Майским днем наша машина мчалась среди бескрайних полей на границе Беларуси и Польши. В этой реальности мужики буднично орудовали косами, а женщины на корточках боролись с первым сорняком. Здесь, в райцентре, Сталин исподлобья смотрел на Калиновского, а бабушка в деревне рядом гляделась в свое прошлое, мечтая вернуться в СССР. О том, как живет в условиях полного локдауна приграничье с Польшей, репортаж Onliner.
Читать на OnlínerВесенние дожди вымыли из белорусской глубинки видимые остатки политики, оставив только зелень полей и синь в небесах. А невидимые — глубинка сохранила в нагрудном кармане. На всякий случай.
В деревне Студеники Свислочского района мы тормознули у первой хаты, и я спросил: где у вас тут Бермудский треугольник? «Вон там», — показала старушка в сторону горы.
Гора называется Каменка. Пятьсот лет назад, а может, и тысячу на ее вершине стоял храм. Потом пропал. По легенде, если человек решит на Каменку зайти, то обязательно заблудится и тоже пропадет. Но есть шанс, что будет блуждать годами и выход найдет.
В мае 2021-го мы не стали забираться на гору-холм, потому что и так который год бродим вдоль катетов белорусского колдовского треугольника. Между Западом, Востоком и собственным страхом.
Свислочский район расположен на самой границе Польши и Беларуси, в прекраснейшем месте страны, но ему не очень повезло — всю местную красоту проезжавшие путники раньше не замечали. Красота проносилась мимо, так как белорусы мчались по Р99 мимо Свислочи в пункт пропуска Берестовица. За шлагбаумом в Бобровниках начиналась волшебная Польша. Менее чем в часе езды манил огнями «Ашана» Белосток. Там в тарелках «Эсперанто» плескался журек. Там звенели в канторах на Кавалерийской золотувки.
Наверное, мы многое упускали. Я влюбился в Свислочь сразу, как только сюда попал. Здесь я не увидел знакомых шаблонов. В центре городка, население которого едва превышает 6000 человек, вместо Ленина стоит графский обелиск. И памятник Калиновскому, и вывески на английском языке. И люди с добрыми лицами.
В середине мая Свислочь старательно отмывали после затянувшегося межсезонья. Десятки людей терли асфальт, высаживали в кадки деревца и цветы.
— Губернатор едет? Генерал? Генерал-губернатор? — спрашивал я у многих в этот день, а в ответ слышал: да нет, у нас так всегда. Это же хорошо, когда красиво! Вам же нравится гулять по городам Польши и Литвы?
Не верю, если честно, что они существуют. Но местные «западники» действительно прихорашивали городок для себя. Мне показалось, что я нашел Беларусь своей мечты.
Свислочь такая приятная (в центре), потому что пару лет назад здесь провели областные «Дажынкi». Подкрасили дома, в парке поставили тренажеры. Свислочь была готова превратиться в милый городок из ваших грез.
В то время случились здесь события исключительные. В качестве главного «подарка» «Дажынак» жителям преподнесли не какой-нибудь флагшток или перила, не ледовый дворец, а исторический двадцатиметровый пирамидальный обелиск — графский шпиль. Тем самым местная власть подтвердила: история этих мест начинается отнюдь не в 1917 году, а гораздо раньше.
В конце 18-го века колонну установил в Свислочи сенатор ВКЛ граф Винцент Тышкевич, который первым произвел капитальную реконструкцию населенного пункта, а после основал здесь ставшую знаменитой гимназию. Местечко в те годы было известно далеко за пределами нашего региона. Сюда приезжали купцы со всей Европы. И было принято считать, что Свислочь процветает, пока стоит на ее рыночной площади памятный обелиск.
2021-й — знак на месте. А текст на табличке уже не прочитаешь. Будем процветать или нет?
В Свислочской гимназии преподавал Ян Чечот, учились Наполеон Орда и главный на все века выпускник — Кастусь Калиновский. С личностью революционера, публициста, редактора «Мужицкой правды» связано в этих краях многое. Есть и памятник, и деревня — Калиновская.
А в нескольких десятках метров начинается городская «аллея героев». Там фигуры более привычные для белорусских городов. Есть Ленин, герои-интернационалисты. И один персонаж, что вызывает у каждого посетителя Свислочи культурный шок и прорву вопросов, разрушая окружающую идиллию местечковой красоты. На аллее героев в паре сотен метров от Калиновского стоит бюст Иосифа Джугашвили.
Впервые памятник Сталину появился в Свислочи после воссоединения Западной Беларуси и БССР. В 1956-м, когда культ личности разоблачили, голову убрали с глаз долой и закопали в неизвестном месте.
