«Жду, что муж вернется, и прислушиваюсь к дверям»

— Таких мужчин, как Андрей, больше нет. Понятия о чести и достоинстве у него были на первом месте!.. — голос Елены Сергеевой, вдовы штурмана Андрея Сергеева, дрожит. — Андрей окончил Минское суворовское военное училище, потом Военную академию, причем с отличием. Всегда мечтал о небе, не представлял себя в чем-то другом. Таких высококлассных штурманов, как он, в Беларуси можно по пальцам пересчитать!

Мы познакомились в военном городке Россь — это точка на карте между Волковыском и Гродно. Там Андрюха летал на бомбардировщике Су-24. Я сама родом из тех мест. Вскоре после нашей свадьбы военную часть расформировали, мужа перевели сначала в Лиду, потом в Пружаны, на авиабазу Засимовичи, затем, в 2015-м, в Мачулищи. Там Андрей летал на Ан-26. Вскоре переучился на Ил-76 — огромный грузовой самолет.

Каково это — быть женой штурмана? Каждый день ждешь и молишься: «Пожалуйста, приземлись». Такая жизнь… Утром Андрей уходит на работу, а я всегда жду от него сообщения: «Лена, со мной все хорошо, приземлился». Куда бы он ни летал, всегда писал мне, маме и сестре. Полеты могли быть и днем, и вечером, и ночью. Штурманы и пилоты отрабатывают различные упражнения. Они должны уметь посадить самолет в любое время суток, в любых погодных условиях.

Когда Андрею было 9, у него на руках умер отец — тоже военный, подполковник танковых войск. Не выдержало сердце, инфаркт. Отцу было всего 42 года, он успел прошептать Андрею: «Позаботься о матери и сестре. Ты остаешься за старшего…» Когда мы приезжали в Борисов к матери Андрея, в ее воспоминаниях о муже было столько тепла и любви. А я смотрела на своего Андрея и думала: «Как же мне повезло!» 21 ноября мы должны были праздновать очередную годовщину знакомства. А теперь жизнь разделилась на до и после… Все говорят, что я должна держаться ради детей, взять себя в руки… Но я не могу жить без него!.. Андрею было всего 39 лет.

В 2020-м Андрей ушел из армии в гражданскую авиацию. Служебную квартиру у семьи забрали, и последние два года Сергеевы вчетвером теснились в общежитии на Семашко в Минске — спасибо колледжу, в котором Елена преподает экономические дисциплины. Старшему сыну Глебу 14 лет, он учится в Суворовском училище и, как отец, грезит небом. Хочет поступать в летное. Младшей Жене, названной в честь дедушки-подполковника, 7. Андрей успел проводить ее в первый класс.

— Если бы я знала, к чему это приведет, то настояла бы, чтобы Андрей остался в армии! Но тогда казалось, что мечта сбылась. Командировки на Ан-12 в Баку, Словакию, Грецию, на Мадагаскар… Он был настолько воодушевлен! Счастлив увидеть мир! В компании «РубиСтар» его очень ценили.

Хорошо помню ту пятницу. Андрей позвонил мне на работу: «Лена, со мной связались из авиакомпании „Гродно“, просят на месяц слетать в командировку на Дальний Восток. Ты как?» Он всегда советовался. «Я справлюсь, не волнуйся. Глеб как раз приедет из Суворовского на каникулы, сможет посидеть с Женькой», — ответила я. Муж заехал за мной после пар, мы поехали в магазин, купили ему шапку, носки, взяли у друзей специальные утепленные штаны-ползуны, куртку. Подготовились. По непонятным причинам полет откладывался. В воскресенье утром техник, который знал Андрея, написал: «Я отказываюсь лететь. Борт неисправен. Двигатель не запускается». Тогда Андрей принял решение не лететь. Но во вторник ему снова позвонили из Гродно, стали уговаривать, убеждали, что борт готов к полету. Нужно знать моего Сергеева! Дальний Восток всегда был его мечтой — историей о первопроходцах севера, снегах, морозах, золотых приисках и героях. Андрей рассудил так: «Я приеду в Гродно, своими глазами посмотрю самолет, увижу, в каком он состоянии, и только тогда приму решение». Он полетел туда не за деньгами, а за опытом. К тому же его убедили, что срывается важный контракт, и мой муж, как человек чести, не мог подвести людей.

