Суммарный опыт наших сегодняшних героинь, кажется, побьет любую «экспертную экспертность». Гештальт-терапевт Анна Мелешевич — мама пятерых детей: Анастасии — 20 лет, Илье — 19, Полине — 9, двойняшкам Яну и Еве — 7. Врач Екатерина Петрова — мама троих: Елизавете — 25 лет, Виктории — 10, Аделине — 1,5. Анна и Екатерина не просто прокладывают мостик между разными поколениями белорусок, но и искренне признаются: даже после рождения пятерых детей ты не знаешь, что такое «правильно».

«Про контрацепцию в учебнике биологии не говорилось»

— Каким был ваш собственный опыт сексуального воспитания? Был ли «тот самый» разговор с мамой и папой?

Анна: У меня не было разговора с мамой. Вообще. Разговоры о сексе отсутствовали полностью. Дома была единственная книжка под названием «Откуда я взялся?» — небольшая, зелененькая, где толком ничего не объяснялось. Даже не было написано, как устроены девочка и мальчик. Помню, нарисованы два тела под одеялом, они якобы занимаются любовью — и все. А что? Как? Ничего не понятно.

Поэтому, взрослея, все вопросы я обсуждала в кругу сверстников. И еще у моей лучшей подруги была замечательная мама, с которой мы близко общались. Это и стало моим сексуальным воспитанием. Я помню посиделки на кухне, когда она рассказывала о презервативах, о том, что такое секс и отношения между мальчиками и девочками. До сих пор вспоминаю о ней с благодарностью.

Екатерина: С мамой разговора у меня тоже не было. Но классе в восьмом я поняла, что хочу поступать в медицинский институт, поэтому биологию учила досконально: мальчик, девочка, как что происходит… Вопросов, откуда берутся дети, у меня не было, потому что в учебниках все написано. Может быть, детали полового акта и зашифрованы эвфемизмами, но о том, для чего созревает яйцеклетка и как устроен менструальный цикл, говорилось ясно.

Увы, про контрацепцию нигде ничего не было сказано — ни в учебниках, ни в конспектах… И мама мне не рассказывала, что нужно предохраняться. В итоге я забеременела в 18 лет, очень быстро и легко (улыбается. — Прим. Onlíner). Родила и продолжала учиться в медицинском.

Когда я становилась в поликлинику на учет по беременности — по сути, совсем девочка в свои 18 лет, еще только первый-второй курс института, — гинеколог сказала: «Ну вы же врач, все знаете, зачем что-то рассказывать? Идите». И я пошла. Справилась, конечно. Но на своем опыте поняла, как не нужно делать.

«Мои дети с трех лет знали, что такое „вагина“ и „пенис“»

— В каком возрасте и какими словами стоит начать разговор с дочерью о сексе? Видимо, в 18 лет уже поздновато? 

А.: Говорить с ребенком о сексе нужно тогда, когда он сам проявляет интерес. Например, если дочка задает вопросы: «Откуда я, мам, взялась?» На такой случай у меня есть множество книг — от «Давай поговорим про это: о девочках, мальчиках, младенцах, семье и теле» Роби Харриса до «Как рассказать дочке о взрослении, половом созревании и о сексе» Мишеля Хоупа. В моей семье дети сами читают информацию, и, если у них возникает потребность обсудить, то я с ними разговариваю.

Принцип здесь простой: когда ребенок задает вопрос, нужно ответить — и все. Не перегружать преждевременной информацией. Вовремя остановиться. Например, если семилетняя дочка спрашивает: «Что такое презерватив?» — стоит ответить: «Это важная штука, которая поможет тебе защитить себя». Не нужно добавлять: «Я вот не пользовалась презервативом и забеременела, потом пришлось делать аборт! Это было ужасно!» Важно  не запугивать ребенка. Ведь маленькие дети не вкладывают сексуализацию в вопросы «откуда я взялся?». Это просто любопытство.

