Исполинские карпы и бурая мгла. Репортаж о том, как дайверы исследовали «полесскую Скандинавию»

«Полесская Скандинавия» многим разбередила душу. После того как в каменоломнях рядом с деревней Глушковичи взорвали сотни тонн тротила и пороха, ландшафт здесь радикально изменился. Потом карьеры затопили — получилось очень красиво… Первыми не сумели усидеть на месте минские дайверы. 25 метров глубины, про которые говорят местные, — это же прямой вызов. Отнесли экипировку в микроавтобус и поехали проверять. Мы воспользовались шансом отправиться с ними под воду, побывать там, где никто не был.

Андрей Смирнов — инструктор по дайвингу. Также он работает с дельфинами в столичном зоопарке. Считал, что знает все глубокие места в стране и окрестностях. И вдруг — Глушковичи.

Заплатив «пограничную» пошлину, в бусе, набитом баллонами и гидрокостюмами, движемся по Лельчицкому району. Заметно, что Смирнов и другие любители подводного плавания не очень-то верят в рассказы про 25 метров. Но и не ехать не могут. Дайвер ищет где глубже, против рефлекса не попрешь.

— Говорить можно что угодно. Например, в каждой деревне нам рассказывают былину про танк (лучше, конечно, самолет), который с войны лежит в болоте или озере. И там по ночам свет включается… В общем, пока не увидим — не поверим.

По дороге Андрей с жаром рассказывает, что плавание под водой — вполне естественное состояние для белорусов. Они охотно уходят на дно. Все больше появляется людей, которых не устраивает разовое барахтанье за $50—100 у турецкого берега. Им уже хочется чего-то более серьезного и настоящего.

— Да ладно! Я понимаю — какой-нибудь Египет. Но в Беларуси-то куда плавать? Тем более сейчас: вода упала, большинство водоемов пешком перейти можно.

— Есть места, где не по колено, — заверяет тренер. — Каждую неделю мы куда-то выезжаем. Побывали на всех отечественных водоемах, на которых стоило побывать. Очень подходит нам озеро Долгое, самое глубокое в Беларуси — до 55 метров.

Еще белорусские дайверы приноровились ездить в украинский Коростень: там тоже заброшенные карьеры на месте добычи камня. Радуются: проживание — дешевое, порции в ресторанах — большие и вкусные, цены — красивые, официантки в вышиванках — даже еще красивее. И глубина больше 50 метров.

— Никто не считал, сколько белорусов прошли обучение и получили сертификаты, без которых их не допустят к настоящим погружениям. Но если за весь прошлый год только у меня отучились 70 человек, то в этом — уже столько же, — демонстрирует динамику Смирнов. — А ведь есть и другие инструкторы, появляются клубы в разных городах. Насчет того, что это якобы дорогое удовольствие, — так не дороже прыжков с парашютом. Обучение у меня стоит $380 в эквиваленте. Комплект для подводного плавания можно купить за тысячу-полторы. И дальше наслаждаться новыми ощущениями — хоть в Беларуси, хоть на выезде.

Андрей завидует загранице: там для дайверов строят подводные станции, «колокола», в которых можно передохнуть, попить чай. Для нас это пока сказка, но Смирнов уверен, что такие штуки пользовались бы спросом.

Прибыли. На месте нас встречает начальник планово-экономического отдела завода Николай Зубрей — согласился показать, что да как. Да и самому интересно!

40 лет назад неподалеку от деревни Глушковичи начали добывать камень. История этого месторождения любопытна, и, возможно, у нее будет развитие. Сейчас здесь расположен щебеночный завод. Он разрабатывает один большой карьер под названием «Крестьянская нива», где добывают строительный камень (его дробят на щебень). Нас это место пока не интересует. Но рядом также имеется два затопленных карьера. Один из них не раз осушали — сюрпризов от него ждать не приходится. Там глубина от 3 до 5 метров, дайверам такое не интересно. Разве что эффектных фотокарточек можно наделать.

Мало что смотрится столь же органично среди полесских скал, как бус, на котором написано «Дайвинг с дельфинами». Только дельфинов здесь не хватало.

Второй затопленный карьер выглядит менее броско, но он-то нам и нужен. Сюда ходят купаться местные жители, ловят рыбу. Иногда на удочку попадаются черепахи. Но со времен потопа дна здесь так никто и не нашел. Говорят, пытались нырять, однако ничего не нащупали. И разумеется, сюда еще никто не погружался с аквалангом. То есть мы станем первыми, кто увидит этот карьер изнутри, с тех пор как его затопили в 1991 году.

Ребята критически разглядывают воду: им важен «прозрак». Часто в таких озерах верхний слой воды мутный из-за водорослей и прочих организмов. То есть толком в этом бульоне ничего не увидишь. Вся надежда на то, что находится ниже 10 метров, куда не попадает свет. Там, по опыту Долгого и коростеньских карьеров, должна быть граница прозрачной воды.

— Сначала мутно, вытянутую руку не видно, а потом раз — и бездна под тобой!

Согласно местным поверьям, в самой глубокой точке на каменном дне обязан стоять брошенный экскаватор. Или камнедробильная установка. Или танк. Что-то же должно стоять.

