Вадиму 23 года. Несколько лет назад он переехал из Ивенецкого дома-интерната для детей с инвалидностью в Минск. Здесь он получил однушку в спецдоме для инвалидов, ветеранов и престарелых людей.

На входе в квартиру парень предлагает не разуваться: мол, я же на коляске, какой грязи бояться?

В коляске, но может ходить

Впервые Вадим попробовал прокатиться в коляске в интернате — брали их у кого-то из своих, гоняли. Но детская игра стала демоверсией его будущего. Так получилось, что в свою собственную парень пересядет уже в 12 лет.

История диагноза Вадима началась в день его рождения. Врожденная спинномозговая грыжа, если верить открытым источникам, встречается 1—2 раза на каждые 1000 родов. В большинстве случаев рожденные с этим диагнозом остаются в инвалидном кресле на всю жизнь.

— Кажется, грыжа у меня прооперирована. Возможно, поэтому я могу ходить. Этот момент помню плохо, хотя есть шрам. При этом у меня пониженная чувствительность в конечностях — я практически не чувствую боль. В 8 лет, когда мыл ноги, увидел опухоль на пятке. Что сделал бы любой ребенок? Правильно, я ее содрал. На следующее утро пришел к медсестре, и там сказали, что это язва. Но скоро появилось осложнение — стало плохо, я почти перестал ходить. Пришлось обратиться в больницу.

Лечение заняло почти два года. Парень вспоминает это время так: постоянно клонило в сон, а к еде появилось отвращение. Не хотелось даже любимой рисовой каши. Через боль он пытался вставать, но это было слишком тяжело. Приходилось ползать на коленях.

В 12 лет у парня нашли еще одну язву на ноге. Именно с этого момента инвалидная коляска станет постоянной частью его жизни. Учился «рулить» он сам. Сел, попробовал, поехал — так и освоился.

— Мне не нравится моя походка, она «утиная». Из-за этого идет большая нагрузка на все тело, поэтому я не люблю много ходить. Утром просыпаюсь — и сразу в коляску. Тут еще сложность в том, что без обуви я хожу еще хуже.

Да, ходить он может. Но это не равно умению здорового человека.

— Я могу встать, пройтись куда-то на своих ногах. Я не разучился ходить, катаясь в коляске. Но так передвигаться легче. Когда-то мне сделали операцию с использованием аппарата Илизарова (метод лечения переломов, устранения деформации костей и выравнивания длины конечностей. — Прим. Onlíner), одна нога подвижная, а во второй есть проблемы с сухожилием. Из-за этого постоянно ходить — больно.

По заключению МРЭК, коляска парню как бы и не положена, но без нее ему сложно. Поэтому ту, на которой Вадим ездит сейчас, он купил сам.

«Я бы хотел отрезать лодыжку — так мне было бы удобнее»

Если исключить раннее детство, у Вадима уже было четыре операции. По его словам, из-за грыжи больше не нужно. Но одну он готов сделать сам (и это желание повергает в шок) — отрезать лодыжку. Пока это просто рассуждения.

— Она мешает мне ходить. Это некомфортно и даже больно. А ходить я все равно смогу. Может, даже и лучше.

Вадим поднимает штанину и показывает, что одна лодыжка у него как бы повернута в сторону.

На вопрос, пьет ли он какие-то лекарства, парень отрицательно качает головой. Он не признает химию — лучше нормальное питание.

Некоторых моментов, связанных с лечением, Вадим не помнит: был слишком маленьким. Иногда ему жаль, что нельзя залезть в воспоминания и сделать из них картинки, которые можно показать всем. Но это не столько об истории лечения, сколько о том, во что людям сложно поверить. Например, как детьми в интернате они стояли на лучах радуги, которые попадали через окно, и радовались этой игре.

«Я не знаю, каково это — скучать по кому-то»

С рождения Вадим кочует не только по больницам, но и по интернатам. Хотя семья у него есть. Мама, брат, тетя, бабушка, дядя — родственников достаточно. Как так вышло, что ему не нашлось места среди них?