В 2000-м, когда мир готовился к концу второго тысячелетия, а Microsoft выпустила Windows Millennium Edition, ветеранская организация Свислочи предложила Джугашвили в белорусскую реальность вернуть.
Решение обсуждалось в газетах, хотя уже в наше время местный туристско-информационный центр описывает в своем блоге произошедшее так: «Памятник Сталину возродили не столько из политических соображений — фигура все-таки крайне неоднозначная, — сколько из культурологических». Якобы просто в одном месте собрали все памятники и умысла здесь искать не надо.
«Неоднозначную фигуру» нашли в подвалах совхоза «Вердомичи», который ранее носил имя Сталина, и водрузили на постамент. Тем самым милая Свислочь так и не дала миллениуму в Беларуси начать свое движение с чистого листа, зацепив страну за шиворот в эпохе нелюбви.
В Свислочи, если мерять по Maps.me, между Сталиным и Калиновским около 200 метров. В восприятии белоруса, родившегося на закате СССР, между ними пропасть. А сейчас они направляются друг к другу и — вполне может быть — столкнутся.
Кто кого? Настойчивые и планомерные действия Востока снова двигают Джугашвили в герои, а Калиновского — в террористы (почитайте «Википедию»). И Восток нынче в производстве новых смыслов побеждает Запад.
Издалека смотрит и на Сталина, и на Калиновского белорусский силач, готовый поднять меч против того, кто решит завоевать его. На окраине Свислочи в 1986 году возвели один из самых мощных военных памятников страны. Это «Асiлак».
С холма, на котором стоит силач, можно разглядеть агрогородок Пацуи, голову Ленина напротив колхозной конторы, заброшенный детский садик да ряды серых однотипных домов, сформировавших местный ландшафт. Пацуи не примечательны ничем, но каждое лето здесь проводят ретрофестиваль и шествие «Назад, в СССР», чем символично сближают две эпохи, одна из которых так и не смогла оторваться от другой.
По Пацуям едет на велосипеде их почетная жительница, настоящая белоруска-труженица — она тянет две эпохи на своих плечах. Елена Петровна проработала в животноводстве 55 лет. У нее отличная по меркам нашей жизни пенсия — почти 800 рублей.
— Что там пенсия. 6 детей, 10 внуков и 6 правнуков. Я богатая! — говорит бабушка. — 30 лет хозяина нет. На ферме работали вместе, бык задавил. 75 лет мне было, как кинула работу. Но если бы ферму не разобрали, то еще б сторожевала. Здоровье позволяло, так и работала. Детей выучила, женила, замуж отдала. Все сама.
Бабушка говорит, что не против вернуться в СССР.
— Я вернулась бы. С удовольствием. Тогда легче было жизнь, дешевле. Я на ферме работала. Кругом бесплатно возили. И в Киев, и на Черное море. Где я только ни была. Молодежь тогда почитали. Колхозников. Это сейчас колхозы развалились. Сын со мной живет — 55 лет. Не женат. В хозяйстве 300 рублей чистыми дают. Прожиточный минимум. Помогаю всем, конечно.
Елена Петровна рассказывает про внука, который в 30 уехал в Польшу работать строителем — и счастлив.
— Говорит — все поляки в Германию, а мы к ним. Жилье там сдается прекрасное. Показывал мне по интернету. Заработки не сравнить… Но и здесь можно жить, я считаю. Если с умом.
Формат СССР, о котором говорит пенсионерка, остался в прошлом. Хотя в некоторых белорусских районах Союз оживает в виде новых аппликаций — то ли олигархической, то ли капиталистической «коммуны». В Свислочи же все правильно. Уже после событий августа сюда пришел крупный западный инвестор. С холма, на котором стоит «Силач», хорошо просматриваются и зеленые поля, и стена леса, и главный теперь экономический движ района: в нескольких километрах от райцентра прошлой зимой европейцы начали строительство деревообрабатывающего предприятия.
Лесопилку строит ООО «ЭйчЭсБелакон» — «дочка» HS Timber Group (Австрия). Это одна из ведущих компаний в сфере деревообработки в Европе. На открытие приезжал член правления Юрген Бергнер, а БЕЛТА так передала его слова:
— Реализуем очень интересный проект. Здесь хорошее местоположение с точки зрения логистики и привлечения рабочей силы, преимуществ свободной экономической зоны. В целом Беларусь привлекательна с экономической точки зрения, уверен, что проект будет успешным.
Стройка не заморожена. Планируется, что создадут более 200 рабочих мест. Сумма инвестиций — около 84 млн долларов. Необычно с учетом геополитического контекста, в котором сейчас живет страна.
