«Я не жду, что человек, которому я отдам свои клетки, встанет передо мной на колени»

Алексей (имя изменено по просьбе героя) в свои 20 с лишним уже готовится стать донором стволовых клеток. Да, это именно тот сюжетный поворот, о котором вы наверняка слышали: пересадка костного мозга.

— В моей истории нет ничего экстраординарного. Когда я был еще студентом, лет в 18, вместе с другом решил сдать кровь — любопытства ради. А потом в Городском центре трансфузиологии при 6-й больнице предложили стать донором плазмы, потому что у меня редкая группа крови — третья отрицательная. Хотя знакомые и отговаривали, мол, для здоровья вредно, я все равно согласился. И стал постоянным донором плазмы. Сдаю ее примерно каждые две недели. Кстати, кровь и плазму можно сдавать безвозмездно, а можно за деньги. В 2024 году это стоило около 160 и 230 рублей соответственно. Каждый год расценки немного повышаются.

В самый первый раз, когда сдавал плазму в донорском центре, я подписал бумагу: в случае если моя кровь или какие-то клетки подойдут нуждающемуся человеку (реципиенту), со мной свяжутся. Прошло несколько лет. В конце 2024 года мне позвонили и сказали: так и так, вы нам подходите, согласны стать донором стволовых клеток?

В двух словах описали процедуру. Дали время подумать. Я согласился. Суть процедуры в том, что в течение пяти дней мне будут давать специальный препарат, чтобы стволовые клетки из костного мозга вышли в кровь, а на шестой день их заберут с помощью обычной сдачи крови, только чуть более долгой — никаких пункций, операций и общего наркоза. Правда, обычная сдача крови длится примерно 10 минут, а эта процедура — около пяти часов. Две руки, два катетера, из одного кровь будут забирать, а во второй — возвращать уже без стволовых клеток.

Через неделю-две мой костный мозг полностью восстановится. Думаю, эффект будет примерно такой же, как после сдачи плазмы. При необходимости мне дадут больничный. Больше всего меня волнует, как же мне удастся пять часов просидеть не шелохнувшись. Во время процедуры нельзя шевелиться, двигать руками или ходить в туалет, хотя нужно постоянно пить воду. Только это меня смущает.

Я ничего не знаю о человеке, которому нужны мои стволовые клетки. Скорее всего, у него (или у нее) лейкемия. Наверное, эту информацию мне могут дать, если я попрошу. Но я не хочу знать. Я точно не герой и не спасатель. В моей семье никто не страдал болезнями крови, так что не это меня мотивирует. Просто предложили — и я не смог отказаться. Представьте, в прошлом году было всего восемь человек, которые подходят для сдачи стволовых клеток! Восемь человек на всю Беларусь! Мне стало неловко. И я решил помочь. Я чувствую, что могу спасти жизнь, но точно не жду кинематографичных поворотов… Ну, знаете, как банкир Олег Тиньков, который пережил лейкоз, разыскал своего донора костного мозга — немку — и встал перед ней на колени со слезами и словами благодарности. Такого я точно не жду. В конце концов, мне заплатят за стволовые клетки. Правда, я не могу сказать вам сколько. Все это анонимно.

Донорский центр — это место, куда приходят самые разные люди — и взрослые, и 18-летние дети. Кем-то движут нужда и желание заработать, кем-то — желание совершить благородный поступок… Я не стремлюсь к званию почетного донора. Если ничего не путаю, для этого нужно пройти около 80 процедур сдачи плазмы платно или около 40 безвозмездно. А привилегий не так уж и много: вряд ли бабушки в поликлинике пропустят без очереди даже почетного донора.

До разговора с вами я знал, что стволовые клетки используют при трансплантации костного мозга. А то, что их задействуют в стоматологии, кардиологии и много где еще, — это для меня новый дивный мир.

«Замороженная пуповинная кровь — это страховка для моих детей»

Предприниматель из Минска Сергей Король решил сохранить пуповинную кровь своего ребенка ради стволовых клеток. Если судить по отзывам читателей Onlíner, это довольно популярный родительский запрос. Почему? Давайте послушаем Сергея.