Через день Андрей Сергеев был в Гродно. Слетал четыре круга на том самом Ан-12БК EW-518TI и… согласился.

— Важный момент: члены экипажа, которые летели на Дальний Восток, видели друг друга в первый раз. Не было слетанности команды, когда штурман и командир понимают друг друга с полуслова… Вылет назначили на субботу, 30 октября. Я встала вместе с Андреем рано, в пять утра. Проводила его, собрала чемодан. Мы оба были в хорошем настроении. Я еще сказала: «Думаю, тебе там понравится и ты задержишься. Вернешься под Новый год».

Редкая из-за плохого интернета переписка с мужем была будничной: «Зая, ну что там у тебя? Я очень волнуюсь». — «Снег, холод собачий и цирк. Я сейчас в Сургуте. Скоро летим в Якутск. Потом в Кепервеем. А потом в Иркутск». — «Одевайся теплее. Помнишь, у тебя правое ухо стреляет? Береги его».

— Я настолько чувствую мужа, что могла за пару секунд предугадать, что он будет звонить. Или сидеть за компьютером и ощутить внутри толчок: сейчас он зайдет в дверь. И точно: открывается входная дверь, входит Андрей. В тот день, 3 ноября, я не почувствовала ни-че-го. Ни тревоги, ни тяжелого ожидания. Все произошло в 19:45 под Иркутском. Я возвращалась домой с работы, когда мне позвонила мама Андрея. На часах было без пятнадцати четыре. Сквозь гул метро я разобрала: «Лена, что случилось?! Разбился самолет! Двое погибших!» Я едва не потеряла сознание. Сразу начала звонить друзьям Андрея, потом открыла интернет: Иркутск, есть погибшие, самолет разбился… Коллега позвонила с работы: видела репортаж о крушении по телевизору. Я побежала домой, ничего не сказала детям, открыла компьютер и судорожно стала искать новости. Везде была одна и та же информация: двое погибших, пятерым оказывается помощь. Я была уверена на сто процентов, что среди пяти выживших должен быть Андрей. Информация обновлялась, выступил губернатор Иркутской области Игорь Кобзев: «Все погибли». Но выяснилось, что на борту было еще двое из компании «Заполярье», их не могут найти. Мне казалось, Андрей где-то в снегу, он жив, его отбросило ударной волной, и спасатели вот-вот найдут его… Умом я понимала: штурман сидит в носу самолета, под командиром и пилотами. Если кто и погиб первым, это был Андрей…

Но я до последнего верила, что он жив! Я и сейчас верю… Прислушиваюсь к дверям. Жду, что он вот-вот войдет. Когда приходит осознание, что его нет, у меня внутри наступает такой ужас, что я быстро отгоняю эти мысли.

Знаю, его привезут в цинковом гробу. Это будет груз 200. У меня и детей взяли анализ ДНК, чтобы отправить в Иркутск и провести генетическую экспертизу, потому что фрагменты найденных тел неопознаваемы.

Я точно знаю, что вины Андрея в крушении самолета нет. Его компетентность была высочайшего уровня. На Дальний Восток Андрей взял с собой планшет с загруженной новейшей fly-системой и навигатор, который в свое время заказывал из Америки. То есть, как штурман, был экипирован собственной техникой, чтобы прокладывать маршрут, даже если на месте что-то не будет работать. Он был настолько ответственным, что перед любым полетом садился и просчитывал, как ему нужно выйти, какие возможности захода на аэродром, какие могут быть проблемы.

