслед ученице. — Мама старается Любу чем-то занять, отдает в кружки, секции. Здесь ведь вариантов досуга не так много. Все дороги ведут куда? В клуб, конечно.

У Натальи Владимировны мало времени. Скоро у нее начнется урок в другой деревне — Дворище, что в 10 километрах от Краснополья. Там Артемьеву ждут шесть учеников, а дорога не самая простая.

— Это что? Села на автобус и поехала, — успокаивает Наталья Владимировна. — Вот раньше я вообще пешком ходила. Ну а как? Там двенадцать учеников у меня было, дети ждали. Это сейчас все сошло на нет. Кто-то уходит, кто-то подрастает, особенно мальчишки: им велосипед подавай, отцовский трактор. Как только появляется интерес к технике, погибает любовь к музыке. А школа в Дворище маленькая, возможностей немного, поэтому и учеников больше.

* * *

Наталья Артемьева попала в Краснополье по распределению. Выучилась в Новополоцком музыкальном училище и была направлена на три года в Россонский район: поднимать село. Молодую и перспективную учительницу сначала хотели устроить в только открывавшуюся школу в Клястицы, но в отделе культуры райисполкома рассудили иначе.

— Решили так: молодая, только приехала, пусть работает там, где школа уже есть, — рассказывает Наталья Владимировна. — Вот так я и оказалась в Краснополье. Думала, три года отработаю и поеду искать место в городе. Но планы поменялись. Как? Шла на работу, он ехал с работы. Предложил подвезти, разговорились. А вскоре и свадьбу сыграли. Сначала еще были разговоры о том, чтобы ближе к Россонам перебраться, но муж наотрез отказался: здесь родина.

С тех пор прошло 25 лет. Учительница музыки из Краснополья обучала чувству прекрасного больше сотни детишек. До конца выдержал испытание музыкой 21 ученик, но лишь одна, самая первая поступила учиться в педколледж по специальности «музыкальный работник» и сейчас заведует детским садом. Остальные? Чему-то научились — и довольно. Поступить сложно, уверяет учительница, а без инструмента и вовсе невозможно. Наталья Владимировна скорее выполняет культурную миссию в глубинке: прививает детишкам чувство прекрасного.

— Молодежь здесь не задерживается, — идет по узенькой протоптанной дорожке к сельскому клубу педагог. — Те, кому что-то нужно, стараются ехать в город, а родители «выталкивают» детей. Мои двое уже «вытолкались»: дочка работает в Подмосковье, а сын учится в колледже в Полоцке. Конечно, сюда они уже не вернутся: перспективы в Краснополье я не вижу. Но кому-то же и здесь нужно быть, детей музыке и песням поучить. Правду ведь говорят: хорошо там, где нас нет.

В натопленном дворищанском сельском клубе учительница занимается с местными баянистами. Здесь к ней ходят детишки постарше, с которыми можно учить более объемные пьесы.

Даша прибежала на урок музыки первой. Девочка прилежная и старательная и даже, возможно, пошла бы учиться дальше, но родители инструмент не потянут: мама в декретном, отец работает в колхозе.

— Здесь вообще разговора о покупке инструмента не ведется, даже напрокат взять сложно, — говорит Наталья Владимировна. — Вот раздолбанное пианино можно найти за 500 тыс., старенький баян за 2 млн. Ну так у людей же совсем другие заботы, а детям без собственного инструмента делать в мире большой музыки нечего.

Даша усаживается на стул, напротив нее учительница ставит второй — вместо пюпитра. Женщина достает из чехла старенький баян и ставит инструмент на худые коленки ученице. Открывает «Перепелочку».

— Паша-то придет? — спрашивает учительница.

— Нет, конечно.

— Это почему?

— Снег же выпал! Он на горку побежал, — смеется девочка и, подумав, добавляет: — Я сама чуть не забыла, так мне мама напомнила.

— Вот так всегда, — разводит руками педагог.

«Перепелочка» у Даши получается немного нервная. Девочка старается быстрее проскочить сложные куски и воровато поглядывает в сторону учительницы, когда мажет по нотам. Наталья Владимировна просит переиграть, Даша нехотя начинает сначала.

* * *

В клуб ураганом залетают пацаны — Олег и Женя, два закадычных друга. Оба в следующем году хотят поступать в кадетское училище. Олег, краснощекий застенчивый мальчишка, хитровато смотрит исподлобья и на всякий вопрос отвечает «Не знаю».

Женька серьезен и даже немножко суров: руки за спиной, взгляд хмурый, только в глазах озорной огонек. Кажется, сейчас сорвется с места и побежит лепить снежки и атаковать деревенского неприятеля.

— Они даже соревнуются у меня, — улыбается Наталья Владимировна. — Первый отзанимается, второй придет и допрос устраивает: «А что Олег играл? А хорошо у него получается?» Тянутся друг за дружкой.

Учительница завязывает ремни за спиной у Олега шейным платком: чтобы не падали. Это, в принципе, стандартный процесс для малышей, у которых плечи еще не приобрели нужный размах.

«Тилиньк-тилиньк-тилиньк», — выдает баян сумятицу: Олег задумался о чем-то своем, мальчишеском. Придется играть еще раз: так велела учительница. Мальчишка прибежал на занятие без нот. Забыл, говорит. Но у Натальи Владимировны есть свой экземпляр, не отвертишься.

Урок, кажется, пролетает мгновенно, и вот Олег, сияющий широкой улыбкой, улетает на улицу. Очередь Жени, который разговаривает в коридоре с мамой — местным фельдшером.

