Очередная годовщина чернобыльской трагедии всегда становится поводом поговорить о важном. Не только о глобальной экологической катастрофе, о подвиге сотен тысяч ликвидаторов, но и о молчании, ставшем для жителей страны возмутительным и повлекшем за собой множество проблем, которых можно было бы избежать. Это молчание, по мнению многих, оказалось одной из причин развала Советского Союза.
Читать на OnlínerСегодня в очередном «Неформате» мы попробуем порассуждать о том, почему такое молчание вообще стало возможным. А поможет нам разобраться в этом кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела археологии Средних веков и Нового времени Национальной академии наук Олег Иов.
— Олег Вильгельмович, как вы услышали о том, что произошло в Чернобыле?
— В те времена правдивую информацию можно было получить из СМИ лишь двумя способами. Первый — читая газеты между строк, то есть сопоставляя факты, додумывая недосказанное. В стране, идущей на полных парах к светлому социалистическому будущему, техногенных катастроф, как вы понимаете, в принципе не должно было происходить. Поэтому либо новости о них в СМИ вообще не печатались, либо их размещали в виде куцей, в несколько строк заметке.
Второй источник получения информации, к которому в то время в БССР обращались многие прогрессивные люди, — запрещенная в СССР радиостанция «Голос Америки». Я и мое окружение узнали о произошедшем как раз оттуда. Мы услышали, что радиоактивное облако, идущее с территории Украины, уже через два часа зафиксировали в Финляндии и Швеции, а немного позже оно накрыло север Италии и дошло аж до Ирландии. Логика подсказывала, что единственным источником этого загрязнения могла быть ЧАЭС. А значит, там что-то случилось.
На «Голосе Америки» эта информация появилась, наверное, уже на следующий день после катастрофы. В сводки ТАСС, а после и на страницы газет эти сведения дали лишь вечером 28 апреля, причем в очень сжатой форме — примерно так: на ЧАЭС произошла авария, поврежден один из атомных реакторов, принимаются меры по ликвидации последствий, пострадавшим оказывается помощь, создана правительственная комиссия. Ни слова о масштабах катастрофы, никакой информации о том, как себя надо защищать…
Сейчас трудно поверить, но генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев обратился по телевидению к советскому народу лишь спустя три недели — 14 мая. Выступая, он сказал: «Благодаря принятым эффективным мерам сегодня можно сказать: худшее позади. Наиболее серьезные последствия удалось предотвратить». При этом генсек не обошел в своей речи вопрос гласности и заявил, что страны НАТО, в том числе США, распространяя информацию о Чернобыле, делали это в первую очередь для того, чтобы опорочить Советский Союз.
— Когда появились первые слухи, как на них реагировали?
— Что происходит нечто серьезное, понимали очень немногие. Подавляющее большинство людей готовились к первомайским праздникам. Какое всем было дело до аварии, которая случилась за сотни километров? По телевизору в прогнозах погоды день за днем показывали движение атмосферных фронтов. Сейчас-то мы можем понять: это была информация о перемещении радиоактивных туч, которые шли прямиком на БССР, на Минск. Но тогда сотни тысяч людей с плакатами о том, что мы идем «правильной дорогой», маршировали на первомайских парадах. Маленькие дети ходили в садики, постарше — в школы, жизнь шла своим чередом.
— Почему о произошедшем не сообщили в первые же дни? Уже сотни раз говорилось, что путем простой отмены этих демонстраций можно было избежать многих бед…
— Предполагают, что в первые дни руководство страны не до конца осознавало масштаб катастрофы. Возможно, отчасти это действительно так. Но давайте представим, что у правительства есть полное понимание монументальности проблемы. Я уверен, это никоим образом не повлияло бы на решение проводить или не проводить народные гулянья, парады, демонстрации. Почему? Дело в том, что руководство Советского Союза очень ясно осознавало, на чем держится существующий государственный строй: главной скрепой в нем всегда была пропаганда. Представить, что советский человек, переживший революцию и гражданскую, победивший в Великой Отечественной войне, уже почти построивший социализм, не выйдет с радостью отметить День трудящихся из-за какой-то там аварии, было просто немыслимо.