Читала в СМИ, что самолет ушел на второй круг. Но я разговаривала с друзьями Андрея. Уйти на второй круг в авиации — это нормально. Так делается, чтобы набрать высоту и разобраться с неполадками. Проблема в том, что высоту они набрать не смогли! Рухнули с 260 метров. Что именно произошло: технический сбой, обледенение? Я не знаю! Следствие должно разобраться. Черный ящик записывает голоса экипажа, надеюсь, там сохранился голос Андрея…

Крушение самолета стало причиной двух уголовных дел: одного — в России, второго — в Беларуси. Елена Сергеева, как и другие родственники погибших, официально признана пострадавшей стороной.

— Меня опрашивал Следственный комитет, я подписывала протоколы… Директор авиакомпании «Гродно» сказал, что будет искать деньги, чтобы оплатить похороны, ведь для нас это огромная сумма. Таких денег ни у меня, ни у мамы Андрея нет. И в итоге он сдержал свое слово: все расходы на ритуальные услуги взяла на себя авиакомпания «Гродно»… После смерти мужа я осталась одна с нашими кредитами за квартиру в Лиде и машину. Это тяжкий груз. Я не могу продать квартиру в Лиде, потому что она в кредите. А какая зарплата у преподавателя колледжа, вы сами можете представить.

Но это сейчас так неважно. Все, к чему мы стремились, что создавали вдвоем, рухнуло… И я хожу по обломкам… С чего начинать? Зачем жить дальше? Я не умею жить без него!

«Никогда» — это страшное слово. Никогда не увидеть, не обнять, не поговорить. Я просто схожу с ума. Очень страшно возвращаться домой. Комната общежития наполнена вещами Андрея: рубашки, брюки, куртки… В коридоре висит его пальто, стоят удочки для рыбалки… Когда он уехал в командировку, я постирала все вещи. А сейчас думаю: зачем? Даже его запаха у меня не осталось!.. Это очень страшно… И как дальше жить, я не знаю. Все рухнуло. Будущего нет.

«Поеду, папка, мир погляжу»

Деречин — небольшой агрогородок в Гродненской области. Вы вряд ли слышали о нем прежде, до трагедии. Смерть 26-летнего Максима Карпука изменила все.

— Это такое горе… В прошлом году умерла жена, теперь — сын. Руки опускаются… — не может сдержать рыданий Михаил Карпук, отец Максима. — Осталась только дочь, Катя. Красавица. Ей 19 лет. Она глухонемая, в годик потеряла слух после менингита из-за ошибки врачей. И за что нам все это?..

Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Максим Карпук (@karpmax1995)

Максим, которого учителя называли не иначе как «добрым мишкой», окончил деревенскую школу в Деречине, потом колледж в Минске, заочно получил высшее. Жил в Гродно и работал техником-инженером в аэропорту. Его сестра в прошлом году окончила школу для глухонемых и устроилась работать на гродненский завод «Цветлит» — по меркам мира, в котором нет звуков и слов, это удача. Даже комнату в общежитии дали. Брат помогал обустраиваться. Казалось, жизнь налаживается.

— Максим всегда помогал сестре. Был ей и мне опорой во всем. А теперь его нет… — плачет Михаил Константинович. — Если я умру, как Катя будет общаться с миром?.. Кто будет рядом?..

Светлана Карпук, жена Михаила и мама Максима, умерла 26 августа 2020 года. Возможно, она бы справилась с тяжелой болезнью, если бы не ковид.

— «Надейтесь на чудо», — говорили нам доктора. Но чуда не случилось. Опухоль в головном мозге обнаружили поздно. Плюс коронавирус дал осложнения. Похоронили мы мою Свету…

Максим тяжело пережил смерть матери. Но мечта о небе держала его в строю.

Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Максим Карпук (@karpmax1995)

— Больницы, похороны… «Поеду, папка, мир погляжу», — говорил мне Максим. Кроме Минска и Гродно, он нигде и не был. «Канешна, сынок, трэба пабачыць i Расію, i тундру», — отвечал я. Такие дела. И он поехал. Это был первый и последний полет Максима.

Вылетели они 30 октября. Максим успел прислать Кате сообщение по Viber из Якутска: долетели, все хорошо. На следующий день двоюродный брат Максима связывался с ним по видео. Мы, все родные, были рядом, увиделись, переговорили: «Все нормально?» — «Все хорошо».

3 ноября, в среду, когда был на работе (я водитель на хлебозаводе в Зельве), у меня появилось странное ощущение. Думаю, куплю симку и позвоню сыну в Россию. Приехал домой в пять часов. Ужинал. И тут — звонок. Журналист из Гродно сообщил мне новость. А я не поверил. Карпуков хватает, почему это именно мой сын? Позвонил одному племяннику, второму, говорю: «Свяжись с Максимом по Viber». Через полчаса перезванивает мне племянник: «Дядя Миша, трымайся…»

Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Максим Карпук (@karpmax1995)

До утра я не спал. Думал: а вдруг он не полетел? Или выжил в снегу, спасся… Тут по телевизору показали фотографию расплавленного железа… Я не мог смотреть… Вдруг есть кто живой? В реанимации? Но в шесть утра сказали: выживших нет.

Михаил Карпук плачет, плачет, плачет. Нет слов, которые опишут горе отца, потерявшего сына.

— Больше двух недель они делали экспертизу ДНК. И ты ходишь… То заказываем панихиду, то отменяем… Может, в четверг, а может, в пятницу, или в субботу, или в воскресенье… Как тяжело, господи!.. В сегодняшнем мире никому нет дела до тебя… Вы мне позвоните, у меня теперь новый смартфон. Максим с Катей успели подарить… Мне нужно жить. Трэба жыць ради Кати.

Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Максим Карпук (@karpmax1995)

«Я не представляю лучшего отца для своих детей!»

Дмитрию Гармоненко было 40. Он родился и вырос в Ельске, там же окончил школу. Потом поступил в Белорусскую государственную академию авиации (тогда она еще называлась Минским государственным высшим авиационным колледжем). Окончил ее с отличием и по распределению попал в гродненский аэропорт. С тех самых пор и до 3 ноября 2021 года работал с грузовыми самолетами: следил за комплектацией, проверял двигатели… Был начальником участка по техническому обслуживанию авиакомпании «Гродно».

— Мы поженились в 2006 году. У нас трое детей: Антону 12 лет, Саше — 4 с половиной, Насте — почти 3. Дима был полностью семейным человеком. Я не представляю лучшего отца для своих детей! Он делал уроки, водил в садик, забирал, учил кататься на велосипеде, просто на руках носил… Проводил с ними даже больше времени, чем я. И дети всегда за ним: «Папа, папа!..» Послезавтра Насте исполнится 3 года, а завтра мы будем хоронить папу, — не может сдержать слез вдова Дмитрия Ольга Гармоненко (разговор состоялся в пятницу, 19 ноября).

— Дети, наверное, еще не понимают, что произошло. Ждут папу из командировки. Батарейка у Саши в машинке села, у Насти кукла сломалась — «Папа починит!», «Папа поменяет!», «Папа привезет!»… Дима всегда занимался техникой. Техника — это его. Мне никогда не нужно было переживать, что дома полочка не прибита. Обустройство дома и ремонт были на нем. Он делал абсолютно все своими руками.

Ольга благодарна семье, коллегам, друзьям Дмитрия за колоссальную поддержку:

— Все звонят, выражают соболезнования. И в школе, когда узнали, и в садиках — никто не остался равнодушным… Друзья, знакомые, родные Димы, конечно, тоже приехали. Это говорит о том, каким человеком он был — настоящим другом. Никогда не откажет, всегда поможет.

