Напишите отзыв на товар и получите шанс выиграть робот — мойщик окон

Связь между стрессом, депрессией и диабетом — это вопрос, волнующий ученых уже много лет. Одни осторожно заявляют: связь существует, но до конца не ясно, как именно она работает. Другие же, например доктор Элизабет Робертсон из Великобритании, убеждены: депрессия — одна из возможных причин диабета второго типа, ничуть не меньшая, чем лишний вес, нежелание двигаться или семейная наследственность. The Guardian ссылается на ее последнее исследование, в котором участвовали 177 000 человек. В сложных переплетениях диабета и эмоционального стресса журналист Onlíner Полина Лесовец разбиралась вместе с пациентами, эндокринологами и психотерапевтами. Читайте совместный спецпроект с Bionime.

---

«Мир резко стал другим, новым — и было не очень понятно, как справляться»

Виктории Михайлевич 26 лет, и она однозначно видит связь между стрессом и своим диабетом первого типа.

— Эта история началась в 2018-м. Тогда в моей жизни одновременно случились три непростых события — и я оказалась в сильном стрессе.

Во-первых, моя любимая собака, Яся, была при смерти. Ее укусил клещ, причем не простой, а зараженный — переносчик пироплазмоза. Яся все время была на капельницах, мама возила ее в ветеринарку, там ставили катетеры, они забивались… Это было ужасно и длилось несколько месяцев. Я плохо спала, почти не ела. Сильно переживала. Но в итоге с Ясей все хорошо: она выжила, до сих пор с нами, ей уже 14. Бодренькая дворняжка (улыбается. — Прим. Onlíner).

Во-вторых, я училась на последнем курсе университета и параллельно работала. В нашем учреждении были проверки, и коллеги оказались не очень-то доброжелательными: вместо помощи только подкидывали стресса.

В-третьих, как вишенка на торте, проблемы в отношениях с молодым человеком. Мы встречались уже три года, и дело шло к хеппи-энду. К свадьбе. Но, увы, мы расстались.

Тяжелое эмоциональное состояние не накрыло меня за день. Оно накапливалось целый год. Помню, летом с молодым человеком мы еще ездили вместе отдыхать. Казалось, все было хорошо. А к началу октября я заметно похудела, одежда начала свисать. Других типичных симптомов диабета не было — ни одного. Как пишут в интернете? Все время хочется пить, часто бегаешь в туалет — нет, вообще не моя история.

Но похудение показалось мне странным, и я пошла в поликлинику. «Хм-м-м, у тебя сахар высокий, — сообщила участковый терапевт. — Все же было нормально. Что случилось?» На следующий день я сдала анализ прицельно на глюкозу. Хорошо помню, что это была пятница. «Марья Петровна, выпишите направление на госпитализацию», — обратилась врач к медсестре. Я почему-то нервно рассмеялась. Слово «диабет» тогда еще никто не произносил.

В больнице у меня снова взяли кровь из вены. Сахар был повышенный: 8 ммоль/л. Но, для сравнения, некоторые ребята приезжали с цифрами чуть ли не 20+, сразу попадали на капельницы или в реанимацию.

28 ноября 2018-го мне поставили диагноз «диабет» — вот тогда я расплакалась. Мир резко стал другим, новым — и было не очень понятно, как справляться теперь. Думаю, меня спасло то, что попался очень хороший врач. Она помогла воспринимать диагноз иначе.

Сейчас очень много запугивания — и со стороны врачей, и в интернете. Мол, диабет — это ужасно, и спортом с ним якобы заниматься нельзя, и нормальную еду есть нельзя, и татуировки делать нельзя, и наращивать ресницы нельзя… Как будто даже жить противопоказано! На самом деле все вообще не так.

Диабет не мешает жить. Его не нужно стесняться, бояться или воспринимать как наказание, биться в стену со словами «за что мне это?» или «ай-яй-яй, жалейте меня все!». Это был мой собственный выбор: опустить руки или принять факт, что диабет теперь со мной навсегда, что это уже часть меня, — и научиться с ним жить.

Диабет разделил жизнь на «до» и «после». Он точно сделал меня взрослее. Я сильно изменилась. Поняла, что вообще ничто на этом свете, кроме жизни наших близких, не стоит ни грамма слез и нервных клеток.

Конечно, очень помогала и поддерживала семья. Мама читала много научной информации о диабете, стала разбираться, как заправский эксперт (улыбается. — Прим. Onlíner). Еще вдохновило то, что моя собака все-таки выжила. Так что другого выбора, кроме как научиться быть счастливой, несмотря на диабет, просто не оставалось.