— Это случилось 1 июля 2015 года, когда родился наш первенец. Мы сохранили и заморозили пуповинную кровь.

Дело в том, что у меня проблема со здоровьем — аутоиммунное заболевание под названием «рассеянный склероз». Обычно люди думают, мол, это как-то связано с потерей памяти. На самом деле «рассеянный» в переводе означает «множественный», а «склероз» — «очаг». То есть мы имеем дело с множественными очагами в мозге. Суть в том, что сигнал, который идет к ноге и говорит «Шагай!», не проходит сквозь «сломанную» клетку. В результате человек страдает, хромает, медленнее ходит, в более серьезных случаях может перестать дышать, моргать, видеть.

Один из методов лечения рассеянного склероза, о котором десять лет назад знали совсем мало, — это пересадка стволовых клеток, она же трансплантация костного мозга. Хоть врач и объяснил мне заранее, что пуповинной крови будет недостаточно для пересадки, но, сами понимаете, хотелось перестраховать даже не себя, а детей, если, не дай бог, они заболеют чем-то похожим.

Я наблюдался в Минском научно-практическом центре хирургии, трансплантологии и гематологии (тогда он еще назывался 9-й больницей). Там мне и предложили заморозить пуповину: в пуповинной крови находятся стволовые клетки младенца, супер-пупер-качественные. Беременность жены прошла хорошо. Роддом мы предупредили заранее, и они подготовили специальный контейнер. Я помню тот день, это была среда. Все случилось быстро и сумбурно. Жена позвонила из роддома в 15:30: «Сережа, родила, мальчик!» Я сразу же приехал, забрал контейнер с пуповиной — материал уже был заморожен — и чуть ли не на скорой с мигалками отвез в «девятку». Там клетки отсеяли, промыли, на центрифуге выделили самые активные… С тех пор — вот уже в течение десяти лет — я плачу около 70 рублей в год за хранение замороженных клеток. По сравнению с глобальными масштабами это смешная сумма.

Для меня стволовые клетки уже не нужны: наука продвинулась вперед, появились современные лекарства для людей с рассеянным склерозом. Да, они не излечивают окончательно, но значительно замедляют процесс. Я хожу, вожу автомобиль, работаю, отлично справляюсь с жизнью.

Замороженная пуповинная кровь — это страховка для моих детей. Вот такой «авось». Стволовые клетки могут стать жизненно важным запасом на случай онкологических болезней или аутоиммунных, включая заболевания нервной системы. В Беларуси этим занимается профессор Александр Федулов.

Конечно, у пуповинной крови есть свои недостатки. В первую очередь ее мало. После разморозки, когда материал заново «промоют», не все клетки останутся активными. Такого количества достаточно, чтобы сделать трансплантацию человеку весом до 40 килограммов. Взрослого это не защитит, но может спасти ребенка или подростка.

Я верю в науку и прогресс. Сейчас много говорят об использовании стволовых клеток для омоложения. Кто знает… Возможно, в будущем ими начнут лечить сахарный диабет и болезнь Альцгеймера. Патентных таблеток и препаратов из стволовых клеток очень много. Они вот-вот должны выстрелить, выйти на рынок к 2030 году. Возможно, это будет фурор. Поэтому в ближайшие годы я точно продолжу хранить замороженные клетки. Запас стволовых клеток — вполне разумная вещь, которая должна быть у человека. Плата в размере 70 рублей в год — это не так уж и дорого, серьезно, чтобы спать спокойно и чувствовать себя в безопасности.

«Стволовые клетки — это, можно сказать, вишенка на торте»

Ольга Фролова, стоматолог-ортопед, директор Центра стоматологической имплантации, максимально простым языком объясняет, для чего нужны стволовые клетки в ее деле. Получается целый экшен с холодильниками и счетом времени на секунды.

— Если говорить очень простым языком, то представьте, что самая первая стволовая клетка может стать родоначальником любой клетки в организме. Это правда. Я бы сравнила ее с малышом в детском саду. У кого-то уже есть склонности: машинку катает — станет водителем, играет в доктора — будет врачом. Но из таких крох, на самом деле, может вырасти кто угодно — от писателя до сантехника. Потому стволовые клетки такие ценные: из них можно вылепить все что угодно.

