Вокруг Миорщина — задумчивая земля, королевство озер и болот, которому досталось так много красоты, что про остальное было велено позабыть. И Кася взяла этого волшебства сполна, уже не соскочишь с крючка. Да и не хочется.

Оператор настраивает камеру. Комариные актеры мечтают попасть в кино, лезут в кадр. Королева начинает рассказ.

— Я Кася, хранительница болота Ельня и болота Мох. И я счастливый человек.

---

Папа

Детство у меня прошло в Хороброво. Я здесь родилась, ходила через болото и через лес в буковскую школу за три километра. Шла по тропинке, общалась с природой, улыбалась ей. В ягоды и грибы с бабушкой, с папой на охоту, все время на улице — так прошло мое детство.

Папа учил стрелять. На волка с ним ходили и на кабана. Не убийство ради азарта, а добыча — я из лесного края, тут так заведено. У папы было две дочки, я старшая. Я ему вместо сына была. Дрова топором, сено косой, все делала, как мужики.

Окончила педучилище, работала в Каменполье в детском саду воспитателем. Детей не стало, сад закрыли, перешла в Миоры. В 37 лет поступила в университет в Витебск. Выработала свое и в 51 пошла на пенсию. И пенсия моя получилась активнее, чем вся жизнь до этого.

Все знают Ельню. Когда там сделали тропу, начали приезжать туристы. Искали проводников. Я согласилась. Так и повелось. Кто покажет болото? Кася.

Начала водить экскурсии. Приезжали репортеры. Кто поближе к болоту живет? Кася. Иду и показываю. Про меня сняли документальный фильм. Хранительница Ельни, богиня охоты, белорусский рейнджер, фанатка природы — как меня только не называли! Мне все нравилось. Я от болота заряжаюсь энергией. И от хороших людей.

Любовь

Касей меня папа назвал. Песен про Касю много, а в округе больше с таким именем никого. Только я одна такая.

То, что меня в болото тянет, многим не понять. А мне не понять, куда улетает время. Я хочу в чернику, в клюкву, а времени нет: тут бураки, тут корову доить, с туристами идти. Я тогда от всех убегаю на рыбалку на четыре дня. А потом опять в жизнь.

Муж Вася сказал: «Если ее не пустить на болото, она умрет». Помню, звонит ночью: «Ты где?» А я с фонариком по кочкам ползу. Как молодая была, говорил: «Если не придешь к девяти, больше не пущу». А я за свое. Ну, не приду, говорю, так новую найдешь. Переборола.

Мне на болоте не страшно. Где топь, я увижу и обойду. Если надо клюкву сорвать, переползу через кочку, веточек наложу, пролезу. Бывает, и провалишься — ничего. Лоси идут — ты по их следам. Упадешь, наберешь воды. Встала, дальше пошла.

На нашем болоте умерло два человека. Осенью поехали в грибы. Видят люди: стоит мотоцикл, а никого нет. Пошли искать. Был дождь, они околели от холода, выйти не смогли.

На Ельне как-то нашли солдата 1812 года. Кислая среда, доступа воздуха нет, все прекрасно сохраняется. Я своим туристам говорю: «Если желаете для истории остаться молодыми, пожалуйста, вы знаете, что делать».

Смеемся вместе потом.

Беда

Я помню пожар на Ельне. 1999 год. Август, кажется. Иду в ягоды — все горит. Начала тушить ветками. Лесники тушили с другой стороны. Бегу в правление колхоза — не помогли. Людей просила — они не пошли. Вместе с лесниками ночевала там месяц, и мы болото все-таки потушили. В ранцы воду наливали, обтаптывали очаги.

Помню, помпу поставили, чтобы воду качать, а завести не получается. Ночь, не видно ничего. Пошла домой по болоту пять километров, выкрутила из мотоцикла свечу, принесла. Заработало.

Ельня потом еще раз горела. Люди курят, бросают окурки, не думают. Это страшно все: обгорелый лес, гнезда горят, зверюшки гибнут. Змеи-то могли уползти, белочки могли убежать, а кузнечики, насекомые — нет. Это для меня была большая беда, эти пожары. Личная.

Зверь

Меня называют хранительницей Ельни, но мое болото, которое я всем сердцем люблю, — Мох. Оно поменьше, но оно живое, потому что не горело. Именно здесь я вижу, как природа меняет людей. Я смотрю, как они идут по топям, как вдыхают этот воздух. Ведь мало кто знает, что такое настоящее болото. Некоторые боятся, ступают, оно колышется, я их за ручку перевожу. Если они довольны, восхищаются, значит, и мне хорошо. Это моя миссия такая, наверное.

Я думаю, природа может сделать человека лучше. А еще думаю, что природа не навредит. Это человек может убить, обидеть, а зверь — нет. Ни зайчик, ни волк, ни кабан, ни лось. Только когда у них маленькие детки, тогда они готовы их защищать. А так они все боятся человека. Убегают.

В лесу мама заботится о своих детях, а у нас бывают и такие мамы, которым все равно. В детсаду я насмотрелась. Детки совсем маленькие, а мамы за ними приходят выпившие.

Мне в лесу и на болоте спокойней, чем среди людей.

Счастье

У меня два сына, внуки, любимый муж. Счастье тогда, когда ты нужен. Если тебя любят, значит, ты счастливый человек.

У меня есть мое болото — Мох. Я счастлива, когда люди, которые ко мне приезжают, улыбаются. Болото сближает. Я говорю после экскурсии: посмотрите, сколько у меня родственников появилось.

Я счастлива, что много деревьев посадила за свою жизнь. Привожу теперь к ним своих внуков: смотрите, говорю, когда-то оно было маленькое-маленькое, как вы, а теперь эта березка вот такой высоты. И это мой вклад.

Счастье — это когда ты не перестаешь удивляться. Ведь на болоте каждый раз что-то новое. Одни цветы отцветают, другие начинают цвести. Идешь, вот полянка с клюквой, завтра все белым-бело, пушица цветет, а потом багульник. И все болото фиолетовое. Волшебное.

---

Хата

Она живет в Миорках 2. Но тянет туда, где родилась. Когда Кася бывает в Хороброво, просыпается утром и идет в лес, бросает в тишину: «Привет, мам. Привет, пап». Деревенское кладбище — в двух шагах от дома. Родителей она похоронила в прошлом году.

В Хороброво теперь семь хат и пять живых душ. Опушка, дорожка, собачка Дружок. Место силы.

— В этом доме жила моя бабушка. Бабушка умерла, папа переехал. Дом стоял 30 лет без хозяев. Только пчелы жили в ульях. Когда папа и мама умерли, я решила дом обустроить, как смогла, — рассказывает Кася. — У меня планы: сделать здесь музей семьи. Чтобы внуки знали свои корни, предков, о чем они мечтали.

Танец

Будний день странного лета-2022. Мы закончили съемки, готовимся к отъезду в город. Оператор пакует железо. В моем кармане жужжит телефон, хочет, негодяй, огорчить.

А Кася вдруг пускается в пляс, кружится в танце с любимой внучкой, говорит нам, несмышленым, на прощание: «Никто не поможет вам быть счастливыми. Учитесь сами».

Она права.

• Инстаграм героини статьи

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by