Турецкий гамбит. Ради жены-белоруски Экрем бросил хорошую работу в Стамбуле и переехал «у вёску», чтобы доить коров
Он утверждает, что мог бы жить в любом мегаполисе мира — хоть в Нью-Йорке, хоть в Гонконге. Еще пять лет назад 40-летний Экрем Сайлык носил деловой костюм, имел должность в турецкой компании, летал по миру и неплохо зарабатывал. А сегодня он выбрасывает навоз, ходит в рабочем комбинезоне и говорит: «Вот счастье». Onliner.by съездил к нему и узнал, почему он променял Стамбул на деревню в Брестской области.
От Минска до деревни Сигневичи, что в Березовском районе, всего 256 километров по магистрали М1. Высокий черноволосый Экрем с женой и детьми встречает нас на пороге своего кирпичного дома.
— Извините, пока тут стройка, — ведет нас внутрь Экрем. — Совсем недавно дом купили. Раньше жили у родителей жены.
Его жена Елена приглашает нас присесть. Экрем готовит чай, в печке трещит огонь. А из соседней комнаты с любопытством выглядывают двое кареглазых детей — копии папы. Это годовалая Ясмин, или по-деревенски Яся, и четырехлетняя Элиф — Эля.
— Мы познакомились случайно. Я приезжал к другу в Минск и зашел купить игрушки его детям. А там Лена работала, — вспоминает историю любви Экрем. Гомеопат и биотехнолог, человек с четырьмя образованиями, он на тот момент работал в турецкой компании и колесил по миру. Правда, признается, что был всегда одинок, а тут встретил Елену — и влюбился:
— Она мне сразу понравилась. Я купил игрушку, зашел завтра, послезавтра… А потом предложил познакомиться. И вскоре уехал в Турцию. Мы общались по интернету, по телефону. И вот я уезжал-приезжал, уезжал-приезжал, а потом приехал и не уехал.
— Я отнеслась к Экрему с настороженностью, — признается Елена, когда муж отлучается на улицу. — Честно, были разные опасения. Да и подруги всякое говорили. Родители тоже переживали, что, мол, мусульманин, да еще и девять лет разницы — а как, а что? Но я съездила в Турцию, посмотрела на его семью. Мы были у его сестры в Стамбуле — очень хорошая женщина. А свадьбу мы сыграли в 2012 году, когда Эле был годик. Небольшая свадьба была, всего 30 человек. Все здесь отмечали, в Березе.
— Моя мама не была против нашей свадьбы, да и религия не запрещает мужчинам жениться на женщинах-немусульманках, — возвращается к разговору Экрем. — Я думал, что мы вернемся в Турцию. Да и мама, и все мои братья и сестры — а их в нашей семье 10 — просили, чтобы я вернулся. Но у Лены здесь пожилые родители. Она наотрез отказалась ехать. Так мы остались тут.
«На меня в деревне смотрели как на марсианина и спрашивали: „Зачем?“»
— Почему не в Минске? Там же и возможностей больше… — недоумеваю я, отхлебывая необычный турецкий чай.
— Я хотела. Это папа наш не захотел, — со вздохом кивает на Экрема Елена, которая весь наш разговор занята детьми. — Он захотел жить в деревне, заниматься хозяйством.
— Да, на меня в деревне смотрели как на марсианина. Спрашивали: «Зачем?» Все из деревни в город на заработки едут, а мы сюда, — хохочет Экрем. — Но знаете, если бы я захотел жить в большом городе, то выбрал бы что-то более интересное — Бангкок или Нью-Йорк. Да даже Стамбул. Я там жил: 25 млн человек, круглосуточно живой город, хоть ночью вызывай сантехника — он придет и все починит. Но там шумно, грязный воздух, суета, там болезни. Вообще, где много людей, там много проблем. Вот я вам задам вопрос: а что есть в городе? А почему вы живете в городе? Вы что там находите?
— Кино, театры, медицина более развитая, в конце концов, — не сдаюсь я.
— Больниц мне не нужно, я же умею лечить травами. Для семьи мы это используем. Ну и стараемся так жить, чтобы не болеть, — уверенно говорит турок. — Когда у человека иммунитет сильный, то чего он будет болеть? И питание этому способствует. Кино и театры? Так есть телевизор и интернет. Я думаю, горожане тоже не каждый день в кино и театры ходят. Хорошо если раз в месяц, а то, думаю, и реже. Ну, если только девушку нужно куда-то сводить. Но мне-то уже зачем? У меня жена есть.
Экрем приносит домашние масло и сыр с необычайно ароматной турецкой приправой и угощает нас бутербродами.
— Вот из-за чего я живу в деревне, — по-хозяйски, не жалея, подает нам хлеб с маслом и сыром Экрем. — Вот это все я делаю сам из нашего же молока. Рецепты все из дому привез. У нас свои куры, козы и овцы, а значит, свои натуральные мясо и яйца. Колбаса тоже своя. Когда жили у тещи, так и хлеб сами пекли. Все продукты, которые мы едим каждый день, росли у нас на огороде. Все свое, натуральное, никакой химии. Сейчас в городах люди ищут натуральные продукты, а у меня они под рукой.
Немного солоноватое белое масло и сыр действительно вкусные. Оказывается, Экрем когда-то работал еще и поваром.
Говорит, что в еде он человек сложный и привередливый. Но вот белорусские драники с мясом пришлись ему по вкусу. Селедку он называет «вонючей рыбой» и есть отказывается. А еще он не пьет, чем вызвал громадные подозрения у сигневичских мужиков.