Стволовые клетки, которые используются в стоматологии, я бы сравнила со студентами. То есть человек еще не взрослый, но уже более-менее определился в жизни: поступил, допустим, в БГУИР, и мы предполагаем, что из него вырастет некое IT-чудо. Вот такого рода «клетки-студенты» используются в стоматологии. Они не могут стать родоначальниками всего. Они могут лишь пойти в институт, где учат на клетки, заменяющие десну или кость, — и точка. Поэтому переживания пациентов о том, что стволовые клетки «переродятся в рак», мягко говоря, необоснованны.

В стоматологии стволовые клетки используют и «ради красоты», то есть в эстетической имплантации, и в случае челюстно-лицевых травм, ДТП, врожденных аномалий. Это пациенты, у которых сложная клиническая ситуация: большая нехватка кости, тяжелые болезни в анамнезе. Тогда нужно использовать просто все возможности медицины, чтобы максимально помочь человеку. Конечно, стволовые клетки не заменяют золотые руки хирурга, синус-лифтинг и качественную систему имплантов, но они улучшают условия, процесс приживления, качество кости. Это, можно сказать, вишенка на торте.

Представьте, мы высадим зернышки в голое поле — вряд ли что-то вырастет. Но если заранее вспашем, засыпем хорошую землю, добавим удобрение и будем правильно поливать, то все вместе даст мощнейший эффект. Стволовые клетки резко улучшают прогноз пациентам с нехваткой десны или кости для имплантации. Это золотые руки хирурга плюс немножко волшебства.

Если приходит пациент, у которого есть показания для подсадки стволовых клеток, мы отправляем его в Институт биофизики и клеточной инженерии НАН. Это все полностью разработки белорусских ученых совместно с БГМУ (особенно с завкафедрой эндодонтии Василиной Андреевой). Мы очень благодарны, что они написали для нас, простых врачей, клинические протоколы. Уже есть научная база, патенты, инструкции Минздрава… Все это давно изучено и существует, хотя, к сожалению, пока не поставлено на поток.

Итак, мы отправляем пациента в Институт биофизики и клеточной инженерии. Там хирург делает у него забор жировой ткани с живота. Это маленький прокол специальной канюлькой, примерно как толстым шприцем. Жировой ткани берут немного, буквально капельку. В итоге не остается ни ямки, ни провала — ничего. Потом в течение примерно месяца из нее растят нужный объем стволовых клеток. Добавляют всякие специальные штуки… Через 30 дней стволовые клетки подвергают глубокой заморозке, мы назначаем пациенту операцию, и в этот день их правильным способом размораживают. В течение двух часов из института они должны попасть в человека. Поэтому у нас уже хорошо отлажена логистика с холодильниками и всем прочим.

Донорские стволовые клетки тоже можно использовать. Клетке все равно. Это не группа крови и не орган, который имеет антигены. Мои клетки для вас, как и ваши для меня, одинаково эффективны. С точки зрения медицины вообще нет разницы, вколоть вам ваши клетки или соседа.

Хранить молочные зубы ребенка или собственные зубы мудрости в надежде, что когда-нибудь они станут источником стволовых клеток, — это плохая идея. Сам зуб — это мертвая твердая структура. Да, пульпа внутри может стать источником стволовых клеток, но для этого зуб нужно рассверлить… Смысла это не имеет. Есть отличный источник стволовых клеток — жир на животе — и точка.

Увы, надежды научного сообщества на то, что стволовые клетки смогут прямо-таки восстанавливать поврежденные зубы (например, со сколом или дыркой из-за кариеса), в итоге оказались ложными. Ткань зуба (эмаль и дентин) не делится, там нет ничего, что может размножаться. Поэтому, собственно, стоматологи так счастливо и живут (улыбается. — Прим. Onlíner). Волосы и ногти у человека отрастают, а зубы — нет. Повреждение зуба фатально. Чтобы там появилась дырка и сама заросла — такого я себе не представляю. Я верю в то, что наука перевернет мир, но с точки зрения гистологии и клеточной инженерии это пока не реалистично.