Каждый день я делаю уколы инсулина и высчитываю хлебные единицы — машинально, на автопилоте, словно всегда так и было. Обычный человек смотрит на банан и думает: «О, хочу съесть». А человек с диабетом смотрит и думает: «Сколько инсулина я должен уколоть, если съем этот банан?» Вот такая «профдеформация». Это не значит, что я сижу на жестких диетах или отказываю себе во вкусной еде. С первым типом диабета намного проще в этом плане. Хочешь кусок торта — пожалуйста, ешь. Главное, правильно высчитай хлебные единицы.

Я пользуюсь импортным инсулином, шприц-ручками и тест-полосками для глюкометра. Диабет — дорогое «удовольствие». Чтобы грамотно вводить инсулин, измеряю сахар глюкометром утром натощак, каждый раз до еды и после, на ночь — минимум 10 раз в день. Да, пальцы в шоке от такого количества проколов (улыбается. — Прим. Onlíner).

Приятно видеть, что сообщество белорусов с диабетом первого типа — очень крепкое, поддерживающее. Людей, которые заботятся о себе и для которых диабет не приговор, становится все больше. И это радует.

«Девушка, срочно вызывайте скорую, у вас такие показания сахара, что даже шевелиться нельзя!»

Наталье Петрашевич 50 лет, и ее история подтверждает теорию доктора Элизабет Робертсон.

— Все началось в 2014 году. У меня была очень хорошая профессия и высокая зарплата: я работала дизайнером упаковки. Но со мной не продлили контракт — это стало шоком. Начались мытарства. Одни работодатели говорили: «Вы для нас слишком крутая», другие: «Вы слишком узкий специалист»… В общем, долгая череда неуспеха. Я считаю, именно поэтому и посыпались одна за другой проблемы со здоровьем.

Увольнение довольно серьезно ранило мою профессиональную гордость, ведь я перфекционист. Плюс всегда зарабатывала сама, никто меня не содержал. Я пробовала сменить сферу, например, уйти в дизайн одежды — не вышло. Испытательный срок в другой компании закончился ничем. Срывались разовые заказы. В общем, стресс за стрессом. А нужно было на что-то жить.

Мужчина, с которым я тогда встречалась, не хотел, чтобы я работала. Был решительно против издательства или какой-нибудь дизайнерской компании, потому что там всегда работают сверхурочно. Ему нравилась жизнь «по домострою»: чтобы женщина подавала тапочки, наливала борщ, была «хозяюшкой». И тогда я как-то в шутку сказала: «Раз ты не хочешь, чтобы я работала в издательстве, пойду в школу». — «Ну и иди». — «И пойду». Я взяла и подала резюме. Не зря же у меня первый диплом — из педагогического института. Не успела опомниться, как уже работала в школе (улыбается. — Прим. Onlíner).

Параллельно в то время мне делали несколько операций по женской части, я серьезно лечилась. Мы очень хотели детей. Много ездили по врачам. И это тоже постоянный стресс. Сложные отношения с партнером… Все это наваливалось, как снежный ком.

Когда я начала работать в школе учительницей младших классов, то в голове звучал лейтмотив: «Я неудачница. С такой высокой горы спустилась вниз». Это мучило меня долгое время. Ну честолюбивый я человек, что поделать (улыбается. — Прим. Onlíner). Только спустя год заметила, что у меня получается лучше, чем у других, что детям со мной хорошо, что они выигрывают творческие конкурсы, что бывают моменты счастья и в этой работе. У меня замечательный белорусскоязычный класс, прекрасные детки, очень хорошая школа. Я люблю свою работу. Мне понадобилось немало лет, чтобы осознать: успех нельзя оценивать одной лишь зарплатой, важно учитывать и количество времени, которое остается для жизни. Сейчас я на своем месте.

К концу 2017 года я осознала, что все не так плохо, — и тут случился диабет. Конечно, звоночки были и раньше. Болезнь развивалась месяцами. Большой вес, проблемы со щитовидкой, неправильное питание, курение — я была идеальным кандидатом в диабетики. Да, я бросила курить, когда мы захотели стать родителями. Но стаж перед этим был большой.

Самые первые звоночки — например, сильное похудение — я пропустила. Но в какой-то момент посчитала, что пью десять литров воды в сутки. Просто не расстаюсь с питьевой бутылкой! И наконец, в один прекрасный день я начала терять зрение: такое ощущение, будто налили в глаза молоко. Тут до меня уже дошло: это диабет. К счастью, у меня был глюкометр. Придя на работу на ватных ногах и проведя четыре урока, я измерила сахар — 33 ммоль/л. «Девушка, срочно вызывайте скорую, у вас такие показания сахара, что даже шевелиться нельзя!»