— Мужики меня ненавидят, наверное, — смеется турок. — Уже даже в компанию не зовут. Я даже если прихожу, так чай пью. В Турции тоже выпивают, но по сравнению с белорусами это совсем чуть-чуть. Я сам выпивал, но никто не знал об этом: я никогда не напивался. Да и у нас если увидят пьяного, то осуждают, говорят: «Зачем ты напился?» — журят его. У вас такого нет. У нас пьяный мужчина теряет уважение. Его не уважают люди, не уважает семья. И дети если видят его пьяным, как потом будут слушать его и уважать? Его слова будут значить столько же, сколько лай собаки.
Мужчина пьет, денег нет, есть нечего, жена кричит. И понятно, что вскоре пойдет налево или взвалит все на себя и будет в семье командовать. Знаете, у вас поэтому женщины и руководят, что мужчины пьют.
Пытались перетянуть мусульманина Экрема и в христианство. Но он мягко уходил. Говорит, что заставлять никого не нужно. Мол, он даже жену не заставлял.
— Отношения между богом и человеком — это личное. Не нужно никого заставлять, — объясняет турок. — Меня, кстати, все спрашивают, как же я без мечети живу. Конечно, если будешь каждую пятницу ходить в мечеть, то это лучше. Но в остальное время, если нет мечети, можно совершать намаз везде. Главное, чтобы место было чистым. А если не уверен, что оно чистое, снимай куртку или пиджак, настилай и молись. Главное — не забывать бога ни на секунду.
Что интересно, все это время Елена молчит и слушает мужа. Говорит, что так ведут себя женщины в Турции. А вот у Экрема на семью свой особый, патриархальный взгляд.
— Муж в Турции — это глава семьи. Он зарабатывает деньги и защищает ее, — объясняет Экрем. — А уже женщина заботится о том, что происходит внутри семьи. Она не работает, занимается домом и детьми. На ней все хозяйство. Так даже природой задумано, посмотрите.
Кроме того, детей должны воспитывать родители, а не детские сады и школы. Это огромная работа, потому женщины у нас и не работают в другом месте. Они занимаются воспитанием детей. Вот часто говорят, мол, к женщинам у нас плохо относятся. Но это неправда. Женщина для турецкого мужчины — это королева. За нее он готов и драться, и даже убить. И даже если мужчины разводятся, то оставляют жене и детям все, а сами уходят. Даже если не платит муж, платит его семья. Женщины у нас чувствуют себя защищенными.
«Сдаю молоко сыркомбинату и получаю почти 8 млн в месяц»
Горожанин с рождения, Экрем даже не представлял, как колоть дрова, обрабатывать землю или доить коров.
— Но я всегда ношу с собой свой мозг. Поэтому что-то посмотрю, как делается, что-то придумаю — так и выходит, — ведет нас по своим 25 соткам Экрем. — Главное — обязательно оставлять время, чтобы думать. Тогда и приходят мысли. Да и учишься потихоньку: сам канализацию делал, водопровод вел, потолки выравнивал.
Вот, к примеру, приспособил старый мотоцикл, чтобы сено или лес возить. Ведь все в нас заложено. Наши бабушки, прабабушки, они же тоже здесь жили и все знали. Да и не сильно это сложно.
Он ведет нас по двору. Хозяйство у Экрема большое: здесь и породистые козы, и индюки, и куры, и даже фазаны.
— Я не хотел работать на кого-то. Потому что мою зарплату гомеопата здесь мне платить не будут, — говорит он. — Здесь в деревне зарплаты всего 2,5—3 млн. Только директора больше получают, а простые работники — почему-то нет.
В хлеву на подстилке из опилок стоят пять коров. Бурые и черно-белые, все они породистые. Это главный доход семьи. Молоко Экрем и его жена доят специальным аппаратом. А потом сдают на Березовский сыродельный комбинат.
— Многие считают, что сельским хозяйством заниматься невыгодно, а я говорю: выгодно, — уверен турок. — Давайте посчитаем вместе. Вот у меня одна корова дает 25 литров молока в сутки. Один литр молока сыркомбинат принимает по 4 тыс. То есть это 100 тыс. Из них 12 тыс. в день уходит на корм корове. Так что чистыми остается 88 тыс. Это в день. Пока у меня доятся только три. За месяц получается около 8 млн.
Найдете такую зарплату в деревне? А на дойку коров я трачу 12—15 минут. Еще мы делаем сыр на заказ из коровьего и козьего молока. Горожане обычно покупают его.
В планах у Экрема — закончить дом и построить теплицу. Говорит, что большого богатства не хочет. Много денег, по его словам, тоже плохо.
— Есть фраза «Денег много не бывает». Бывает, еще как бывает, — философствует Экрем, закуривая сигарету. — Человек тогда начинает думать только про курс, про экономику и не жить. А когда у тебя нет долларов, то и спишь спокойно. Все думаешь: а как, а что? Много работаешь — не видишь своих детей. Какое тут воспитание?
А еще сейчас многие живут, чтобы говорили, одеваются, чтобы говорили, работают, чтобы говорили. Мне же хочется жить вне зависимости от чужого мнения. Расскажу вам один анекдот. Я внутри дома сбил штукатурку до кирпичей, побелил их и оставил так. Как кто из соседей не придет, все качают головой: «Да-а-а, нужно штукатурить или гипсокартоном обшивать, так некрасиво». А мне очень нравится. Поэтому неважно, что скажут окружающие, важно жить в гармонии с собой, как удобно тебе. И, по большому счету, неважно, сколько у тебя шкафов с одеждой, денег или должностей. Самое главное счастье — вот оно.
Экрем показывает на выглядывающих из окна жену с малышкой и подбегающую дочь.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
