Год назад в Беларуси была такая конкуренция среди соискателей, какой мы не видели с 2007-го. Рынок труда сжимался, людей увольняли, а доходы медленно, но верно снижались. Что изменилось за год? Какие специалисты востребованы, в какие сферы лучше не соваться и кому светят заветные 500?
Читать на OnlínerОльга Надточаева, руководитель исследовательского проекта «Аналитический обзор рынка труда и заработных плат» консалтинговой компании «Здесь и сейчас». Анализирует рынок труда с 2002 года.
— С конца 2014 по начало 2016 года рынок труда лихорадило. Компании были настроены на резкую оптимизацию ресурсов и сокращали штат работников, быстрее всего избавляясь от балласта не самых важных и ценных сотрудников. Это была первая категория персонала, которая вышла на рынок.
Вторая категория — работники компаний, не выживших в новых условиях. Это и «топы», и руководители среднего звена — абсолютно разные специалисты.
Третья категория — работники, которые на волне прошлых лет решили сменить работу, мотивируя себя мыслью, что «хороший специалист найдет работу всегда». Могу сказать сразу, что это были люди, которые приняли импульсивные решения.
Четвертая категория соискателей — люди, попадавшие под декрет о «тунеядстве». Ну и, наконец, пятая — сотрудники, которые почувствовали на себе сокращение рабочего дня и рабочей недели. Эти специалисты хотели сменить работу или искали дополнительный заработок.
Все эти пять категорий были активными соискателями: люди остались без работы, и она им срочно была нужна. Процент таких людей на рынке труда в 2015 году доходил до 80%. Тогда на одну вакансию приходилось 10 претендентов. Это был основной тренд кадрового рынка. Рынок труда стал рынком работодателей, то есть предложение рабочей силы значительно превышало спрос на нее.
Только 20% составляли пассивные соискатели — работающие люди, которые рассматривали более выгодные предложения по зарплате в надежде, что их кто-то перекупит.
Мы говорили о том, что это не самое лучшее время для поиска работы, и советовали больше концентрироваться на своих функциях и хорошо выполнять свои обязанности, так как риск оказаться на улице был очень велик. Причем совет работал даже для высококвалифицированных сотрудников.
Извечный постулат «хороший специалист найдет себе работу всегда», к удивлению, в эти годы не работал. Почему? Не было вакансий. Физически.
Рынок замер, ротации персонала не было, иностранные компании и инвестиции не приходили. Наши основные внешние партнеры — Украина и Россия — были заняты политическими и экономическими вопросами. Людям даже некуда было уехать на работу, потому что Украину лихорадило политически, там шли боевые действия, а Россию накрыли свой кризис и санкции. И зачастую зарплаты у них были даже ниже, чем у нас. Это уже они стремились на заработки в Беларусь.
А европейский рынок труда для нас был закрыт. Потому что, во-первых, белорусы плохо знают иностранный язык, а во-вторых, имеют мало практики для работы в Европе.
— В 2016 году таких скачков курса, как в 2014—2015, не было. По идее, должны были наметиться позитивные изменения. Они есть?
— Ситуация в прошлом году была следующей: соискатели либо выбирали стратегию очень долгого и нудного поиска работы (по некоторым позициям — до года), либо же соглашались на понижение в должности, но значительное расширение функционала — даже с более низкой зарплатой.
Постепенно бизнес адаптировался к новым условиям, повторных значительных всплесков сокращений и увольнений не было. В итоге за год активная часть трудоустроилась, и уже к осени прошлого года соотношение пассивных и активных соискателей было на уровне 50 на 50.
Вы знаете, для специалистов, которые привыкли, что их покупают на рынке, принять эти условия было морально сложно. Но этот кризис всех отрезвил. Я, может быть, скажу непростую для понимания вещь, но кризис — это хорошо. Боль показала, что что-то у нас работает неправильно.
Кризис стал болью неэффективности, когда зарплаты росли быстрее, чем производительность труда, когда руководители принимали импульсивные решения о смене работников, открытии направлений.
Работникам кризис дал осознать ценность самого факта наличия работы, стабильной зарплаты и послужил своеобразным стимулом к развитию и совершенствованию своих навыков, показал, что нужно сконцентрироваться на своей работе и показывать хорошие результаты. И всех заставил жить по средствам: и работодателей, и работников. А это уже шаг к выздоровлению.