В больнице мне поставили диагноз — «сахарный диабет второго типа». Первая мысль была: «Ну все, жизнь кончилась». И затем еще одна: «Кто заберет кошку, если я умру?» Со мной в палате лежала девушка, которая пользовалась импортным инсулином, модными шприц-ручками, и когда я узнала, сколько все это стоит, то вопрос зазвучал иначе: «Где заработать деньги?» В школе, сами понимаете, доходы так себе. Меня волновало только одно: где я буду брать деньги на лечение.

Но, знаете, я болею диабетом уже шесть лет. И жизнь поворачивается такими сторонами… Денег хватает. Я ношу инсулиновую помпу и сенсоры — это дорогое удовольствие. Но помпу мне подарили. Я не ждала подарков, так получилось. Знаете, если есть стремление, подлинное желание — мир всегда отзовется. У нас очень поддерживающее сообщество людей с диабетом. Сенсоры покупаю сама — даже с учительским доходом могу себе позволить.

Да, скажу честно, жизнь с диабетом — это не самый простой квест. Не праздник в розовом цвете. «Смириться и забить» не получится. Нужно вникать, разбираться: какие есть препараты, как работает помпа, сенсор, глюкометр… Потому что нельзя просто перекинуть ответственность на врачей и свесить ножки. Врачам самим очень тяжело. Они молодцы, стараются.

К сожалению, информации о диабете в Беларуси все еще недостаточно. Каждый год я ложусь в больницу для обследования. Обычно со мной в палате лежат шесть тетушек — и ничего не знают о своей болезни. Ничегошеньки. Много ли белорусов подойдет к человеку, сидящему в бессознательном состоянии на лавке, чтобы убедиться — это не диабет? Обыватель подумает: «А, пьяный». А я подумаю: «Может быть, человек гипует?» Мне несложно подойти к незнакомцу, своим глюкометром уколоть ему палец и измерить сахар. Один раз я так спасла девушке жизнь.

«Примерно 350 тысяч белорусов живут с диабетом, не зная о диагнозе»

Врач-эндокринолог Владислав Морозик убежден, что острый стресс — травма, ДТП, трагедия — вызвать диабет не может. А вот хронический стресс — совсем другая история.

— На самом деле, диабет — это серьезная проблема. В начале 2023 года в Беларуси было почти 370 тысяч людей с диабетом — тех, кто официально состоит на учете. Более 90% из них — со вторым типом. Каждый год в одном только Минске добавляется 5—7 тысяч новых пациентов. На мой взгляд, это очень много.

Еще немало белорусов живут с диабетом, но пока об этом не догадываются. Дело в том, что первый тип диабета появляется у детей и подростков с довольно яркой клинической картиной. Пропустить его практически невозможно. А вот второй тип, свойственный взрослым, легко не заметить. Потому что он появляется довольно медленно: глюкоза крови растет из года в год. Реально до 50% людей с диабетом второго типа не знают о его существовании. Допустим, чуть хуже стали заживать порезы, слегка упало зрение, участились инфекции мочеполовых путей — согласитесь, не каждый этому придаст значение. А это могут быть косвенные признаки диабета.

Вопрос о связи стресса и диабета, депрессии и диабета — дискуссионный. Мое мнение: на развитие диабета влияет именно длительный хронический стресс, не острый. Хотя вы наверняка слышали множество историй в духе «случилась травма/ДТП/трагедия — и буквально сразу у меня нашли диабет». Нет. Это так не работает.

Да, действительно, во время острого стресса глюкоза крови значительно растет. Это нормальная защитная реакция. Допустим, человек попал в ДТП, его привозят в больницу, глюкоза в крови зашкаливает — ставят диагноз «диабет». Но спустя время показания сахара приходят в норму. Это называется «стрессовая гипергликемия». Иногда острый стресс может вывести на поверхность диабет, который протекал скрыто, но никак не вызвать его!

Первый тип диабета — аутоиммунное заболевание. То есть происходит сбой в иммунной системе. Как правило, он генетически предопределен. Диабет первого типа развивается не один месяц и даже не год, поэтому одномоментное ЧП повлиять не может.

Второй тип тоже развивается по своим законам, не мгновенно. И вот здесь на сцену выходит хронический стресс. Тревога, нервозность, неопределенность в жизни — и кортизол постоянно повышен. Это уже не разовый выброс. Глюкоза крови тоже начинает расти — несильно, но постоянно. Плюс хуже работает инсулин. Все это со временем приводит к набору веса и инсулинорезистентности. А затем — при совпадении наследственности и других факторов — к диабету второго типа. Конечно, на это уходят многие годы.

