Люди всегда хотели верить в магию и чудо. Даже сегодня, в эпоху доказательной медицины и беспилотных автомобилей, мы привозим из отпуска в Турции «синий глаз» — древний амулет, а из Иерусалима — хамсу, талисман в виде ладони. При этом забываем, что собственные чудеса совсем рядом — например, пауки из соломки и «вiдзiкi» (нет, ничего общего с VHS-кассетами из девяностых). Какое наследие мы, белорусы, получили и что оставим после себя? При чем здесь магическое мышление? Подобные экзистенциальные вопросы сводят с ума, если не иметь на них честных и ясных ответов. Нашим героиням, Наталье Ярмоцик и Марии Кулецкой, в этом смысле повезло: они действительно хранят связь времен. Onlíner отправляется в Людвино́во и Пружаны в сегодняшнем спецпроекте вместе с HONOR 200 Pro.
Читать на OnlínerКогда-то солнце было богом (кстати, Ежи Гофман снял об этом неплохой фильм) и белорусы верили в старую добрую магию. Они окружали себя соломенными пауками, искали знаки в земле, воде и огне. «Кормили» ветер хлебом, а в жару приглашали его, обещая в благодарность отдать девушку. Эпоха анимизма и тотемических мифов ушла в прошлое. Однако люди, хранящие связь с землей, в буквальном смысле сплетающие время сквозь соломку, остались. Одна из них — Наталья Ярмоцик.
— Я родилась здесь, в деревне Людвино́во Дрогичинского района. И соломку помню с самого детства. Правда, тогда утилитарные вещи — посуду или, например, бочки, которые нужны в хозяйстве, — плели мужчины, потому что это была очень трудоемкая работа. Делали именно из ржаной соломы, потому что ее не ели мыши. Сейчас я коллекционирую старую посуду: такие изысканные формы, — рассказывает Наталья.
По образованию учитель белорусского языка и литературы, в восьмидесятые Наталья Ярмоцик закончила трехмесячные курсы Брестской сувенирной фабрики, где встретила мастеров, перенявших технику у легенды — «бабушки белорусского соломоплетения» Веры Гаврилюк. Так дремавший талант превратился в профессию и дело всей жизни.
— К сожалению, техника спирального плетения сейчас, можно сказать, ушла. Единицы мастеров в Беларуси такое делают. Поэтому если не я, то кто? Да, тяжело. Очень. Пока сделаю тарелку или хлебницу, руки в кровавых мозолях. Иногда думаю: ну все, зачем оно мне надо, ой, брошу! А закончу — наглядеться не могу. Ну красота же! И опять по новой, — смеется Наталья. — Я открыла кружок соломоплетения сначала в Людвино́во, потом в Березе: ребята из соседних деревень, внуки — такая у нас тусовка, здорово! Как вам объяснить… Вот ты ее, соломку, гладишь — просто песня. Я вручную жну 100 снопов: 50 ржи и 50 пшеницы. Заготавливаю солому серпом, как когда-то мои древние предки-женщины. Каждую соломинку нужно взять в руку, отрезать колосок, перебрать… И здесь очень большой помощник — мой муж Константин. Он знает, как вспахать, прокультивировать, посеять семена.
Наши предки верили, что в соломе живет дух хлеба. Да, времена магии и язычества… Ставили в сараях и домах дожиночный и зажиночный снопы, чтобы привлечь богатство. Пауки из соломы тоже имели магическое значение. Их вешали или в красном углу, или над столом. Люди искренне верили, что соломенный паук забирает темную энергию и очищает дом. Поэтому плели его перед Рождеством, в день зимнего солнцестояния. А через год паука, наполненного всякой нечистью, обязательно сжигали — чтобы сплести нового. Куклы и фигурки животных имели ритуальный характер. Люди наделяли их магическими свойствами. Если мужчина шел на войну или в долгую дорогу, в карман клали маленького соломенного коника, чтобы он защищал его. А кукол обязательно делали без лиц: считалось, что нечистая сила может зайти через глаза и там остаться.
Сейчас мы, конечно, уже не язычники. А тогда солнце было богом. Люди жили трудно, им хотелось помощи, присутствия кого-то, кто бы оберегал. Белорусы искали защиту. Поэтому верили в чудо, в природные силы. Богами были и деревья, и животные.
Язычество существовало не только в Беларуси, но и во всем мире. У турков, например, «синий глаз», а у нас конь соломенный.
Сегодня функция соломки в первую очередь утилитарная — чтобы можно было использовать в жизни. Например, корзинка мне служит для расстойки теста, когда пеку хлеб. А вот сюда я кладу огурцы. Соломка хранится бесконечно, а еще она, несмотря на кажущуюся хрупкость, очень крепкая: если скрутить два прутика, ты никогда их не порвешь. Да, сухой материал сломается, поэтому, прежде чем начать плести, его нужно хорошенько намочить.