Мне отчего-то кажется, что даже в случае, если бы информация о катастрофе получила широкую огласку, трудящиеся все равно высыпали бы на улицу «в едином порыве», потому что в стране культивировалась идея суперспособностей граждан, которым все нипочем. Осваивается Колыма, строятся Транссиб и Беломорканал, поднимается целина… На алтарь существования только этой мысли были положены миллионы жизней, никто даже не обратил бы внимания еще на тысячу (о том, что последствия радиации коснутся десятков тысяч, тогда еще никто не понимал).
Отмена первомайской демонстрации также стала бы не только большим идеологическим проколом внутри страны, но и поражением на международной арене.
Страна, на протяжении всей истории показывавшая всему миру свое величие, просто не могла дать слабину, признать поражение, отступить хоть в малом. Пролетарии всего мира смотрели на СССР как на оплот торжества социализма, и существование хотя бы одного «косяка» могло повлечь за собой нехорошие мысли: а вдруг есть и другие грешки?
Я уверен, что в советское время демонстрацию 1 Мая не отменили бы, даже если бы в стране свирепствовали одновременно эпидемии коронавируса, холеры, чумы, тифа и Эболы в придачу. Интересы государства ставились на порядок выше, чем интересы граждан, которых, по сути, считали расходным материалом. Вспомните, что говорили о погибающих солдатах в войну: «Бабы еще нарожают…»
— Одним из основных аргументов, оправдывающих замалчивание масштабов катастрофы, было опасение, что такие новости могут посеять панику среди населения.
— Отношение к гражданам страны как к неразумным, неспособным на какие-то осмысленные, адекватные действия — отличительная черта любой тоталитарной системы. Мы говорим не только про СССР, можно вспомнить Китай, нацистскую Германию, Кубу, Северную Корею, Вьетнам, Венесуэлу, Чехословакию, Кампучию. В каждой из них декларировалось, что «человек — вершитель своей судьбы», но на деле создавались все условия, чтобы воспитать в людях вынужденную беспомощность, зависимость от системы.
Но давайте на секунду смоделируем в голове, что информация о катастрофе на ЧАЭС сразу была распространена в полном объеме. Происходило бы все то же самое, только более системно, осознанно, эффективно. Людей отселили бы быстрее, и они понимали бы, для чего это делается. Демонстрации отменили бы и не подвергали бы здоровье граждан опасности. Если мыслить образно, можно представить такую картину: в деревне ночью загорелся дом, есть опасность, что пламя перебросится на соседние здания. При этом спасатели не будят людей, чтобы они не паниковали, а пытаются потушить пожар, надеясь, что удастся справиться. Это забота о жителях деревни или боязнь того, что в конце концов станет понятно: для ликвидации последствий ЧП прибыло недостаточно техники, а квалификация спасателей оставляет желать лучшего?
Вот вам еще один пример из белорусского советского прошлого. 10 марта 1972 года произошел взрыв в футлярном цехе Минского радиозавода, его сила была такова, что полностью обрушилось двухэтажное здание. Все скорые, которые спешили к месту трагедии, проносились как раз мимо моего дома, никто не мог понять, что происходит. Уже после стало известно: до приезда спасателей первую помощь людям под завалами оказывали случайные прохожие, оказавшиеся рядом. Но очень скоро милиция и военные оцепили место ЧП, информация о произошедшем в первые дни была максимально скудной.
Так как происходящее старались держать в секрете, разбор завалов шел труднее, не хватало людских и технических ресурсов. В результате список погибших пополнился теми, кто умер от переохлаждения: на улице еще стояли сильные морозы. Всего на месте трагедии извлекли 84 тела, еще 22 человека скончались позже в больнице. Причиной взрыва, по одной из версий, стало неправильное использование опасных химических компонентов, а также ошибки при проектных работах и строительстве цеха.
Если говорить о радиации, можно вспомнить аварию на заводе «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде (тогда — Горьком), которая произошла 18 января 1970-го. При проведении испытаний реактора для атомной подводной лодки случилась авария, в результате которой запредельную дозу облучения получили до 1500 человек. Предполагаю, заводчан отправили по домам после катастрофы, не проведя необходимой дезактивационной обработки и не оказав медицинской помощи также потому, что не хотели распространять панику. Многие заводчане до весны продолжали участие в ликвидации последствий аварии. Непосредственно в момент аварии и в ближайшие дни скончались несколько десятков человек. Но важно понимать, что к 2005 году в живых осталось лишь 380 ликвидаторов, все — инвалиды первой и второй группы.