Механик щебеночного завода Павел пришел взглянуть на необычную делегацию. Сам он из Гомеля, работает в Глушковичах вахтами. Пока обед, заправляет здесь эволюционными процессами. Зарыбляет водоемы — просто так, без выгоды, потому что может.

— Недавно несколько маленьких щук запустил, может быть, приживутся, — машет рукой в сторону «мелкого» карьера (там жизнь после очередного технологического откачивания воды только зарождается).

— Так пожрет же щука всю мелочь! — переживаем мы за ход эволюции в отдельно взятом карьере. — И сдохнет от голода.

Но Павел убежден: поговорка про щуку и дремлющего карася имеет сугубо научное обоснование. И сочинил ее лично Дарвин. Считается, что если в изолированном водоеме нет хищника, то карась мельчает. А при наличии щуки включаются какие-то механизмы отбора, выживают и размножаются наиболее крупные.

То озеро, в которое мы собираемся нырять, богато рыбой: караси, лини, щуки. Недавно появился толстолобик (с подачи того же Павла).

— Окуни еще есть, правда, небольшие, — как бы оправдываясь за нерадивых окуней, парень разводит руки почти на ширину плеч. Страшно подумать, как выглядят большие.

Поодаль в камышах ворочается, создавая водовороты, кто-то большой.

— Наверное, карп, — неуверенно сообщает Павел. — Их тут шесть таких огромных.

Объяснил: раньше на берегу стояла железная вышка, и с нее можно было увидеть силуэты гигантов, пасущихся в дальнем «углу» озера. Карпы умны, не попадаются — ни на удочку, ни браконьерам.

Надо собираться в воду.

— Оделся? Молодец! — Смирнов внимательно проверяет, все ли у меня правильно. Наконец находит, к чему придраться: — Снимай.

Конечно, гидрокостюм надел наизнанку. Дайвинг — невероятно сложная штука.

Сертификата у меня нет, на настоящую глубину никто не пустит. Но в сопровождении опытного человека осторожно заглянуть в бездну можно. Пока бездна выглядит скромненько.

Видимость — примерно метр, дальше бурая мгла. Пока не уткнешься головой в камень, не поймешь, что куда-то приплыл.

Среди обломков скал лежит закупоренная пластмассовая «полторашка». Внутри вместо послания потомкам темная жидкость. Интересно, сколько лет этой газировке?

Уходит вдаль и теряется во мраке забытый браконьерами «телевизор» со сгнившими остатками рыбы.

Чьи-то яйца разбросаны на подводном уступе — примерно десять штук. На крокодиловые не похожи, скорее птичьи.

Мелкие рыбы от удивления даже не разбегаются: никогда здесь не видели человека.

Тем временем Смирнов с товарищами отправляются искать дно. Может быть, глубже найдется «прозрак»…

Минут через двадцать дайверы появляются на поверхности. Разочарование написано даже на их масках:

— Максимум — шесть с половиной метров…

— Ну хоть экскаватор стои́т?

— Ага, и танк с самолетом…

Смирнов показывает, что наснимал на дне. В общем, это не Красное море. Но тоже завораживает!

— А как же веревка?! — мы отказываемся смириться с тем, что глубина такая маленькая. Может быть, удастся выторговать хоть пару метров… — Мы точно помним: в прошлый раз длинная такая веревка с грузом уходила с берега вертикально вниз и была натянута!

— Ну, значит, снизу ее кто-то держал.

Как бы то ни было, водоем обследован. 25 метров — миф. Что нисколько не убавляет красоты этих мест.

Николай Зубрей зовет смотреть «Крестьянскую ниву». По пути успеваем набрать каменных цилиндров на сувениры. Эти «керны» получились лет тридцать назад, когда в камне сверлили отверстия под взрывчатку.

По мере того как открывается панорама действующего карьера, невозмутимые дайверы несколько оживляются. Шеи вытягиваются, глаза расширяются.

Сейчас здесь 43 метра глубины и 54 гектара площади. Игрушечные экскаваторы и «БелАЗы» копошатся на дне. Но запасы «Крестьянской нивы» не выбраны даже наполовину. По плану она должна стать еще почти втрое глубже и вдвое больше по площади!

Пока карьер в работе, из него необходимо откачивать грунтовую воду. Когда камень (его здесь больше 300 млн «кубов») будет выработан, откачивать перестанут. И тогда перед любителями подводных прогулок откроются шикарные перспективы. При нынешних темпах разработки надо потерпеть лет сто.

— Вы приезжайте в 2115-м, — старается утешить пловцов Николай Васильевич, переживая, что затопленный карьер не оправдал ожиданий. — Посмотрите, какое тут будет раздолье.

Тем временем неподалеку, в Микашевичах, действующий карьер еще глубже. Уже сейчас там 120 метров глубины, а будут взрывать до 250. Разработку этого месторождения планируют завершить до 2030 года. Потом откачивать воду из выработки перестанут. Если это произойдет, Долгое перестанет быть самым глубоким водоемом, каковым являлось сотни тысяч лет.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by