Для средневекового европейца, обвиненного в колдовстве, сожжение на костре было одним из самых гуманных приговоров. Несчастного могли месяцами пытать при помощи изощренных приспособлений: усадить в колыбель бдения или использовать раскрывающуюся внутри человеческого тела «грушу». «Молот ведьм» частично прошелся и по территории современной Беларуси. О судебных делах, связанных с чародейством, в пятничном материале Onliner.by.
Читать на Onlíner* * *
По всей Европе пылали костры инквизиции, а священники изобретали орудия пыток, способные травмировать впечатлительного человека одним своим видом. Территория современной Беларуси была тихой гаванью для еретиков. Историки считают, что во многом это связано с православной традицией. Ведьмам обещалось суровое наказание в загробном мире, но нигде не упоминалось о необходимости преследовать их при жизни.
В XI веке женщину, занимавшуюся колдовством, предписывалось оштрафовать и покарать. Имелась в виду не смертная казнь, а «перевоспитание» грешницы. В одном из документов того времени сказано, что чародея в первую очередь нужно отговаривать от греха словом, а если не послушается, то «яро казнити», но не до смерти — «ни обрезати сих телесе», то есть ни в коем случае не причинять обвиняемому увечий, а просто проводить «профилактику».
Первые реальные законы, направленные против волшебства, появились в ВКЛ спустя три сотни лет после создания инквизиции в Европе. А наибольшее количество судебных дел пришлось на XVII век. В это время широкое распространение на белорусских землях получили католичество и идеи контрреформации. Контрреформация и принесла «Молот ведьм» и обостренную борьбу с еретиками.
* * *
В 1625 жена пинского возного Вечорки Высоцкого Федя решила при помощи колдовства сжить со света свою неприятельницу — жену пинского подстаросты Николая Ельского. Женщина выкопала на кладбище человеческую кость, железные гвозди от гроба и немного песка. Все это Федя дала своей племяннице Сазоновне, служанке жены Ельского, и пообещала за услугу сделать ее свободной и выдать замуж. Светлана Ищенко описывает дело в статье «Дела о чародействах в копных судах XVII века», ссылаясь на материалы актов Виленской археографической комиссии.
Сазоновне нужно было три раза поскрести кость, смешать с песком и всыпать все это в утренний напиток жертвы — теплое пиво с маслом. А если госпожа куда-то уедет, Сазоновна должна была взять кость с гвоздями и песком, обойти их три раза кругом против солнца, приговаривая «Как та кость мертва, как та кость онемела, так и пани моей нехай то будет». Предметы волшебства, завернутые в платок, передал Сазоновне слуга Вечорки — молодец Филипп. Вскоре от колдовства жена Ельского должна была умереть в муках. Так и произошло. Чары вскрылись при осмотре тела умершей.
Сазоновну пытали, и она во всем призналась. В итоге Федю приговорили к смертной казни. Но ее муж отрицал обвинения и пожелал подать апелляцию в Главный Литовский трибунал. Сначала суд этого не допустил, но неожиданно Николай Ельский добровольно позволил Вечорке подать апелляцию. После допроса Филиппа отпустили как невиновного, а Сазоновну, заступиться за которую было некому, приговорили к смерти.
Наказание за чародейство обычно было одно — смерть. В архивах, например, сохранились сведения о трагической истории любви Янки Козлова и некой Ульяны. Любовники украли часть имущества жены Янки. Позже сам парень свидетельствовал, что Ульяна, сев ему на колени, вырвала несколько волос из его головы и забрала себе, а Янке дала свои: «Я твоей женой, а ты моим мужем будешь». Кроме того, Ульяна упрашивала Янку, чтобы тот взял след своей жены и немного земли из-под порога их дома. Но Янка отказался это делать. Тем не менее и Янку, и Ульяну приговорили к смертной казни: мужчину повесили, а женщину утопили как ведьму.
Правда, не все обвинения магистрат считал достаточными. Случалось, что суд, наоборот, карал доносчика, совершившего поклеп. В 1637 году в Могилеве мещанин Харка Кузьмич обвинил в чародействе соседку Арину Турцовую, которая следила за его имуществом и воспитывала детей. Обвинений было много: от чародейства до кражи. Но соседи, которых вызвали в качестве свидетелей, все отрицали. Наоборот, называли Арину и ее отца добрыми людьми. Турцовую оправдали, а Харку Кузьмича вместе с женой наказали за клевету: «Абое в куне за шыю, праз три дни, почавши от годины девятое, аж до десятое с поранку, стояти повинны будут».