На самом деле, «разговор о сексе», то есть о телесности и различиях между мальчиками и девочками, начинается с самого рождения. Например, вы купаете ребенка, переодеваете, учите называть части тела и говорите не «это твоя прекрасная розочка» или «твой маленький свисточек», а «вагина» и «пенис». Мои дети с трех лет знали, что это — «вагина», а это — «пенис».

Е.: Полностью согласна. Половая дифференциация, то есть осознание, что мальчики и девочки чем-то отличаются, происходит примерно в три года. К этому возрасту важно проговаривать и правильно называть все части тела, в том числе и половые органы.

Со своей старшей дочерью я так не разговаривала, не читала книжки Роби Харриса. В двухтысячных этого знания у мам еще не было. Но какие-то вопросы она задавала, и я отвечала — ближе к ее 15 годам. И Лиза постоянно слышала, как я по телефону обсуждаю с пациентками месячные, овуляции, яйцеклетки… Возможно, так она косвенно тоже получала свое сексуальное образование (улыбается. — Прим. Onlíner).

А уже со средней дочерью я покупала серию книг «Давай поговорим про это» и «Мое тело меняется. Все, что хотят знать подростки и о чем стесняются говорить родители» Джерри Бэйли. Я читала, Вика слушала и потом, если были какие-то вопросы, задавала мне.

Когда ребенок спрашивает: «А расскажи, из чего мы состоим? Какие у нас есть части тела?» — не нужно выдумывать сказки про капусту. Лучше рассказать, что есть половые органы, матка, в которой может жить ребеночек. Я объясняла дочери, а она слушала с придыханием.

А.: Помню, лет в пять-шесть ко мне пришел младший сын и спросил: «А почему у тебя есть грудь, а у меня — нет?» И мы открыли медицинскую энциклопедию, смотрели, как устроена молочная железа. На YouTube нашли лекции университетских преподавателей — и слушали всей семьей про протоки и лактацию. Мне даже самой было любопытно (улыбается. — Прим. Onlíner).

«Девушка-подросток может забеременеть, даже если месячные еще не начались»

— Когда и как говорить о менструации? Нужно ли объяснять, что такое цикл и репродуктивная система?

Е.: Конечно нужно! Ко мне на прием приходят женщины, которые порой даже в 30 лет не понимают, как устроен цикл и почему, например, обильные выделения во второй фазе — это нормально. Такие моменты обязательно нужно знать. Девочки спрашивают: «Почему приходят месячные?» И здесь важно ответить. Причем однозначно нужно говорить заранее, до момента наступления месячных, лет в девять-десять.

А.: У моих детей вопрос с месячными решался очень просто. В доме всегда есть прокладки — и ежедневные, и ночные. Лежат в коробочке. Дети их видели и со временем начали проявлять интерес: «А что это вообще? Почему одна тоненькая, а другая — толстая?» И отсюда начинался разговор. Я объясняла: «Ты же знаешь, что у женщины есть вагина и матка. В матке женщина вынашивает ребенка благодаря яйцеклеткам. Чтобы в будущем ты могла забеременеть и родить, яйцеклетка каждый месяц выходит из яичника, а потом матка очищается, и поэтому идут месячные».

Е.: И у меня было так же. Маленькие дочери находили прокладки, буквально игрались с ними. Когда у них появились вопросы, я рассказала: «Каждый месяц в матке созревает специальная простынка, подушечка, куда должен лечь ребеночек. И если ребеночек не приходит в матку, когда ты еще маленькая, не готова, не хочешь малыша, тогда эта подушечка, ненужная, старая, должна уйти. А в следующем месяце придет новая подушечка». На медицинском языке это, конечно, называется «отторжением функционального слоя эндометрия», но с детьми лучше так не разговаривать (улыбается. — Прим. Onlíner).