Спасибо авиакомпании «Гродно», которая полностью взяла все расходы и организационные вопросы на себя — вплоть до того, какую фотографию Димы поставить в рамку… Я, честно говоря, даже не представляю, как бы справилась с этим сама…

Мне очень не хватает Димы! Даже не знаю как… Он был действительно достойным человеком, на которого можно опереться. Когда живешь рядом, воспринимаешь это как должное, само собой разумеющееся. Но когда ты это теряешь, вдруг остро осознаешь, какой ценностью обладал… Даже самые простые вещи. Укладывал детей спать всегда Дима. Почему-то они больше любили, когда папа рассказывал им сказки. Я просто читала из книжки, а он умел придумывать захватывающие истории, в которых главными героями были Настя с Сашей. Буквально вчера ложились спать, и Настя говорит: «Мам, расскажи сказку». А Саша перебил: «Нет, не надо. Вот папа вернется — расскажет».

Суббота, 30 октября, была обычным днем для семьи Гармоненко. Дмитрий встал, как всегда, рано, в пять утра, стараясь никого не потревожить: жена и дети еще спали. Через несколько часов он прислал СМС: «Мы полетели».

— Новость о крушении стала для меня шоком… У меня много вопросов, и главный среди них — почему экипаж выпустили в такую погоду? Я спрашивала следователей, но в ответ получала только такое: «Следствие ведется. Пока оно не будет закончено, мы не можем ничего разглашать». Дайте мне фамилию человека, который разрешил вылет в такую погоду!

Я нашла инстаграм-аккаунт губернатора Иркутской области Игоря Кобзева. Там в комментариях под постом о крушении одна женщина, местная жительница, написала: «В тот день я была на улице. Ан-12 пролетал над моей головой. У нас так мело, что вообще ничего не было видно. Ветер, пурга. Я еще подумала: как же самолет сядет?.. А через минуту услышала звук падения». На YouTube я нашла комментарий другого местного жителя. Он писал, что в тот день ехал на машине, видимость была нулевая, а ветер — такой силы, что машину шатало. Это абсолютно нелетная погода!

Расположение аэропорта рядом с городом тоже вызывает вопросы. Возможно, в другом месте они и сели бы, хотя бы попробовали. Но, понимая, что кругом жилые дома, они не стали рисковать чужими жизнями. Я не знаю наверняка… Но мысли о том, чтобы не навредить другим, у экипажа точно были.

Дмитрий Гармоненко с сыном

Кто вел самолет? Кто принимал их? Почему не дали запасной аэропорт? На все эти вопросы нет ответа. Меня до сих пор гложет мысль: как же им разрешили вылет в такую нелетную погоду? Ведь я всегда считала, что авиация — это большая семья, где каждый понимает, какую ответственность несет за жизнь другого. Экипаж просто послали на смерть! Я воспринимаю это так.

Похороны состоятся завтра. Улетали они живыми, а прилетят в цинковых гробах… Господи…

Через несколько дней после похорон мы созвонимся с Ольгой. Усталым голосом она произнесет:

— Вы только обязательно напишите, как много людей пришло попрощаться с Димой. Я очень благодарна его одноклассникам, одногруппникам, коллегам… Столько небезразличных сердец.

В этой трагедии у каждого — свое горе.

У Елены Сергеевой, вдовы погибшего штурмана, осталось двое несовершеннолетних детей. Если вы хотите помочь семье Сергеевых, то номер счета есть в редакции Onliner, пишите в наш чат-бот в Telegram.

У Максима Карпука остались отец и глухонемая сестра. Михаил Константинович Карпук в память о сыне просит перечислить деньги Гродненской специальной школе-интернату для детей с нарушением слуха. По ссылке можно найти реквизиты.

Вдова Дмитрия Гармоненко в память о муже просит перечислить деньги гродненскому Дому ребенка.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by