То есть история повторяется вновь и вновь. Последствия техногенных катастроф и природных катаклизмов растут в геометрической прогрессии тогда, когда люди не понимают, что происходит. А им ничего не сообщают, чтобы не паниковали. Другое дело — информацию надо подавать правильно: четко, сдержанно, без паники объясняя, что случилось, какие действия предпринимаются, что требуется делать, чтобы обезопасить себя и близких. Возвращаясь к аналогии с горящим домом, скажу: не следует бегать по улице и вопить «пожаааар!», нужно спокойно предупредить каждого о происходящем и дать инструкции к действию. Возможно, кто-то запаникует, но это будут единицы.
— Заметили ли вы, как люди паниковали, узнав о том, что произошло на ЧАЭС?
— Тут надо отметить: утаить шило в мешке совершенно невозможно. Уже в скором времени слух о том, что случилась беда, дошел до каждого жителя страны. Никто не знал доподлинно, что происходит на самом деле. Это была основная проблема. Это породило массу слухов, домыслов, страхов. Но сказать, что возникла паника, нельзя. В мае-июне 1986 года мы ходили в археологическую разведку на Полесье. Жители местных деревень спрашивали друг друга: «Что там эти ученые ищут?» — и отвечали: «Ай, „рацию“ нейкую...» И шли заниматься своими делами. Ведь радиация как вирус сейчас. Ее никто не видит. Но она есть. Наши дозиметры показывали, что радиационный фон повышен.
Мужики в деревнях, наоборот, находились в приподнятом настроении: шли пить водку, заявляя, что это помогает выводить «рацию» из организма. Мол, не пьянство, а профилактика. Паника, как мне кажется, с каждым днем росла не среди населения, а у руководства страны.
Со временем слухов было все больше, становилось известно об отселенных деревнях, родственники ликвидаторов описывали ужасы, которые пришлось пережить их близким. Информация о погибших и пострадавших быстро приукрашивалась народной молвой, говорили сначала о сотнях жертв, потом о тысячах и даже десятках тысяч. Я думаю, именно из-за этого возникла парадоксальная ситуация. Вначале молчали, чтобы не сеять панику, информация распространялась, проходя через испорченный телефон, мол, «одна бабка сказала», становилась все более пугающей и далекой от правды. В какой-то момент масштабы катастрофы, нарисованные в народном воображении, стали более жуткими, чем реальность. Опровергая вымыслы, уже говорили правду, но в нее никто, конечно, не верил.
— Получается, что не было никакого смысла скрывать информацию о произошедшем?
— Конечно. Я скажу вам больше. Уверен, что даже если бы каким-то чудом руководство страны в то время отреагировало адекватно и сообщило о произошедшей катастрофе в полном объеме, то все равно никто не поверил бы. Ведь мы сейчас говорим уже не просто о проблеме сокрытия информации о катастрофе на ЧАЭС — это всего лишь финальное звено длинной цепочки лжи и замалчиваний, которые полностью подорвали доверие к власти. Страной руководило Политбюро. Ему уже давно никто не доверял, его высмеивали, про генсеков сочиняли сотни анекдотов. Недосказанность, отсутствие правдивой информации создали условия, когда люди, узнав правду об аварии, привычно сделали бы вывод: «Если они рассказали об этом, то насколько же плохо все на самом деле!»
— Говорят, что авария на ЧАЭС стала одним из катализаторов развала Советского Союза. Вы поддерживаете эту точку зрения?
— Очевидно, что эти события ускорили процесс. А в Беларуси к этому добавилась ставшая достоянием общественности история с Куропатами. Но по большому счету важно понимать, что Чернобыль был не причиной, а лишь одним из множества симптомов болезни. Уверен, что, если бы даже этого события не случилось, жить СССР оставалось считанные годы. Замалчивание последствий аварии на ЧАЭС стало лишь очередным примером вопиющей беспринципной лжи, которую граждане страны уже просто не могли терпеть.
Читайте также:
Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by