Ровно двадцать лет назад, 17 августа 1998 года, произошло событие, которое, вероятно, еще долгое время будет одной из самых черных страниц в новейшей экономической истории России. В этот день российский премьер-министр Сергей Кириенко обнародовал комплекс мер, направленных на нормализацию финансовой и бюджетной политики страны. Из-за красивых слов проглядывала пугающая правда: Россия признает себя банкротом и начинает девальвацию рубля. Это был дефолт.
Читать на OnlínerИ в Беларуси принято связывать этот период с большими экономическими потрясениями. Сегодня в рубрике «Неформат» мы попробуем вспомнить, каково нам жилось в нелегкое время, когда финансовую систему нашего стратегического партнера штормило так, что многих выбросило за борт. Так ли жестко прошелся торнадо российского дефолта по нашей экономике? И действительно ли был виноват в наших бедах на то время только «российский фактор»? Давайте разбираться вместе с непосредственным участником происходивших событий и, можно сказать, ликвидатором их последствий.
Николай Сергеевич Левенков стал свидетелем всех последних экономических кризисов современной Беларуси. С 1980 по 1994 год работал на различных должностях в Министерстве экономики. С 1994 года — в Национальном банке начальником отдела экономических исследований, после — начальником управления экономических исследований и монетарной политики и, наконец, заместителем начальника главного управления монетарной политики и экономического анализа. К 2012 году вышел на пенсию.
— Что же произошло 17 августа 1998 года?
— Если говорить простым языком, в этот день Россия пережила первый в своей новейшей истории дефолт. В то время, говоря о масштабах катастрофы, часто любили подчеркивать, что ВВП этой огромной страны в результате потрясений оказался меньше, чем у крошечных Нидерландов. Курс российского рубля обвалился сразу практически в шесть раз, и многие россияне из состоятельных людей превратились в бедняков. Понятно, что те, кто жили небогато, вообще оказались за чертой бедности.
Мое твердое убеждение заключается в том, что этот дефолт стал прямым следствием неправильной макроэкономической политики, которую вело правительство и Центробанк Российской Федерации на протяжении нескольких лет. В России долгое время искусственно сдерживался курс национальной валюты, дефицит бюджета закрывался продажей государственных ценных бумаг иностранным инвесторам. И вот, когда пришел срок возврата, начались проблемы.
Дефолт — это когда страна не может платить по своим долгам.
— А какие события на этом фоне происходили в Беларуси?
— Чтобы было понятно, давайте отмотаем время чуть назад и вспомним 1995 год, когда произошло ужесточение монетарной политики, в частности — волевым решением была повышена ставка по рублевым депозитам в коммерческих банках в целях стабилизации национальной валюты и цен. Да, курс рубля стал стабилен, за год изменился всего лишь на 8,5%. Благодаря тому, что процентные ставки стали положительные, люди начали сдавать валюту, класть деньги на рублевые депозиты.
При этом инерция инфляции была большой, и получилось, что в среднем за год цены выросли более чем в 6 раз. В следующем, 1996 году проводили жесткую монетарную политику. В результате к декабрю цены выросли всего на 36,2% — это был исторический минимум начиная с 1992 года.
В результате этих событий белорусские экспортеры начали терять большие деньги. К примеру, трактор МТЗ продавали за условные $10 тыc. Пока его производили и доставляли покупателю, цены в стране росли вместе с издержками на производство, и в результате трактор продавали фактически в убыток.
Я даже писал в 1996-м записку в правительство и руководство Нацбанка, в которой призывал ускорить девальвацию в этом году на 30%. Это было сделано. Вместе с предложением о девальвации я предлагал целый комплекс мер, который бы позволил не печатать пустых денег.
В 1997 году произошла смена руководства Нацбанка, по настоянию правительства немного был увеличен объем кредитной эмиссии, в результате цены выросли на 63% за год, но при этом уже существовала множественность валютных курсов.
Был курс официальный, рыночный, курсы для инвестиций и отдельных отраслей… Это нонсенс, конечно…
— Откуда появились такие проблемы?
— Как сегодня помню — мы проанализировали: для того, чтобы удержать инфляцию на уровне 27% в 1998 году, необходимо было объем кредитной эмиссии держать в районе 5,5 млрд рублей, но по настоянию правительства этот показатель увеличили более чем в два раза, указывая на то, что этого требует социально ориентированная политика страны. Вопрос оставался в том, из каких источников на это направить ресурсы. В экономике должны быть деньги заработанные, а не напечатанные. В этом и заключалась основная проблема.
И вот мы подходим к 1998 году. Именно из-за того, что была увеличена кредитная эмиссия более чем в два раза, инфляция в 1998-м составила 298%. Чуда опять не случилось.
— Интересно, социологические опросы в то время показывали, что половина белорусов были уверены, что кризис пришел из России…
— Нет, по сути своей это была в первую очередь наша проблема. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и дефолт в России. Падение доходов нашего основного экономического партнера значительно повлияло на экспорт и поступления валютной выручки. Но основная причина, и я это еще раз подчеркиваю как специалист, заключается в том, что произошла накачка экономики пустыми деньгами. Если ВВП растет на 4%, а денежная масса, например, в два раза, то бесследно это не проходит. В итоге все равно примерно вдвое вырастут и цены.
