«Все под контролем у нас, товарищи!» — хмурый взгляд 65-летнего Кирилла Ивановича встречает комиссию из десяти человек, которая заходит на порог ветхого дома в деревне Аннополь Минского района. Несмотря на самоуверенность хозяина, каждый квадратный метр пространства говорит о том, что здесь как раз-таки не все под контролем: гнилые створки окон, отваливающиеся обои, трое испуганных детей на кухне, плотный запах алкоголя и сигарет… Уже полгода эта семья периодически попадает на учет с пометкой «СОП» — «социально опасное положение». Скоро встанет вопрос об изъятии детей, а родители продолжают бездействовать. О том, как сотрудники МЧС пытаются достучаться до тех, кто не хочет ничего слышать, читайте в репортаже Onliner.by.
Читать на OnlínerТри девочки с удивлением смотрят на незнакомцев, зашедших в дом: главу Крупицкого сельсовета, директора школы, людей в спасательной форме. На вопрос сотрудников МЧС: «Дедушка курит? А папа?» — краснея и запинаясь, дети неуверенно говорят: «Нет». Пожарный извещатель в доме Кирилла Ивановича установило государство, но что толку. Аппарат не работает: кто-то вынул батарею. Действительно, зачем извещателю работать, если пронзительный писк мешает курить в постели?..
— Вы удивляетесь, что сегодня рейд проводим мы, сотрудники МЧС, а не соцслужбы. Но откройте сводку! Буквально позавчера в Гродно на пожаре погиб мальчик пяти лет. Двумя неделями раньше трехлетняя девочка осталась одна в горящем доме в деревне Кривое Село. Дело бы тоже закончилось трагедией, если бы не сосед-лесник. Он вынес малышку из огня и спас ей жизнь. Вот сейчас здесь на кухне лежат спички, и самому младшему из детей — трехлетнему Никифору — ничего не стоит, играясь, поджечь дом. А если никого не окажется рядом? — задается вопросом начальник отдела организации профилактической работы МЧС Руслан Лихоманов. — Вот поэтому мы и приходим в дома к родителям, собираем людей в сельсоветах — все для того, чтобы достучаться до них, объяснить, спасти от беды.
Мы подходим к дому напротив, тоже печально известному в Аннополе. У крыльца играет стайка ребятишек. Заливистый смех, догонялки, прыжки — все как и положено детям. Но едва уловимый отпечаток потерянности на их лицах сигнализирует: что-то не так.
«Честное слово, я вчера покупала батарейку, я покупала!» — волнуясь, не прекращает повторять Ольга, мама пятерых детей, хозяйка этого дома. «Мне так страшно!» — признается женщина, глядя на неработающий пожарный извещатель и «высокую комиссию» из города, которая теоретически может отобрать у нее детей.
— Я получаю 3 400 000 рублей декретных. Муж трудится в хозяйстве. Еще бабушка с нами. Тяжеловато, но вытягиваем на восьмерых. Закатки ставим, картошка спасает, — видно, что Ольге неловко признавать свое бедственное положение. В отличие от большинства белорусов, эту семью вряд ли волнует курс доллара и скачки́ евро. Что дать детям на ужин — вот ключевой вопрос.
— Всем понятно, что ребенку лучше в биологической семье. Дети все равно любят своих родных родителей, какими бы они ни были. Поэтому мы приходим к ним, убеждаем, взываем к совести. В конце концов, «социально опасное положение» — это не приговор, — считает директор крупицкой школы Светлана Семашко. — Буквально за стенкой живет семья, которая тоже имела статус «СОП». Но мама вняла нашим советам, закодировалась — теперь эта семья снята с учета.
— Суть нашего рейда не в том, чтобы наказать или напугать. Мы хотим помочь людям. Всегда неукоснительно придерживаемся Конституции, в соответствии с которой гражданин имеет право на неприкосновенность жилища. Если хозяева против того, чтобы заходили в их дом, мы не переступаем порог. За исключением тех случаев, когда речь идет об угрозе жизни ребенка, — говорит Руслан Лихоманов.
Игорь и Оксана из деревни Вишневка не против того, чтобы в их дом зашла многочисленная комиссия. Переселенцев из Браславщины поставили на учет в Крупицком сельсовете сразу, как только они приехали. Совсем недавно старший мальчик играл во дворе и поджег сарай. Повезло, что соседи вовремя вызвали пожарных. Но эта семья стояла на учете еще до случая со злополучным сараем.
— Мы переехали сюда из Браславщины: там совсем зарплат нет, — рассказывает Игорь. — А тут я устроился сварщиком в хозяйство «Рапс». 6,5 млн у меня выходит. Жена работает в телятнике. У нас какой расклад? Утром встал, пошел на работу, вечером пришел — уже и спать пора. В семь надо быть на службе как штык, и только в восемь вечера, бывает, комбайны возвращаются.
На вопрос о том, почему в доме не работает пожарный извещатель, Игорю ответить нечего. Он только молчит, опустив глаза, пока сотрудники МЧС произносят риторическое «Не мы же должны заботиться о ваших детях. Почему вы так поступаете?».
— Моя семья, в которой я вырос, никогда не состояла на учете у соцслужб. Что и говорить, тогда время было другое. Это сейчас все так жестко, — разводит руками мужчина, который уже на протяжении нескольких месяцев не может поклеить обои. Да и что требовать от человека, который на все финансовые вопросы уверенно отвечает, что «самая твердая валюта на данный момент — это водка»?
В деревне Самуэлево нас встречает Борис Владимирович. Юридически подкованный сельский житель, выкатившийся из магазина с заветной бутылкой плодово-ягодного, он пытается вступить в дискуссию с представителями власти:
— Э, вы, что тут фотографируете? У нас все хорошо! Я вас не вызывал сегодня! Вылетите отсюда все! — решительно настроен Борис Владимирович.
Дом, в который мы приехали, оказывается заперт. Внутри никого нет, виднеются только остатки почерневших штор. Хозяйка была лишена родительских прав несколько лет назад. Сейчас она даже не может сказать, где находится ее дочка. Просто не интересуется этим. Несмотря на такой опыт материнства, женщина родила второго ребенка и хочет доказать государству, что готова его воспитывать.
— Вчера она рассказывала нам, что помыла окна. Но что там мыть, если они все прогнили? — вздыхает директор школы. — Когда-то я учила эту девушку. Она росла в неблагополучной семье, а теперь повторила судьбу родителей. Как мы можем дать ей справку о том, что в доме есть условия для проживания несовершеннолетнего ребенка? Даже если она сейчас закодировалась, через два месяца все начнется заново. Разве можно оставить здесь младенца?..
…В Дом культуры в агрогородке Крупица пришли Ольга, Игорь, Оксана — все «герои» сегодняшнего рейда — да еще десяток-другой сельчан. «Формула безопасности», «цена мгновения», «в центре внимания — дети» — слова Руслана Лихоманова тихим эхом отскакивают от трибуны. Из колонок доносится испуганный детский крик «Папа, папа-а-а, проснись! Разбей окно!» — реальная запись разговора диспетчера 101 и запертого в горящем доме маленького мальчика. Слышать, как мечется в задымленной комнате отчаявшийся ребенок, невыносимо. Хотя эта история заканчивается счастливо: мальчика успевают спасти. А чем закончатся истории семей, собравшихся в Доме культуры?.. Прямо сейчас спасатели делают все, чтобы предотвратить трагедию. Статистика на их стороне: из 36 многодетных семей в этом сельсовете только четыре — в социально опасном положении.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by