Наталья Ярмоцик вырастила уже третье поколение учеников. И она уверена, что ее искусство не пропадет. Будет жить. В конце концов, в 2022 году белорусское соломоплетение внесли в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО — а это не шуточки.
— Я делаю и корзинки, и шкатулки, и птиц, и коников, и животных, и куколки… Но больше всего люблю шляпы из пшеничной соломы: женские, мужские, картузы… Они и дышат, и сидят хорошо, — показывает Наталья. — Даже заказала швейную машинку из Гонконга, чтобы добиться нужного качества. Солома меня кормит. Мастеру важно, чтобы его дело приносило доход. Шляпу сплету — и она моментально продается.
Любое произведение искусства, со стороны кажущееся легким и простым, — от сценария до картины — на самом деле требует серьезного мастерства. То же и с соломкой. В доме у Натальи мы видим не просто «женщинку с гусем» или «милого котика», а практически утраченную древнюю технику спирального плетения.
— Я беру ржаную соломку — и не могу остановиться. Меня завораживает спираль. Просто магия круга и витка какая-то. Шью-шью, уже и руки болят, но мне нужно закончить, потому что тянет, и все, — смеется Наталья. — Вы знаете, я благодарна учителям, которые передали мне эту технику. Вообще, у меня в друзьях на Facebook примерно 300 мастеров со всего мира. Настоящее братство. Никакой конкуренции, только поддержка. Например, мастер в Испании расщепляет ежевичную лозу. А коллеги в Минске знают, как покрасить соломку натуральным соком крапивы или картофельной ботвой… Мы занимаемся большим делом, несем его людям. Я понимаю, что это уже штамп, затертое клише, но, честно скажу, для меня соломка — золото! Она теплая, живая, прекрасная. Я этим живу. Знаете, если человек делает что-то руками, он никогда не будет подлым, злым или завистливым… Я обычная, простая, вы же видите. У меня нет короны на голове.
У нас как говорят? Самый меньший человек на земле — самый больший у бога. Это значит не гордись, не хвали себя. Пусть другие похвалят.
Кажется, Наталья знает что-то такое, чего мы не знаем.
— Я ведь могла бы уехать в большой город, перебраться к детям в Минск или любую другую европейскую столицу. В основном мастера живут сейчас в городах… Но где еще я похожу босиком? По этой земле я бегала в 3 года. Деревья, яблони мои… Их еще дедушка сажал. Каждый уголок в доме, каждая вещь — это я. Оно живет во мне. Говорят срезать старые липы и яблони, а я не могу. Здесь в каждую пядь земли вложены пот, энергия и жизнь многих поколений. Людвино́во для меня — все.
Примерно в 90 километрах от Людвино́во стоят Пружаны — древний городок, знавший немало князей и королев, восстаний и битв, взлетов и падений. Мария Кулецкая, чья жизнь неразрывно связана с Пружанами, обладает редкой привилегией — возможностью сказать «Мне кажется, я успела многое». Именно она вернула белорусам «вiдзiкi» — практически ушедшую историю, особую роспись по стеклу. Такое искусство называют инситным, или наивным, но не спешите разочарованно вздыхать. В конце концов, именно naïve art вдохновлял авангардистов. Все эти милые, до невозможности простые картинки — букеты с цветами, кокетливые панночки, птицы, котики и фольга (обязательно фольга!) — немедленно украдут ваше сердце, стоит лишь раз взглянуть на них.
Расцвет видиков пришелся на пятидесятые годы прошлого века, когда люди в деревнях хотели добавить в жизнь каплю света, надежды и цветастой радости. Мастера-самоучки рисовали олифой и темной охрой, потому что настоящих красок у них не было. В разных районах Беларуси роспись по стеклу называли «відочак», «вiдзiк», «малюначак» или «образэк».
— Я выросла в семье учителей, среди книг и иллюстраций, — рассказывает Мария Кулецкая. — Первые «вiдзiкi» помню с самого рождения: они стояли практически в каждом деревенском доме в Комлище и Кобыловке. В пятидесятые это было очень модно. И не одна картинка, а сразу три: в кухне, зале, спальне… Причем в красном углу, рядом с иконами. Справа — Богородица под рушниками, а слева — «вiдзiк», например, с нарисованными маками и фотографией хозяев, свадебной или в военной форме. Цветных снимков тогда еще не было, только черно-белые. Люди хотели украсить свой дом. Народ рисовал сам, как у кого получалось, никаких профессиональных художников. Темы чаще были светские, чем религиозные: цветы, голуби, дамочки, котики. Сюжеты повторялись из дома в дом. Ну а как котика-то не нарисовать?.. «Вiдзiкi» были и элементом интерьера, и своеобразным способом защититься от беды. Оберегом, если хотите. На свадьбу обязательно заказывали двух голубей — символ любви.