— Каким в вашей памяти остается август 1998-го? Разговариваешь со свидетелями тех событий, и многие рассказывают ужасы про километровые очереди, потерянные вклады, разбитые судьбы, людей, которые в одночасье теряли астрономические суммы…
— Тут присутствует путаница: такие страсти разыгрывались в России, о них много говорили, они были достаточно устойчивым информационным фоном, вот, видно, их приписывают и Беларуси. Но у нас в тот год цены выросли менее чем в три раза, а множество курсов существовало и до этого…
— Но к 2000 году, по сравнению с 1998-м, только официальный курс вырос в 10 раз, а серый, получается, в 20!
— Да, это был большой удар по доходам населения. Но надо иметь в виду, что до этого был 1992, 1993, 1994 год с ростом цен порой в 20 раз! Психологически наше население к этому было готово, а вот для России, которая долгое время сдерживала цены искусственно, высокая инфляция стала шоком.
При этом в 1998 году наша экономика худо-бедно работала и показывала рост, поэтому большого удара для населения не случилось. А тот, что был, вызвал скорее внутренние проблемы. Учитывайте, что вместе с трехкратным ростом цен росла и номинальная зарплата, причем примерно в сопоставимых пропорциях.
— С российским дефолтом 1998 года связана и еще одна история. Ельцин за три для до него заявил, что девальвации определенно не будет. Получается — обманул. Наш Нацбанк после грянувшего в России кризиса объявил, что еще в июне-июле был разработан комплекс мероприятий в связи с обострением проблем в российской экономике, и о том, что ситуация полностью под контролем. Теневой курс за неделю после этого вырос фактически вдвое… Неужели не знали?
— Ну это теневой курс у нас рухнул, поэтому про контроль не обманули (смеется. — Прим. Onliner.by). Конечно, о том, что грядут проблемы, в правительстве понимают задолго до кризиса. Лично я уверен, что любой толковый экономист, изучив данные о бюджетной политике, росте денежной массы, наличии валютных резервов, объемах импорта и другие параметры, может уверенно предсказать кризис уже за месяц. Например, мы знали о том, что может произойти в России за месяц, мне кажется, многие об этом знали и в России, но надеялись на авось.
Скажу больше, в России в связи с обострением в экономике была разработана программа мер по смягчению последствий дефолта. Она поступила к нам через посольство для учета возможных последствий. Я писал аналитическую записку Прокоповичу, ее после направляли в правительство и Администрацию президента. В этой записке мы рекомендовали коммерческим банкам как можно меньше рассчитываться в российских рублях и довести инструкции до предприятий, которые они обслуживают. Это было реализовано — в результате активы наших предприятий в российских рублях на момент дефолта составляли не более 1%. Такие шаги, бесспорно, спасли ситуацию.
Что касается других мер, предпринятых белорусской стороной…
К сожалению, часто довольствовались «косметическим ремонтом», а не проводили серьезные реформы. И это — плохо.
— То есть российский дефолт 1998-го, проблемы, которые обнажились в нашей экономике в это время, к глобальным переменам не подтолкнули?
— Длительное время — нет. В 2000 году, когда мы выходили на единый курс валют, еще были противники такого шага.
— Как могут чиновника устраивать множественные курсы валюты?
— Я вам скажу, что в это время очень многие не понимали происходящего. Вы даже не представляете масштабов проблемы. Дело в том, что до приобретения независимости страны все составляющие макрополитики Беларуси определялись в центральном аппарате СССР. «Белорусская контора» являлась скорее кассой — наш банк не осуществлял те функции, которые осуществляет сегодня. Поэтому очень многие чиновники в правительстве действительно совершенно не понимали, от чего, например, зависит курс валюты, что влияет на инфляцию. Я говорил некоторым из них, что печатание пустых денег приводит к росту цен, и видел непонимание: «Как так? Такого просто не может быть!» И эти люди принимали важные решения.
У нас продолжительное время не хватало квалифицированных кадров, в том числе и в Министерстве финансов, Министерстве экономики. Мы, к сожалению, шли методом проб и ошибок. Отчасти поэтому после случился 2009 год, 2011-й и, наконец, 2014-й.
— Сегодня ситуация изменилась?
— Да, определенно. Руководство Нацбанка сейчас состоит из специалистов высокого уровня. Наши университеты уже выпускают квалифицированные кадры — ребята приходят подготовленные. Вижу, что принимается много грамотных решений.
Но в то же время, отмечая, что заслуга Нацбанка — стабильность цен и курса валюты, надо понимать, что важно поддерживать реформы правительством через бюджетную, финансовую и структурную политику.
И я пока все же считаю, что риски есть. На это влияет, например, рост общего внешнего долга, наличие небольших резервных запасов валюты, сложное финансовое состояние предприятий, опасность того, что может произойти лоббирование преференций со стороны тех или иных отраслей с просьбой вновь выдать предприятиям льготные кредиты.
Включение печатного станка для Беларуси уже, бесспорно, не выход. Это показала история.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