Хотя еще пару лет назад такая кооперация с миром и Европой казалась логичной всем: и главкомам, и вертикальщикам, и пролетариям. Тогда Беларусь решила открыться миру и ввела «безвиз». Свислочь тоже мечтала принимать иностранцев. Для этого создали туристический центр и разработали сетку маршрутов. В газетах того времени молодежь с радостью говорила о том, что хочет открывать в родных краях туристические бизнесы. И вообще — Наревка и Гайнувка совсем рядом, надо строить связи и дружить.
Карты остались, а центр закрыт. Судя по отсутствию табличек и времени работы — намертво. Рядом на двери кто-то написал от руки: «Накажу».
— Какие туристы? Пандемия. Никого, — говорит нам мужчина на улице. — Это наши лезут в эту Польшу, как будто там медом намазано. Я бы своих детей туда не отправлял.
Но почему — так и не рассказал.
К туристическому буму готовилось Порозово. Этот поселок получил Магдебургское право в 1523 году, а в 20-м веке даже некоторое время был райцентром. Здесь есть на что посмотреть: сохранилась историческая застройка, храм Михаила Архангела, в истории есть славный период, когда Порозово было центром развития керамики. В общем, потенциальный туристический хит. В эпоху надежд кто-то из местной молодежи даже пытался открыть здесь кофейню. Не вышло.
Налет увядания в Порозово не скроешь уже никак. Разваливается дом ксендза, закрыт Дом поляка.
Символична судьба главной достопримечательности — усадьбы Бутовт-Андрейковичей «Богуденки». Когда-то вокруг был красивейший парк, а в деревянном доме бурлила жизнь. В 20-м веке усадьба служила больницей. В независимое время на дверь повесили замок. Памятник архитектуры оказался никому не нужным. Попытались продать с аукциона за копейку, нашли инвестора, но что-то пошло не так.
Пока мы бродили рядом, подошел парень. Представился сторожем. Молодой белорус — из поколения «сотни нет».
— Можно зайти внутрь? Нет, — говорит он нам. — Туристов тут нет. Кафе не работают. Открыла девушка — и закрыла. Поляки не поехали. Никому ничего не надо.
— А ты-то что? — спросил я. — Какая зарплата?
— Минималка.
— А почему сидишь?
— А что делать?
Порозовский Ленин показывал лайк порозовской тумбе, на которой ярким пятном фотошопа блистала реклама местных маршрутчиков. Как бы намекая на ответ: что делают во многих белорусских (да и не только) деревнях. Уезжают туда, где есть работа.
Когда я выйду на пенсию, уеду в деревню Рудня в глуши Беловежской пущи, куплю старую хату за пару тысяч, научусь по ютубу ремонту и доведу дом до ума, буду в тишине слушать комаров, высматривать из окон рысь и писать книгу о том, как в 2021-м бродил по Бермудскому треугольнику.
Если, конечно, ютуб к тому времени не заблокируют, а цены на недвижимость в этом участке страны не взлетят до небес.
Гродненская часть Беловежской пущи, ворота в которую и расположены в Свислочском районе, не так раскручена, как Брестская. У соседей и Каменюки, и вольеры, и Дед Мороз. Но самая шикарная природа, говорят местные, именно на Гродненщине. Проблемы только с продвижением и инфраструктурой.
Въезд в пущу — возле деревни Доброволя. Дальше от цивилизации лишь гостиничный комплекс «Жарковщина», один из корпусов которого — дом того самого графа Тышкевича. Это тихое место, и даже хорошо, что здесь нет толп людей.
Примерно такой концепт — отдых без суеты вдали от шума городов — закладывали в свою экоусадьбу «Беловежье» Валентина Жукова с супругом. Их участок расположен в Рудне.
— Я еще работала. Муж — военный, уже был в отставке, — рассказывает Валентина о том, как они начинали. — Купили один домик под дачу. Очистили озеро, построили баньку. Потом еще хатку взяли с левой стороны. И еще с правой. В стране как раз пошло движение по развитию агротуризма. Но мы сразу решили, что у нас будет не агро, а эко. Хотели сделать доступно: природа, тишина, пуща, деревянные хаты, их эстетика. Никаких кредитов не брали. Все своими руками. Дочка сделала сайт. А рекламой стало сарафанное радио. Бизнесом мы это не называли. Летом вкалывали, а в октябре-ноябре, пока муж был жив, уезжали в Европу отдыхать.
В международном конкурсе они выиграли грант, за него купили солнечные коллекторы, светодиодное освещение и, самое главное, создали музей сельского быта деревни, в которой живут. По хатам Валентина собирала экспонаты, многие из которых действительно уникальны. Туристы в восторге. Самим белорусам пока не очень интересно…
Мы говорим с Валентиной о дружбе, войне и пандемии (про закрытое авиасообщение не говорим: тогда еще самолеты летали). Прошлый год прошел нелегко. Что будет в этом, неясно.