— У меня есть брат, который родился на семь лет раньше. Насколько я знаю, у него было какое-то заболевание, связанное с накоплением жидкости в мозге. Когда я родился и мне поставили диагноз с грыжей, маме пришлось сделать выбор. С двумя больными детьми, наверное, она бы не справилась. И она отказалась от меня. Сейчас у брата все хорошо, насколько я знаю.

Когда он жил уже в ивенецком интернате, пришло письмо: мальчика ищут родные. Через год тетя (сестра мамы) и бабушка приехали в интернат — познакомиться. На тот момент Вадиму было примерно 8—9 лет. О встрече он отзывается так: люди и люди, встретились, хорошо поговорили, потом они уехали.

Это была не единственная встреча. Позже бабушка смогла забрать Вадима на 10 дней домой. Когда оговоренный срок закончился, мальчика привезли обратно в интернат.

— Полчаса слез, когда они уехали, — и спать. А потом снова начал жить своей привычной жизнью: уехали, и ладно. Я не заморачиваюсь над этим.

Когда Вадим лежал в больнице в Боровлянах, мама мальчика проходила лечение там же. С сыном они смогли созвониться. Но до сих пор ни разу не встретились.

Все это Вадим рассказывает максимально спокойным и ровным тоном. Правда, есть одно «но», которое он замечает сам:

— Я не понимаю этого чувства — скучать по кому-то. Просто не знаю, каково это.

Сейчас семья и Вадим связь не поддерживают. За четыре года, которые он живет в Минске, в гости так никто и не приехал.

Фламенко и вальс — в коляске можно станцевать все

Вадим — выпускник Ивенецкого дома-интерната (находится в Воложинском районе). О жизни там у него остались хорошие воспоминания. И торт на день рождения, и одноклассники с поздравлениями — все это было. Особое внимание уделяли будущему: чтобы каждый, кто захочет, смог найти профессию, реализовать себя.

Именно в интернате Вадим увлекся танцами. В паре с ним выступала одноклассница. Фламенко на коляске? Почему нет!

— У нас с партнершей был танец, который мы поставили и потом танцевали его пять лет, — улыбается Вадим.

Благодаря танцам он много ездил по стране. Но потом появился теннис — пришлось делать выбор.

Звание мастера спорта за два года — это реально

Как из танцев перейти в теннис? У Вадима все изменилось в один день. В интернат приехала экс-теннисистка Анастасия Шлепцова. Она искала ребят, готовых заниматься теннисом на колясках.

Вадим подходил идеально: он хорошо двигался, любил скорость, а в танцах успел «подкачать» руки.

Теннис на колясках — достаточно молодой для нашей страны вид спорта. Вадим занимается четыре года. За это время он не только освоил корт, но и стал чемпионом Беларуси. А еще получил звание мастера спорта. Выступает и индивидуально, и в паре.

— Раньше мне легче было играть с партнером, сейчас — наоборот. Хотя я хороший парный игрок, потому что умею прикрывать. Меня можно поставить на заднюю линию и быть спокойным.

Его кумир — Рафаэль Надаль. Оба, кстати, играют левой рукой. Вадим говорит, что круто было бы научиться играть и правой. За большими турнирами и легендарными теннисистами он следит по возможности — в перерывах между своими соревнованиями и тренировками.

Тренировка — два часа. Плюс четыре на дорогу

Осенью Вадиму предстоит принять участие в чемпионате страны и защитить звание чемпиона. А большая мечта теннисиста — попасть на Паралимпийские игры. Парень уверен, что добиться звания паралимпийца реально.

— Я все делаю ради результатов. А для этого нужен хороший уровень. Не могу сказать, что тренировки меня утомляют: я тренируюсь шесть дней в неделю по два часа.

Но только теннисной частью тренировки не ограничиваются. Чтобы добраться на корт, Вадим каждый раз проезжает в коляске огромные расстояния.

— Допустим, тренировка запланирована на два часа дня. Тогда я могу уже в одиннадцать утра выехать из дома. Потом два часа физнагрузки — и снова своим ходом домой. Получается почти полноценный рабочий день. Если маршрут новый, то я сначала прокладываю его в навигаторе, а дальше запоминаю. Именно так я и научился хорошо ориентироваться в городе.