И здесь ребенку важно объяснить, почему вообще случается беременность. Рассказать о контрацепции, о том, как предохраняться, о том, что можно забеременеть, еще даже не имея месячных, и при первом половом акте, и в день менструации. Месячные начинаются в среднем в 12—14 лет, а некоторые девочки начинают половую жизнь рано. Это теперь достаточно частая история. Если девушка занялась сексом в момент, когда яйцеклетка «спала», она может забеременеть, хотя месячных еще нет. Причем даже не будет знать, что беременна. Поймет, только когда зашевелится ребенок. И такие случаи бывают. Поэтому про это нужно говорить.

Когда моей старшей дочери было 10 лет, я забеременела. Она изучала, смотрела, гладила живот, спрашивала: «А как малышка туда попала?» Смотрела на мою грудь после родов. Когда есть такие примеры, многие вопросы отпадают естественным образом.

А.: Да-да. Мои старшие дети тоже наблюдали, когда я забеременела третьим ребенком, Полиной. Прямо смотрели на область живота, просились на УЗИ. Помню, мы приходили на УЗИ целым табором: я, муж, дети и даже подружки старшей дочери. Когда я родила и кормила грудью, старшие дети говорили: «А дай попробовать молоко». У них было много любопытства, трепета, нежности и смущения.

Вообще, смущение — это очень важное чувство, когда мы говорим о сексуальности. Нужно замечать его у ребенка. Когда дочь или сын спрашивают, что такое секс и откуда берутся дети, то видно, как они смущаются. Это естественно. И важно притормаживать, не давать лишней информации, чтобы ребенок не ввалился в стыд.

«Некоторым родителям правда сложно»

— А может, вообще не стоит говорить с детьми о сексе? Лучше молчать, краснеть и в ужасе убегать из комнаты?

Е.: У наших родителей с бабушками и дедушками так и было, на самом деле (улыбается. — Прим. Onlíner). Может, кому-то и сейчас слишком стыдно говорить про это. Но дети все равно узнают — от сверстников, из интернета. Сейчас столько информации! Другой вопрос, какого она качества.

А.: У моих клиентов есть истории, когда родители краснели, стыдились говорить о сексе. Так они бессознательно транслировали ребенку: «Секс — это что-то плохое и стыдное», «Месячные — это грязь», «Женщиной быть плохо…» В этом столько телесного отвращения! Вырастая, такие дети закрываются и только потом, во взрослом возрасте, на психотерапии, получают новый опыт. Возвращают части собственной души, собственной сексуальности.

В идеале послание мамы дочери должно звучать так: «Секс — это удовольствие. Занимайся им, получай наслаждение. Занимайся сексом, только когда ты этого хочешь, любишь и желаешь своего мужчину».

Я помню, что со старшей дочерью мы очень много говорили. Лет в 16—17 она задавала вопросы: «А как случается первый раз? Как было у тебя с папой?» Она прямо расспрашивала: «А расскажи мне… А что насчет контрацепции? Когда какую можно? А вот мы с девчонками читали…» Есть такая классная книжка Натальи Терещенко «Бабочка в кулаке, или Неуловимый оргазм». Прямо рекомендую девушкам 18+.

Я знаю, что некоторым родителям правда сложно говорить с детьми о сексе. И мне хочется их поддержать. В таком случае лучше не пугаться и не убегать из комнаты, краснея, а отправить ребенка к подростковому психологу или какому-то другому надежному взрослому. Это может быть ваша подруга, крестная. Или адекватный детский гинеколог.

Е.: Но тут очень важно найти «правильного» гинеколога, который не испугает девочку, не застыдит, не нанесет психологическую травму.

И еще. Не стоит перекладывать на ребенка собственные непростые истории. Ведь как бывает — мама говорит: «Я тебя рожала двое суток, орала, разорвалась по самые уши». Девочка сидит, все это слушает, в глазах — ужас. Потом она, во-первых, будет винить себя, что причинила маме столько боли, а во-вторых, может принять решение не рожать вовсе, лишь бы не переживать подобное. И вот перед нами психогенное бесплодие, когда женщина просто боится идти в беременность и роды.