В зоне риска, если говорить о диабете: а) люди с генетической предрасположенностью; б) те, кто старше 40 лет; в) люди с избыточной массой тела и ожирением (ИМТ выше 25); г) люди с высоким давлением (артериальной гипертензией); д) те, у кого повышены жиры крови; е) те, кто мало двигается; ж) женщины, у которых был гестационный диабет во время беременности; з) люди в хроническом стрессе. Подчеркну, что все перечисленные факторы — это лишь возможный шанс, а не однозначный вердикт «вы точно заболеете!».

---

«Стресс и депрессия могут стать триггером диабета»

Нина Гапанович, клинический психолог и психотерапевт, в нашем тексте не просто эксперт-наблюдатель, но и человек, переживший преддиабет. И успешно справившийся с ним. Нина убеждена, что это состояние возникло именно из-за стресса, когда ей пришлось резко выходить из декретного отпуска на работу. В комментарии Onlíner она подробно раскладывает причинно-следственную цепочку стресса, депрессии и диабета.

— Для начала я бы размежевала понятия. Депрессия — это негативная форма мышления, когда внутри переплетаются ощущение безнадежности и очень высокая самокритика. К большому депрессивному расстройству человек приходит не сразу. Несколько лет с упорно негативным взглядом на вещи — и вы резко снижаете активность, практически ничего не делаете, испытываете бессмысленность. Центральная нервная система начинает реагировать по-другому. В нервных клетках либо не вырабатываются серотонин и дофамин, либо нарушается их обратный захват. То есть речь уже о биологии: клетки головного мозга не выделяют нужное количество гормонов — и отсюда ощущение бессмысленности.

Депрессия бывает двух видов. Экзогенная — это когда произошло тяжелое событие: расставание с любимым человеком, смерть близкого, острая стрессовая ситуация. И для состояния безнадежности есть причины.

А эндогенная депрессия — это когда в жизни ничего не происходило. Человек ходил на работу, ни с кем не расставался, не терял бизнес — в целом ничего не менялось. Но на протяжении нескольких лет (или даже десятков лет) присутствует активная самокритика. Человек сам в себя не верит, ругает, занимается «самосбывающимися пророчествами»: «У меня ничего не получится, потому что я неудачник». Постепенно это становится привычкой — думать, насколько ты плох. Человек медленно ограждает себя от социума, перебирается в кровать, не ходит на работу — добро пожаловать, депрессия.

Стресс же — это физиологическая реакция организма, помогающая адаптироваться. Например, вы шли по улице, услышали резкий гудок автомобиля — это биологический стресс. Или шли, наступили в лужу и подумали: «Я неудачник» — это эмоциональный стресс, не связанный с внешними факторами.

Когда человек испытывает стресс (не только от реальных сложных ситуаций, но и из-за размышлений в духе «я плохой, я не такой»), в теле вырабатывается норадреналин, гормон страха. Если человек сильно радуется, выделяется адреналин, гормон радости. И тот, и другой тянут за собой выработку кортизола в надпочечниках. Так что сверхрадостные события — это тоже стресс для организма. У нас начинает чаще биться сердце, выделяется кортизол, который повышает сахар в крови, чтобы помочь мозгу. Ведь в стрессовой ситуации глюкоза очень даже пригождается — это отличное топливо. На выработку глюкозы реагирует инсулин. И получается, что если человек постоянно нервничает, то сахар постоянно повышен и постоянно вырабатывается инсулин. Организм находится в напряжении и не понимает, сколько ему нужно инсулина. В конце концов система дает сбой. Инсулина становится так много, что поджелудочная прекращает его вырабатывать. И у человека случается диабет.

Что касается предположения о том, что депрессия становится триггером диабета именно из-за антидепрессантов (АД), — это маловероятно. Человек пьет антидепрессанты, потому что он уже в стрессе, уже нервничает — и это основная причина. Соответственно, у него уже повышен сахар. Да, некоторые АД могут повышать уровень глюкозы, если в оболочке таблетки, кроме основного действующего вещества, есть манноза, сахар, желатин и крахмал. Но нельзя сказать, что это основополагающая причина. Это просто дополнительная «конфетка». Капля в море по сравнению с тем, в каком состоянии человек приходит за АД.

---

Уже завтра, 14 ноября — Всемирный день борьбы с диабетом. Истории Виктории и Натальи помогают лишь немного заглянуть в изнанку мира, незнакомого посторонним. Здорово, если у как можно большего числа белорусов получится провести этот вторник, отбросив устаревшие стереотипы и клише о диабете.

Спецпроект подготовлен при поддержке ООО «АпМаркетинг», УНП 193701412.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner запрещена без разрешения редакции. ga@onliner.by