Кстати, тренируется и играет парень не в своей «обычной» коляске. Для тенниса (как и когда-то для танцев) коляска нужна специальная, с развалом. У Вадима такая есть. Для удобства она ждет его в зале.

Тренировки для него бесплатные, мячи и ракетки — тоже. Дома у Вадима их сразу две: каждая стоит плюс-минус $250. На пенсию по инвалидности такое было бы сложно себе позволить.

Среди ракеток Вадима выделяется одна — она легче и меньше. Оказывается, это детская. Ее Вадим купил сам, во время соревнований в Турции.

— Купил ее за $50 в подарок какому-нибудь ребенку, который захочет попробовать играть в теннис. Только пока не нашел, кому подарить. Хотя тут недалеко живет семья, мы с ними как-то раззнакомились. У них есть ребенок, которому я уже подарил фирменную кепку — тоже привез из Турции.

Связать жизнь с теннисом — почему нет

Вадим настроен на теннис серьезно: хочет не только получать «призовые», но и сделать спорт полноценной работой. Ведь если серьезно думать о семье, то стабильный заработок обязателен, рассуждает спортсмен.

— Я думал поступать в БГУФК. Обсуждали с другом. Нужно отучиться четыре года, и можно будет тренировать ребят. С одной стороны, я очень этого хочу, а с другой — с учебой мне сложно. Может, однажды все же попробую.

Но это планы далекие, а пока — чемпионат осенью, дальше соревнования в Москве, а потом, возможно, снова в Турцию. Везде цель одна — показать результат.

— Есть спортсмены, которые готовы нестись за мячом. А есть те, у кого мяч в метре, и они даже не шевельнутся! Я из первых — полечу из одного угла корта в другой, чтобы достать мяч.

У Вадима есть своя традиция: на всех соревнованиях он выступает в красной футболке — когда-то выиграл в такой чемпионат страны. А вообще, вся комната парня заставлена кубками, на ручке шкафа висит увесистая кипа медалей. Благодаря теннису он и детскую мечту сумел осуществить — полетал на самолете, когда участвовал в соревнованиях в Турции и Израиле.

«Я не хочу поступать так, как сделала моя мама»

Еще одна мечта, о которой Вадим говорит осторожно, — своя собственная семья. Когда-то еще в интернате учитель дал задание: «Нарисуйте вашу загадочную семью». Вадим нарисовал мужчину, женщину и сына. Этот рисунок он хранит до сих пор.

Парень рассуждает: мог бы смириться с любыми привычками потенциальной девушки, кроме одной — курения. По его мнению, это может сказаться на здоровье детей.

— Я не хочу, чтобы мой ребенок родился таким же, как я, с какими-то проблемами по здоровью. Я не хочу поступать так, как моя мама: бросать своего ребенка.

Вне корта и тренировок Вадим общается с друзьями (сейчас у него в гостях одноклассник из другого города), любит рисовать и готовить. Рисунков у парня много — папки лежат на подоконнике, что-то хранится в шкафу. Некоторыми работами он делится в своих соцсетях. Оказывается, дедушка у Вадима был художником. Возможно, гены берут свое.

Мы идем к корту, кто-то из прохожих смотрит на Вадима. Спрашиваю, как парень реагирует на возможные вопросы от незнакомцев. Отвечает: если человек адекватный, то можно пообщаться, рассказать о себе. Если это кто-то подвыпивший, Вадим тоже может перекинуться парой слов, но смотреть будет в другую сторону.

А вот о внимании, которое действительно нужно:

— Стоит ли предлагать помощь тому, кто в коляске? Наверное, да. Так мы действительно чувствуем себя нужными.

Свой диагноз и образ жизни Вадим принял. Рад, что нашел себя в спорте, хотел бы этим зарабатывать.

На прощание пожимаем друг другу руки. Мы благодарим за разговор и небольшую показательную тренировку на корте. Вадим отвечает, что ему тоже нравится говорить кому-то «спасибо».

— Нравится, потому что всегда есть за что быть благодарным, — улыбается парень.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by