— Для Беларуси это уже не первый кризис. Вспомним хотя бы 2009-й, 2011-й. В чем особенности нынешнего? Говорят, он гораздо глубже…
— До 2008 года в компаниях был нездоровый бурный рост. Виртуальных денег было много. В 2009 году, когда доллар вырос с 2 тыс. до 3 тыс. неденоминированных рублей, мы пережили это сравнительно легко: компании избавились от ненужных отделов, работников, расходов. Иностранные компании продолжали приходить. Да, мы сожалели, но сожалели скорее о тех деньгах, которые не могли больше зарабатывать и тратить, как раньше.
Кризис в 2011 году был более масштабным. Тогда очень сильно пострадали компании, завязанные на импорте. На волне были иностранные фирмы, IT-сектор, экспортные компании. Что тогда случилось с рынком труда? Началось расслоение зарплат. Те, кто имел валютную выручку, привязывали зарплаты к доллару, те, кто не имел, — к белорусскому рублю. Из страны стали уходить международные компании. Из-за нестабильной обстановки они перенесли офисы в Москву, Киев и даже Вильнюс. Мы стали просто филиалом.
Последующие кризисы поспособствовали тому, чтобы привязывать зарплаты не к доллару, как это было, а к белорусскому рублю. Сейчас на рынке более 80% компаний привязывают зарплату к отечественной валюте и только 20% — к иностранной.
— В 2015—2016 годах бал на рынке правили работодатели. Именно они могли диктовать условия. Поменялось ли что-либо за прошедший год?
— На рынке немного спал ажиотаж. На одну вакансию приходится 5—7 откликов. Но новых мест появляется все меньше. Почему? Во-первых, компании не перекупают нужных специалистов, а дополнительно обучают своих. Этот тренд прослеживается с 2014 года.
Бизнес понял: обучение персонала — это единственное конкурентное преимущество после оптимизации цены, логистики и так далее. А поскольку в предыдущие кризисы эти параметры уже оптимизировали, то остается только персонал. Чем он у тебя результативнее, тем лучше твоя позиция на рынке.
Второй тренд — отсутствие качественных специалистов при изобилии рабочей силы.
Сейчас на рынке находится персонал с отсутствием опыта либо же с низким его уровнем. А компании, как правило, ищут замену неэффективным специалистам.
Но свой спрос они удовлетворить не могут. Таким образом, вакансии долгое время остаются незакрытыми.
— Насколько повышаются требования к работникам?
— Работодатель ищет инициативных людей, тех, кто готов анализировать, мыслить комплексно и предлагать максимально эффективные варианты решения проблемы. Компании удерживают руководителей и ключевых специалистов, которые могут вытащить их из кризиса.
Затронул этот тренд и IT-сферу. Если раньше этот бизнес поглощал всех и готов был обучать даже самых-самых зеленых новичков, то сейчас их берут гораздо реже, предпочитая нанимать уже обученных специалистов.
— Многие наши читатели жаловались на то, что некоторые работодатели в кризис зачастую ведут себя довольно некорректно: не платят зарплату, обещают одно, а на деле выходит другое. Это тоже определенный тренд?
— К сожалению, побочным эффектом кризиса стала своеобразная нечестность работодателей, это правда. К примеру, зачастую даже по хорошим вакансиям кандидатам предлагалась виртуальная зарплата: тебе платят какой-то минимум и обещают, что, когда все наладится, доплатят остальное. И люди по 3—6 месяцев работали и верили в то, что им эти деньги выплатят, а в итоге даже при увольнении из компании обещанного никто не видел. Еще один момент — когда работодатели тянули до окончания контракта, чтобы не платить компенсацию, или же не выплачивали бонусы.
— На ваш взгляд, готовы ли наниматели вернуться к докризисным зарплатам в $500—600 в среднем? Хотят ли они вообще повышать заработки и в каких сферах?
— В зарплатах сейчас большой разброс, и по одной и той же должности максимальная зарплата может отличаться от минимальной в пять раз. Это тренд последних лет. Получился он из-за того, что работодатели выбрали совершенно разные политики в отношении зарплат. У кого-то была политика индексации, у кого-то — поэтапного повышения, индивидуального пересмотра или же непересмотра вообще.
Некоторые компании выбрали стратегию «зарплатного аутсайдера» и осознанно шли на постоянную текучку кадров.