— Женя у нас быстро схватывает, но ноты учить ленится: ему нужно запомнить, как играет учительница, и потом уже по памяти наяривать, — рассказывает педагог.

Мама мальчика идет обнимать сына перед занятием, но тот, насупившись, разворачивается и отправляется в класс. Растет парень.

На фоне остальных учеников Женя — отличник. Играет быстро, четко, уверенно. Но часто сбивается и угрюмо смотрит на учительницу: только бы повторять не заставила.

— Ну? Что? Переигрывать?

— Конечно! — отправляет парня на второй круг педагог. — Я им ноты пишу, в дневничок даю задания, но это все скорее сама для себя. Чтобы не забыть. Они-то все равно ничего открывать не будут. Женя, ты ноты взял?

— Нет, — с еле скрываемой улыбкой говорит мальчишка.

— Ну, тогда тебе повезло. Не могу найти новую песню, которую тебе записывала. Можешь быть свободен, — листает ветхую нотную тетрадь Наталья Владимировна.

Мальчишка ураганом срывается с места и в следующий миг уже вприпрыжку бежит по сельской дороге. К друзьям на горку.

— Вот так с ними всегда, — грустно улыбается учительница. — Тяжело? Нет, не сказала бы. Конечно, сначала был энтузиазм, хотелось что-то здесь показать и доказать. Но потом я поняла, что дети просто бросают учебу и уходят. Тогда какой смысл? Ты остаешься без работы, и нужно менять либо профессию, либо место жительства. Поэтому подход изменился. За годы работы я научилась понимать детей, видеть, кто из них перспективный, а кто через пару месяцев учебу бросит. Так сложилось: живу, работаю.

Учительница прячет в шкаф ноты и складывает в затасканный чехол пискнувший напоследок замученный ребятней баян.

— Вот захотелось чего-то большего — поступила в Минск, в университет культуры. Написала диплом «Информационные технологии при обучении игре на фортепиано». Сейчас ведь все связано с технологиями. А я теперь могу и презентацию красивую сделать, и мероприятие «подкрасить» компьютерными технологиями. Вот и детям своим говорю, чтобы учились всему. Пригодится.

Наталья Владимировна здесь уважаемый человек. И на фоне деревенских высокооплачиваемый: со всеми надбавками в месяц имеет учительский потолок, о котором говорила директор школы. Это, по местным меркам, много. Но важнее всего ощущать себя нужным человеком.

— Женина мама часто заходит, интересуется. Пусть успехи у ее сына маленькие, но даже благодаря вот этой мелочи он учится преодолевать в жизни какие-то трудности. И я какой-то вклад в это делаю, получается. Дети выходят на сцену с баяном и играют, а ведь не каждый рискнет выступать перед аудиторией. Потом ребята поступают, уезжают в город и там продолжают активно участвовать во всех мероприятиях, легко находят общий язык со сверстниками. А ведь адаптироваться ребенку из деревни среди городских не так просто. Я думаю, что в этом есть и доля моей заслуги.

* * *

Деревенские, говорят, разбалованы. То цыганское шоу приедет в Россоны, то Ланская, то баянисты из Витебска. Поэтому на местные мероприятия ходят с неохотой. Недавно в краснопольском клубе проводили мероприятие «Мистер и мисс Осень», в котором участвовали 15 человек. Зрителей было меньше — дюжина. Но местный креативный кластер — Дом культуры — все равно выдумывает сценарии и делает праздники. Сейчас вот готовятся к Новому году, и главный генератор идей, конечно, Наталья Владимировна.

— Тут и Дед Мороз, и Бабки-Ежки, и кого только нет! — перечисляет учительница, пока мы подвозим ее на машине домой. Она на секунду делает паузу и неожиданно говорит: — Но знаете… Я ведь все равно ощущаю, что не прижилась здесь. Вроде живу: свой уклад, свои правила, друзья есть. Правда, все они разъехались по разным городам, и общаемся мы больше по телефону. Но все равно какая-то я… Как инопланетянка в этом Краснополье. По крайней мере, я себя так ощущаю. Дом наш стоит на отшибе: в окна видны только соседние дома и лес. А так хочется иногда посмотреть в окно и увидеть городскую суету: людей, спешащих по делам, проезжающие автомобили… В общем, я, как любая женщина, не могу до конца определиться, чего хочу. Раньше были мысли куда-то уехать, что-то поменять. Теперь уже о детях думаю: чтобы они устроились, нашли свою дорогу. У сына еще со школы мысли только о том, чтобы уехать. Он и у меня спрашивал: «Чего ты здесь осталась?» «Это у тебя еще все впереди, ты можешь ехать, покорять свет. А я здесь пригодилась», — отвечаю ему.

* * *

Наталья Владимировна выходит из машины на протоптанную тропинку. Уютный, почти пряничный домик сельской учительницы действительно находится на отшибе, прямо возле леса. Мы прощаемся. Учительница смотрит вокруг и воодушевленно говорит:

— Знаете что… Хотелось бы, чтобы появился ученик, которого можно было бы подготовить к поступлению. И у него было бы другое отношение к занятиям, и у меня появился бы дополнительный смысл. Кто его знает… Дети рождаются, а я еще на пенсию не иду…

Читайте также:

• «Без мамы было очень тяжело». Столичные «штучки» поработали 16 дней в деревне и научились мыть свиней и убирать свеклу
• Монолог уходящей эпохи: «Живете в городах как зверьки, только жен меняете». История пары, которая прожила вместе уже 62 года

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by