«Если дочка говорит папе: „Выйди, я переодеваюсь“ — важно, чтобы он выходил, не нарушал границы»

— Что нужно знать нашим девочкам и девушкам об активном согласии и контрацепции?

Е.: Нужно говорить о том, что презерватив — это самый надежный метод контрацепции, потому что он защищает не только от нежелательной беременности, но и от инфекций, передающихся половым путем. К примеру, случаи гонореи сейчас редкие, но хламидиоз вышел на первое место.

Важно объяснить девушке-подростку, что гормональная контрацепция для нее пока что не годится: «Да, дорогая, существуют гормональные контрацептивы. Они бывают разных видов: таблетки, пластыри, уколы. Но ты еще не созрела для них. Когда станешь совсем взрослой, сама решишь, нужна ли тебе гормональная контрацепция».

А.: У меня на психологической группе девочки 12—15 лет часто поднимают вопрос про контрацепцию. Спрашивают, что лучше: презерватив или оральные контрацептивы? А дома я и муж спокойно говорим старшим детям: «Вот здесь в полочке лежат презервативы. Если тебе нужно — можешь взять».

Что касается культуры согласия — это вопрос интимных границ. Способность сказать парню «нет» в ответ на предложение заняться сексом рождается за много лет до этого, из совершенно обыденных, казалось бы, не связанных напрямую с сексом вещей.

Интимные границы и у мальчиков, и у девочек формируются очень рано. Например, мой сын в четыре года начал говорить: «Мама, выйди, пожалуйста, из ванны». Это первый сигнал о том, что он чувствует смущение, обнажаясь в моем присутствии. И этот сигнал родителю важно уловить. Услышать «нет» ребенка. И тогда все разговоры с сыном «про пенис» — это, пожалуйста, к папе. Муж идет, говорит, как его нужно мыть и т. д. Я туда, в мужской мир, не лезу.

Или девочка говорит папе: «Выйди, я переодеваюсь». И здесь важно, чтобы мужчина выходил, не нарушал границы. А ведь часто можно услышать: «Ну что там такого, ты же еще маленькая!» Или еще одна знакомая история. Маленькая девочка просит родителей: «Купите мне купальничек». Ей уже хочется прикрыть грудь. А родители не соглашаются: «Ты маленькая, куда тебе. И вообще, должен быть красивый загар». Вот это и есть нарушение интимных границ.

Если в семье ребенка слышат, уважают его «нет», то и за пределами дома ему легко говорить «нет», отказывать.

Конечно, девочка бессознательно подхватывает то, что транслирует мама. Здорово, если послание будет таким: «Только ты хозяйка своего тела. И ты решаешь, кто может прикасаться к нему, а кто — нет».

— То есть умение сказать мужчине «нет» — это не то, что случается по щелчку, вдруг, после одного разговора в 18 лет?

Е.: Конечно. Осознание собственных границ выстраивается годами из навыка сказать «нет» самым близким людям — маме и папе. «Иди поцелуй бабушку». — «Нет, я не хочу». — «Все равно иди поцелуй». Это ошибка. Если ребенок говорит «нет», нужно его услышать. Сюда же — стучаться, прежде чем зайти в комнату к ребенку. Это должно быть правилом в семье. То же самое с едой. «Пока не доешь суп, не встанешь из-за стола!» — «Но я не хочу». — «Доедай!» — это еще один пример нарушения границ. Через этот суп и постоянное «да, я буду делать, как ты скажешь» вырастает девочка, которой будет сложно говорить «нет» другому человеку.

А.: Но это не должна быть игра в одни ворота и прислуживание «маленькому императору». Чтобы зайти в нашу с мужем спальню, дети тоже стучатся. Таковы правила. Родители выстраивают собственные границы, и так дети научаются отстраивать свои.