Им проще сократить фонд оплаты труда на 15—20% и нанять одного рекрутера для подбора персонала (зарплаты несоизмеримы). При этом в отношении позиций топового персонала компании могут выбирать стратегию лидера и платить довольно большие деньги. Реально ли обещание «всем по $500»? Если кто-то получит 10 рублей, а кто-то — 10 тыс., то, возможно, средняя зарплата и будет $500.
Но рынок труда и рынок зарплат — это всего лишь лакмусовая бумажка того, что происходит в экономике. Если растет бизнес, растут и зарплаты, поэтому есть из чего их платить. Тогда количество соискателей уменьшается. Если рынок не растет и мощных факторов для его бурного роста нет (ну не забьет у нас сырьевой фонтан), то восстановление будет очень медленным. Поэтому сейчас нет никаких серьезных предпосылок для быстрого восстановления экономики. Следовательно, рост зарплат если и будет, то очень постепенным.
— Какие специалисты сейчас нужны больше всего (кроме очевидной сферы IT)?
— По-прежнему самой востребованной специальностью на рынке труда остаются продавцы, причем в различных сферах. Уже за ними идут IT-специалисты, а на третьем месте — производственный персонал вместе с маркетологами, пиарщиками и рекламщиками.
Интересно, что на данный момент мы наблюдаем очень высокую конкуренцию по двум полюсам: по вакансиям, которые не требуют особой компетенции, и среди топовых руководителей. К примеру, как-то Комитет занятости Мингорисполкома на одном из круглых столов говорил, что у них была вакансия вахтера, конкурс на которую составил 60 человек на место. Есть случаи, когда на место уборщицы претендуют 30 и больше человек.
Что касается топовых позиций, то интересных по функционалу и зарплате вакансий практически нет. Директоры по персоналу, развитию и так далее не могут найти работу в течение довольно длительного времени — в том числе и из-за того, что привыкли к прошлым зарплатам, которые работодатель предложить не может. Мол, я хочу зарплату в $2000 и буду ждать. Тут поиски работы затягиваются на полгода и год.
Еще одна особенность нынешнего рынка труда — повышается востребованность производственного персонала.
Отдельная тема — молодые специалисты. Это самые невостребованные специалисты на рынке труда. На вакансию приходится по 28—30 человек. Я долго думала, почему так происходит. Поделюсь с вами своими выводами. После одиннадцатого класса школьники думают: куда ж мы будем поступать? Но мало кто задумывается, кем он хочет стать и где будет работать.
Потом на собеседованиях эти ребята говорят: «Хочу интересную работу, профессиональное развитие, карьерный рост. А вот чем заниматься, не знаю. Предложите мне что-нибудь, а я выберу». Знаете, какой вопрос ставит их в тупик? Вопрос «А что вы готовы дать компании?». И это основная проблема молодых специалистов.
Наверное, проблема кроется в обществе и в подходе к профессии и образованию. Первичной должна быть профессия, и только потом должен осуществляться выбор соответствующего учебного заведения, а не наоборот. Наверное, ребятам стоит давать возможность попробовать себя в чем-то, чтобы они поняли, к чему склонны. А значит, требуется больше специалистов, которые помогут определиться с выбором профессии. Также сам человек должен понимать, что он хочет вложить в профессию, как будет развиваться в ней.
— Есть мнение, что этот кризис, в отличие от предыдущих, будет характеризоваться дальнейшим ростом безработицы и сокращениями. Каков ваш прогноз по этому поводу?
— На самом деле было бы неплохо, чтобы в 2017 году рынок труда был не хуже, чем в 2016-м, чтобы нас не ждали какие-то серьезные потрясения. Все помнят кризисный год. Были ситуации, когда на некоторых предприятиях работники становились на колени и просили не увольнять их. Мол, нам не нужно повышать зарплаты — пожалуйста, сохраните рабочее место. Это был ужас для всех.
Но я думаю, что такого не повторится. В 2017 году какой-то тайной просадки уже не будет. Мне кажется, в определенных сферах будет даже всплеск активности. Мы уже сейчас видим, что потихонечку стал развиваться малый бизнес не только в сегменте «купи-продай», появились какие-то кофейни, магазинчики изделий ручной работы и так далее.
Вакансии на «Барахолке» Onliner.by
Читайте также:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by