Еще одна история с хеппи-эндом произошла в 1638 году. В деревне Болотчичи теща местного пана нашла в каше, которую подала ей челядница, жабью кожу. Девушку допросили. Она рассказала, будто кожу ей дала служанка Настюха Кушнерка и велела сварить в каше для пани.
Уже на суде нашелся свидетель, который утверждал, что у него умерла жена, а соседи говорили: «Не из-за Настюхи?» Второй крестьянин сообщил, что у него заболела жена, после того как взяла кроены у Кушнерки, но уже поправилась. Суд хотел оправдать Настюху, но обвинитель, местный пан, обругал собрание и поручителей, отправил подсудимую в Слуцк. Женщина три недели страдала в тюрьме от холода и голода, но потом пан, у которого служила Настюха, все же освободил ее по протекции местного шляхтича.
* * *
Очень тяжким преступлением считались изломы во ржи. Закручивать колосья в поле значило делать самое опасное колдовство на смерть или болезнь хозяев поля или их домашнего скота. Хозяин, нашедший среди посевов такие изломы, приходил в ужас, а крестьяне верили, что, если закрутку вырвет человек, не сведущий в чарах, у него отсохнет рука или приключится другая болезнь.
Немного мистики. В конце XVII века в деревне Новошичи выездной суд рассматривал дело о волшебстве и краже во владениях пана Анджея Букрабы, казначея Новогрудского. Ночью кто-то скосил у него сено и закрутил рожь на крестьянском поле. Букраба жаловался, что каждый год у него воруют сено и зерно, а чарами причиняют ущерб коням, скоту, урожаю и холопам. Пан Анджей подозревал, что ему строят козни сосед Габриэль Вишневский с женой. Он предъявил им иск на 1500 злотых. К Букрабе присоединился брат пана Габриэля Петро Вишневский, который сообщил, что у него тоже закрутили рожь и что он подозревает в этом служанку своего родственника. От Вишневского требовали привезти ее на разбирательство. Но Габриэль напал на участников собрания со своими людьми, вооруженными обухами и саблями, оскорблял своего брата Петро Вишневского, будто он сам вор и чародей, и отказался выдать обвиняемую.
Даже когда Габриэль Вишневский умер, колдуны не давали Букрабе покоя. Самыми известными и страшными чародеями в окрестности считались Кирилл Адамович и его сын Федор. О них рассказывали много дивного. Кирилл, например, чтобы выздороветь от болезни, в самую полночь вывел на кладбище кобылу, которая «там же упала и сдохла». Сын Федор даже превосходил отца в чародейских способностях. На ярмарке он так зачаровал дуду местного музыканта, что она перестала играть, и бедняга со слезами просил его расколдовать инструмент.
Еще одна колдунья, которая донимала Букрабу, — Палашка Сейгинава — собирала на святого Юрия росу на полях, а потом отбирала у коров молоко. Мол, зашла поганая баба в крестьянский двор, принадлежащий Букрабе, выдоила корову, и та стала каждый день бегать к хозяйке от своего теленка, мычала, потеряла молоко и сдохла, а стоила 30 злотых.
Пинский гродский суд рассмотрел жалобу пана Анджея Букрабы и приговорил всех вышеперечисленных магов «до муки палачей».
Массовые судебные процессы закончились на белорусских землях в конце XVIII века. Их отменила в 1776 году соймовая конституция. Одно из последних служебных разбирательств, связанных с чародейством, прошло на белорусских землях в 1758 году. Могилевчанку и колдуна, к которому она обратилась, чтобы приворожить возлюбленного, заковали в кандалы и бросили в тюрьму.
А в мировой практике официальная охота на ведьм закончилась чуть позже. Последний раз по приговору суда за колдовство казнили служанку Анну Гельди в швейцарском городе Гларус 18 июня 1782 года. Женщина провела закованной в кандалы и цепи 17 недель и 4 дня. Церковь избавила Гельди от сожжения заживо. Ей отрубили голову.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by