Здесь очень важную роль играет папа. Да, именно папа играет центральную роль в развитии сексуальной идентичности и границ девочки. Мама, конечно, тоже важна, но, как ни парадоксально, в меньшей степени.

Е.: Для девочки папа — это тот человек, который формирует ее судьбу, отношения с мужчинами, с деньгами, с подругами… Вообще все! Папа для девочки даже главнее, чем мама.

А.: Именно. Формирование женской идентичности не произойдет без отца.

«Я не могу быть подружкой для своей дочери»

— О важных для подростков вопросах: отношении к телу, потере невинности, первом сексуальном опыте — родителям говорить все-таки сложно. Не хочется казаться идеальными женщинами в белых пальто… Были ли у вас трудности и провалы?

Е.: О, я сразу признаюсь: у меня все далеко не идеально (смеется. — Прим. Onlíner). Помню, как разговаривала со старшей дочерью, и мне стало некомфортно. В какой-то момент я засмущалась: «Лиза, давай притормозим, вот эту подробность я уже не хочу слышать». Ей тогда было лет 19. Это, конечно, был не первый наш разговор о сексе. Но я четко поняла, что дочь выросла, и есть ее собственная интимная история, в которую я не хочу быть посвящена. Не знаю, правильно ли я тогда сделала?..

А.: Да не существует «правильного» и «неправильного»! (Смеется. — Прим. Onlíner). Есть просто «опыт».

Помню, как старшая дочка лет в 12 пришла ко мне с вопросом: «Мам, расскажи, как у тебя это было?» Я ужасно растерялась. Это оказалось настолько неожиданно: детка подросла! Я даже взяла паузу: «Подожди, мне нужно подышать».

Главный маячок в таких разговорах — это смущение. Если я чувствую в беседе с ребенком смущение, значит, для меня уже многовато информации, границы нарушаются, и нужно остановиться. Потому что я не могу быть подружкой для своей дочери. Не стану обсуждать с ней эрогенные зоны, например. Все эти вещи дочка проговаривает со своими подружками.

Увы, часто мамы не замечают границ «мама/подружка».

— Получается, одна крайность — это в стыде выбежать из комнаты с криком ужаса. А вторая — спрашивать у взрослой дочери: «В каких позах ты, милая, занимаешься сексом с мужем?»

А.: Это перебор, однозначно. Причем такое нарушение может быть как со стороны мамы, так и со стороны папы. Мне известен случай, когда папа предлагал девушке: «Высылай мне, доченька, свои фото в белье, а я будут говорить, понравится твоему партнеру или нет». Это уже похоже на инцестуальную историю, хотя в основе — обыкновенная жажда контроля.

Мне хочется сказать родителям: давайте позволим детям набивать шишки, получать опыт, прокладывать собственную историю. Они справятся.

— Как думаете, наши дети повторят судьбу поколений, выросших с нулевой сексуальной грамотностью?

А.: Нет конечно!

Е.: У наших детей уже все иначе. Они другие. Раньше не было смартфонов и интернета, в конец концов.

А.: Поколение наших родителей жило в одном полюсе, а мы — в противоположном. Чрезмерно заботимся о том, лишь бы не нанести травму ребенку. Иногда хочется сказать: «Выдохните, дайте детям получить уколы стрессоустойчивости. Как иначе они наберутся опыта?» Честно скажу, я не знаю, правильно я поступаю со своей дочкой или нет. Я стопудово косячила. И накосячу еще.

Е.: Конечно, мы, родители, все косячим. Как воспитать ребенка без травм? Никак. Само воспитание и жизнь опасны и травматичны априори (смеется. — прим. Onlíner).

 Спецпроект подготовлен при поддержке представительства европейского акционерного общества Bionorica SE (ФРГ) в Республике Беларусь, УНП 102337618.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner запрещена без разрешения редакции. ga@onliner.by