— Мы всегда дружили с поляками. Собирали круглые столы по туризму. Муж ездил в Сувалки учиться. Думаю, отношения восстановятся. Это неизбежно между соседями, — рассуждает Валентина. — К нам в усадьбу три раза приезжали ребята из Гданьска. Я спрашивала: что вас привлекает в Беларуси? У вас же тоже там пуща. Да, говорили они. Там красиво, убирают, но нам этого не надо. Нам нужен дикий лес. Когда дерево упало — и лежит в природе. Такую природу Беларуси удалось сохранить.
Если почитать историю свислочских колхозов, то узнаете не очень веселую историю. Тот ликвидировали, этот преобразовали, еще какой-то присоединили. А у некоторых местных фермеров дела идут крепко. Едем к одному из них.
Борис Линкевич, глава хозяйства «Спадчына Плюс», даже вечером в субботу в делах. Что-то говорит подчиненным, кому-то дает втык, наконец отвлекается на нас. Май — горячий сезон для тех, кто вкалывает на земле. Как и остальные 11 месяцев.
— Я работал в хозяйстве ветврачом. Потом немножко позанимался торговлей — ларьки, все в таком духе. Взял немного земли. Стартовал в 1999-м. И вот раскрутились. Развиваемся, — историю бизнеса Борис рассказывает бегло. — Работаем вместе с напарником. На двоих у нас два фермерских хозяйства. Это 800 с копейками гектар. Специализация — картофель, овощи, свиноводство. Государство вроде бы помогает. Такие же условия, как в хозяйствах. Но мы говорим: лучше бы не мешали.
У Линкевича топовое хозяйство, он экспортирует картошку даже в Сенегал. Говорит — удалось заработать имидж за счет длительной работы год за годом.
— В Беларуси проще работать на экспорт, чем со своими же сетями и организациями, — рассуждает фермер о наболевшем. — Не хотят трудиться напрямую, им посредников подавай. Один пример. Давно было. Переговоры с мясокомбинатом. У меня лук стоит 10 копеек, условно. А директор комбината говорит: «Я беру по 50—60». Почему? «Не нужен мне твой по 10, пельменей больше от этого не купят, а с 50 копеек я наценку поставлю какую захочу». Так и живем.
При этом Линкевич уверен, что фермерством в Беларуси заниматься можно и необязательно хватать сотни гектар. Главное — найти свою фишку.
— Самая большая проблема сейчас — кадры, — рассказывает он. — У нас рядом Польша. Люди уезжают. Сегодня в Польше 1500 евро водитель получает, что тут еще сказать?
— Да ладно.
— Обычный водитель на машине. Простым рабочим пошел на завод в Белосток — будет общага и 1000 евро грузчиком. Бельгия начинается от 2000 евро. Америка — 5000 в месяц товарищ зарабатывает, уехал чистить вышки. Как тут конкурировать? Ребята приходят, ищем. Соцпакет есть, кормим бесплатно, зарплата неплохая. Но с такими зарплатами в глобальном плане мы посоревноваться не сможем.
Про соседей все наши собеседники-оптимисты говорят так: уважаемые начальники со всех сторон, заканчивайте. Нужно общаться и работать. А не воевать.
Бермудский треугольник указывает в сторону деревни Хрустово, убежавшей от бреда мира по лабиринтам пролесков и холмов. Продираясь по проселочным дорогам, мы все-таки его нашли — «Объект 1161», символ конечности любых геополитических конфликтов.
Самый глубокий бункер Беларуси высотой в восьмиэтажный дом и длиной в два футбольных поля начали строить в 1986-м. Командный пункт Объединенных сил Варшавского договора возводили для высшего руководства СССР. Но началась перестройка, щит социализма треснул и распался, доделать бункер не успели, часть оборудования военные вывезли, а часть была разворована. Есть данные, что пущенных на строительство бункера денег могло хватить на 16 пятиэтажек, в каждой из которых по 8 подъездов. Но деньги никто не считал, ведь надо было «спасаться от врага».
Бункер законсервировали. Его нижние этажи затопили, хотя экстремалы все равно находят лазы и спускаются внутрь, рискуя жизнью.
В мае 2021-го над похороненным заживо военным склепом ласково колышется лес, поют птицы, светит солнце, идет дождь. Природа пытается укрыть чудовище из прошлого кустиком, веточкой, травинкой.
Мы стоим рядом и понимаем, что любое недоразумение конечно, и в этом неизбежный, гарантированный, успокаивающий закон жизни.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by