— Вот, например, мой триптих «Вяселле». Видите каравай? Раньше он имел символическое, сакральное значение. В деревне его обязательно пекли взрослые женщины, а мы, девчонки, бегали и подглядывали. Это не колдовство, конечно, но что-то близкое, — улыбается Мария Николаевна. — Например, нельзя было, чтобы свадебный каравай оказался на сквозняке. Или чтобы кто-то плохо на него посмотрел. А присказки в момент, когда этот самый каравай делили? «Дару палена, каб малады пацалаваў у калена!» Это же целый спектакль. До сих пор вспоминаю. Или обряд «Апрананне нявесты»: молодая сидит на бочке, на кожушке, а подружки ее наряжают — чтобы жила богато. Ну и куда без «калядавання»? В детстве сама наряжалась козой, ходила не раз.
Я до сих пор представляю те старые дома. И работы на стекле — с черным, красным, голубым фоном. Заходишь — и сразу эти картинки. Как обереги какие-то… Мне они казались волшебными, интересными и… недоступными. Конечно, тех женщин и мужчин, что их рисовали, уже нет, они ушли.
Аутентичные авторы делали рисунок тушью и пером для каллиграфии «Звездочка». Но технологии ушли вперед, и теперь можно отлично работать по стеклу специальными маркерами. Традиционные коты (так вот почему они стали символом Onlíner?) и пара голубей стояли в рамочке практически в каждой второй хате в окрестностях Пружан и Березы. Фольга, которую подкладывали вниз, имела две функции: практическую — закрепить краску, метафизическую — порадовать душу блеском. Картинки на стекле — это что-то родное, интуитивно близкое белорусам. Но Мария Кулецкая, по образованию одновременно и библиотекарь, и художник-оформитель, потратила немало лет, чтобы доказать: «вiдзiкi» имеют значение. Только после слов звездного искусствоведа Евгения Сахуты (он в некотором смысле сыграл роль феи-крестной) «Занимайтесь росписью по стеклу, этого никто не делает!» Мария Николаевна поверила в свои силы.
Она объездила с экспедициями немало деревень в Пружанском районе, увлеченно рисовала «вiдзiкi», находила ценителей в Швеции, Италии, Риге, Вильнюсе и французском Лионе (а в Польше, кажется, не осталось ни одного города, где бы не раскупили работы Кулецкой), вырастила десятки учеников (и даже сделала мастером свою дочь), становилась лучшей на «Славянском базаре» — и добилась того, что в 2023 году традиционную роспись по стеклу официально признали объектом нематериального культурного наследия Беларуси.
— Я считаю, что много чего сделала, — Мария смотрит на нас яркими, неподвластными времени, пронзительно-голубыми глазами. — И не жалею, что выбрала такое ремесло. Мне 73 года, а я до сих пор кисточку и карандаш из рук не выпускаю. Не останавливаюсь, работаю. Моей маме 102 года, а она, учитель, по-прежнему предана книгам. Хотите секрет долголетия? Нужно делать в жизни то, к чему лежит душа. Не завидовать, не хранить обиды, делиться всем, что у тебя есть, даже последним, и главное — всегда смеяться.
Горький вопрос, который все же придется задать: «вiдзiкi» — уже утраченное искусство, лишь память о том, что было? Вряд ли с этим согласится магистр искусствоведения Ольга Трубач, которая защитила по ним диссертацию в 2022 году. Благодаря ей в Беларуси появилась оцифрованная коллекция росписи по стеклу со всей страны. Кстати, вы тоже можете присоединиться к инициативе: сфотографировать и прислать свой «вiдзiк» на районе.
— Мы почти утратили «вiдзiкi», — признается Мария Кулецкая, — но началась новая волна. Сейчас есть много желающих поехать в экспедицию, поискать. Спасибо Ольге Пилецкой из Клецка, она продолжает традицию.
Мы стоим с Марией Николаевной у «Белых лавок» — торговых рядов, сохранившихся в Пружанах еще с 1896 года. Она тепло обнимает нас на прощание.
— Когда я была маленькой девочкой, на этом месте был базар, «файны рыначак». Мы приезжали сюда с родителями по выходным. Мне, конечно, очень нравились большие пружанские пряники и леденцы-петушки на палочке… Еще тут продавали картины на стекле. Кто бы мог подумать, что пройдет столько лет, а это место сохранится и я буду стоять здесь уже со своими рисунками.
И где-то там, невидимые, тени старинных мастеров проплывают за стеной.
HONOR 200 Pro — смартфон, который продолжает традиции знаменитой парижской фотостудии Harcourt, добавляя в портреты узнаваемый стиль и баланс света и тени. Все для того, чтобы любой белорус мог получить портрет как у мировых звезд кино и деятелей культуры. Одно касание — и основная камера 50 Мп с генеративным искусственным интеллектом сделает фото кинематографического качества. Одновременная съемка на 2 объектива, оптическая стабилизация и готовые пресеты Harcourt у вас в руках с новым HONOR 200 Pro.
С 1 августа смартфон поступит в продажу по цене 2599 руб.
HONOR 200 Pro. Мастер Портретной Съемки.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by