«Клеточная терапия — услуга недешевая»

Андрей Гончаров, директор Института биофизики и клеточной инженерии НАН Беларуси, кандидат медицинских наук, рассказывает о стволовых клетках строгим научным языком. Приготовьтесь.

— Под стволовыми клетками понимаются клетки, способные «превращаться» (или, если по-научному, дифференцироваться) в клетки органов и тканей, выполняющие определенные функции. Например, в клетки кожи — кератиноциты, в клетки жировой ткани — адипоциты. Существуют различные типы стволовых клеток, в разной степени способные на такое «превращение». В лаборатории научились не только выделять стволовые клетки, но и наращивать их количество, «превращать» практически в любые клетки взрослого организма.

Сейчас в клеточной терапии стволовые клетки занимают примерно 30%, а все остальное — это дифференцированные клетки. В каких только областях медицины их не используют! Клетки находят применение в лечении неврологических болезней (эпилепсия, инсульты, детский церебральный паралич, травмы головного и спинного мозга), аутоиммунных (системная и красная волчанка, системный склероз, болезнь Крона, сахарный диабет I типа), онкологических (различные локализации рака, лейкозы и лимфомы) заболеваний, болезней глаза (рубцы, ожоги, язвы роговицы, макулярная дегенерация сетчатки), хирургии (трофические язвы, грыжи, пролежни, дефекты костей и другие). Используют стволовые клетки в стоматологии — в лечении периодонтита, рецессии десны. И это далеко не полный список.

Вы наверняка слышали про CAR-T-клетки — их используют для терапии онкологических заболеваний. CAR-T (chimeric antigen receptor) — это генетически модифицированные T-лимфоциты пациента, которые «обучены» эффективно распознавать опухолевые клетки и уничтожать их. Их растят и вводят в больших количествах. Метод применяется с высокой эффективностью для лечения лейкозов и лимфом. Разрабатываются методы применения CAR-T для лечения со́лидных опухолей.

В Беларуси несколько организаций занимаются подготовкой разных типов клеток для терапии, включая стволовые клетки. Это и РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии, и Минский научно-практический центр хирургии, трансплантологии и гематологии, и РНПЦ трансфузиологии и медицинских биотехнологий, и РНПЦ онкологии и медицинской радиологии имени Н. Н. Александрова, и Институт повышения квалификации и переподготовки кадров здравоохранения Белорусского государственного медицинского университета.

Институт биофизики и клеточной инженерии, где я работаю уже много лет, имеет практический опыт разработки, производства биомедицинских клеточных продуктов и лечения заболеваний с их помощью. В нашем арсенале стволовые клетки, полученные из различных источников: жировой ткани, костного мозга, обонятельной выстилки носовой полости, плаценты и пупочного канатика, тканей роговицы и сетчатки, эндометрия и другие, а также киллерные клетки различного рода, иммуногенные и толерогенные дендритные клетки, предназначенные для лечения онкологических и аутоиммунных заболеваний, клетки кожи, паращитовидной железы и многое другое. Сотрудниками института совместно с организациями Министерства здравоохранения (среди которых я выделю нашего ключевого партнера — Белорусский государственный медицинский университет) разработано более 30 методов лечения тяжелых заболеваний с помощью клеточных технологий. А всего в республике таких методов разработано не менее 90.

Приятно, что в Беларуси никогда не занимались шарлатанством: применением небезопасных эмбриональных стволовых клеток, использованием стволовых клеток для «омоложения организма» и при заболеваниях, когда клеточные технологии не могут принципиально помочь пациенту.

Да, клеточная терапия — услуга недешевая. Во многом это обусловлено стоимостью реагентов и расходных материалов, необходимых для их выращивания, ценой обслуживания дорогостоящего высокоточного оборудования, поддержания стерильных условий работы и роста клеток. Нужно отметить, что в Беларуси доступны многие (если не все) из предлагаемых за рубежом методов лечения заболеваний, при этом их стоимость в разы ниже, а оказание медицинских услуг строго регламентировано.

Спецпроект подготовлен совместно с ООО «МегаИмплант», УНП 192770358.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро