В здании суда, где сегодня начнется решение дальнейшей судьбы журналисток, многолюдно. Несмотря на пробки и погодные условия, коллеги, родственники, друзья и дипломаты приехали поддержать заключенных.

Заседание началось. Екатерина Андреева (Бахвалова) рассказывает, что ранее к уголовной ответственности не привлекалась. То же самое говорит и Дарья Чульцова.

Адвокат Бахваловой Сергей Зикрацкий ходатайствует приобщить схему общественного транспорта к материалам дела, а также копию квитанции об оплате 50% от суммы ущерба, обозначенного в документах. Защитник Чульцовой Александр Хаецкий просит приобщить характеристику Дарьи, справку об официальном трудоустройстве на телеканале «Белсат» и квитанцию о возмещении 50% от суммы предъявленного ущерба. Также адвокаты просят отменить меру пресечения для Екатерины и Дарьи — заключение под стражу. Защита обеих обвиняемых не видит оснований для такой меры.

Защита приводит восемь доводов, прокурор против. Судья уходит совещаться — отклоняет ходатайство.

Журналистки полностью не признают своей вины

Прокурор Касьянчик зачитывает обвинение. Согласно ему, Чульцова и Бахвалова по предварительному сговору и имея умысел («из корыстных побуждений») организовывали групповые действия, грубо нарушающие общественный порядок и повлекшие нарушения в работе транспорта. По словам прокурора, журналистки осуществляли сбор участников для таких действий и руководили происходящим: высказывали просьбу подъехать водителей для блокирования дорог и т. д. Ущерб от действий, в которых обвиняют корреспондентов, оценивается в 11 562 рубля 14 копеек.

Все это — ч. 1 ст. 342 УК — «Организация групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок и сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти или повлекших нарушение работы транспорта, предприятий, учреждений или организаций, либо активное участие в таких действиях при отсутствии признаков более тяжкого преступления».

— Свою вину полностью не признаю, — сказала Екатерина Бахвалова (Андреева).

— Свою вину не признаю полностью, — ответила на вопрос судьи Дарья Чульцова.

Что говорят свидетели?

1. «Было такое количество людей на улице, что проехать было невозможно»

Начался опрос свидетелей. Пенсионер Николай живет в доме на Сморговском тракте, 7. 15 ноября он был у себя дома. Из окна его квартиры просматривается часть улиц Каховской и Червякова. Свидетель вспоминает, что на т. н. «площади Перемен» тогда было много людей — все происходящее он видел в окно.

— Мне надо было выехать, но я не смог: было такое количество людей на улице, что проехать было невозможно. Движение отсутствовало и на общественном, и городском транспорте: на проезжей части было много людей, — говорит свидетель и добавляет, что некоторые люди перекрывали проезжую часть.

Также он вспоминает, что в час — начале второго дня туда приехал ОМОН и начал разгонять людей. В 14:20 милиция окружила «площадь Перемен».

— ОМОНа было большое количество. Как я узнал, что это силовики? Темная форма, каски, в руках резиновые палки... ОМОН окружил людей на площадке, — вспоминает мужчина.

Прокурор уточнила, были ли со стороны силовиков предупреждения в адрес протестующих.

— Люди кричали: «Отпустите, за что вы нас удерживаете?!» Руководитель ОМОНа сказал: «Вы сюда пришли проститься с Романом, поэтому пока постойте, а там будет видно». И людей начали отпускать, забирать — было уже около полчетвертого, — ответил свидетель.

Разгоны и стычки с силовиками, оборона мемориала на «площади Перемен»

В тот день, говорит свидетель, он звонил в милицию: в машине под окном сидели четыре мужчины в камуфляжной форме и с рациями, которые «координировали действия протестующих». Среди этих людей, говорит Николай, обвиняемых Чульцовой и Бахваловой не было.

Адвокат Зикрацкий говорит о противоречии показаний свидетеля. На допросе он указывал другую причину своего звонка в милицию. Ходатайство защиты поддержано. Екатерина Андреева (Бахвалова) предполагает, что по описанию эти люди с рациями могли быть как раз силовиками.

Свидетель не знает, почему его показания на допросе были отражены не полно.

— Следователь сказал, что он сам отберет, — сказал пенсионер. В зале послышались смешки.

2. «Дверь взломали и сказали нам оставаться на местах»

Елена Дядюль в районе часа-двух поехала в гости к друзьям на Сморговский тракт, 1. Приехала на маршрутке, но пришлось пройтись пешком минут семь: транспорт не ходил до нужной остановки.

— На улице было множество людей. Мирное скопление, никаких воинственных действий не было. Нечастые выкрикивания «Жыве Беларусь!», у некоторых людей были бчб-флаги и с изображением «Погони», — свидетельница говорит, что на проезжей части были единичные люди. — Дорога была пустая: ни маршруток, ни автобусов, ни людей.

Именно в этой квартире друзей Елена встретилась с Екатериной Андреевой (Бахваловой) и Дарьей Чульцовой.

— Возле окна в общей комнате стояла большая камера с большим объективом, в комнате были провода, — она не слышала, чтобы Екатерина и Дарья комментировали съемку. Потом приехали силовики: свидетельница тоже узнала силовиков по шлемам, черной форме, щиткам — речи о шевронах и других отличительных знаках не идет. — Были вспышки светошумовых гранат.

Позже в дверь квартиры стали стучать, вспоминает Елена.

— Никто не представлялся. Никаких предупреждений и просьб из-за двери не слышали, — говорит она. В подробностях описать происходящее женщине сложно: была в стрессовом состоянии. — Хозяева не хотели открывать дверь, потому что никого не ждали в гости. Потом дверь взломали и сказали нам оставаться на местах.

Она утверждает, что никто из находившихся в квартире до прихода силовиков не совершал противоправных действий. Журналисток вывели силовики, забрали сумку с техникой, потом провели обыск в квартире. С того момента Чульцову и Бахвалову (Андрееву) свидетельница не видела.

3. «Зашли сотрудники в черных костюмах и балаклавах — были видны одни глаза»

Лилия Мороз — хозяйка квартиры, в которой 15 ноября находились журналистки «Белсата». О съемке из квартиры договаривался ее муж. Екатерина и Дарья пришли и представились корреспондентами. Позже Лилия вспомнила, что видела, как из сумки девушки доставали минимум один синий жилет с надписью «Прэса».

Девушки снимали происходящее, один раз выходили из квартиры — Лилия слышала комментарии того, что происходило во дворе. Никаких призывов она не помнит. Спустя время раздались сильные стуки в дверь, потом ее взломали.

— Зашли сотрудники в черных костюмах и балаклавах — были видны одни глаза. Опознавательных знаков не было, но они представились, — вспоминает минчанка. Она называет выход граждан на проезжую часть скорее хаотичным, чем организованным: люди собирались с разных сторон.

4. «Тогда были все напуганы, но больше всех — Екатерина»

Четвертым свидетелем в суде выступает Дмитрий Мороз — хозяин квартиры, из окон которой велась съемка. Накануне вечером ему позвонил мужчина-журналист и спросил, могут ли две корреспондентки поснимать происходящее на стихийном мемориале в память Бондаренко из его квартиры. Дмитрий согласился: все равно планировал быть дома. На сумке у Екатерины и Дарьи был жилет с надписью «Прэса» или «Пресса» — точно не помнит.

Он говорит, что часть граждан вышли на проезжую часть одновременно с тем, как приехали микроавтобусы с людьми в черном — было это примерно к четырем вечера. Спустя пару минут машины отъехали, люди сделали примерно десять шагов в их сторону — раздались взрывы. Часть людей попятилась назад, часть убежала к магазину, начались задержания. Мужчина не может утверждать, что приехавшие на бусах были силовиками: отличительных знаков, кроме черной формы и шлемов, на них не было.

— В самом начале периодически машины проезжали — и с той, и с той стороны, — говорит Дмитрий, отвечая на вопросы прокурора.

Позже — стуки в дверь квартиры и все, о чем говорилось раньше. Дмитрий утверждает: не понимал, что происходит.

— Тогда были все напуганы, но больше всех — Екатерина. Можно сказать, что она была в небольшой истерике, попросила позвонить мужу, — говорит он. — Сначала в комнату, где я был с детьми, зашел один сотрудник с пистолетом, потом — один в шлеме, а потом еще один. Сказали ожидать, я сидел с детьми минут 15.

— Если бы я заметил с их [обвиняемых] стороны какие-то противоправные действия, то попросил бы уйти из квартиры, — ответил на вопрос адвоката Зикрацкого Мороз.

5. Представитель «Минсктранса»: «Общая сумма ущерба от перекрытия в районе улицы Червякова — около 11 тысяч рублей»

Роман Пранович, начальник управления организации перевозок ГП «Минсктранс», выступил представителем организации в суде.

— Была нарушена работа общественного транспорта, и, соответственно, как следствие, был причинен ущерб, — говорит он о событиях 15 ноября прошлого года.

Представитель гражданского истца («Минсктранса») и свидетель Роман Пранович вспоминает, что в тот день было два основных места перекрытия: в районе Червякова и «Пушкинской» — сумма ущерба была направлена в ГУВД Мингорисполкома.

— Общая сумма ущерба от перекрытия в районе улицы Червякова — около 11 тысяч рублей, точно не помню, — сказал свидетель и разъяснил суду, как производятся такие расчеты. После этого он добавил, что сотрудниками правоохранительных органов движение в этом квартале не перекрывалось.

Более пятнадцати автобусных, троллейбусных и трамвайных маршрутов «пострадали» после действий журналисток — об этом говорится в обвинении. Свидетель от ГП «Минсктранс» уточняет, что причиной задержки стали несанкционированные акции.

— Причина — перекрытия движения, об этом написано в актах, — говорит он. Кем именно было перекрыто движение, Роман Пранович не знает. — «Движение перекрыто — дальше двигаться не могу», — так сообщал водитель. Больше я с ним не общался.

Адвокат Зикрацкий спрашивает, откуда тогда вывод, что движение было перекрыто из-за несанкционированных акций. Свидетель отвечает, что ему конкретно неизвестно, кто и что стали причиной перекрытий. Потом говорит о сводке происшествий за сутки (подробном отчете в электронном виде), где указано, что проблемы в работе транспорта стали следствием несанкционированного массового мероприятия в районе улицы Червякова.

В гражданском иске «Минсктранса» указано, что ущерб понесен «из-за массовых беспорядков» — блокирования трансопортных коммуникаций группами людей и трансляции этого в прямом эфире. Истец считает, что это повлекло сбои в работе столичного общественного транспорта более чем на 15 маршрутах. Напомним, что заявленная сумма ущерба — 11 562 рубля 14 копеек.

6. Муж Екатерины Андреевой: «Я никогда не слышал о случаях, чтобы нам давали задания, подразумевающие нарушения законов»

Следующий свидетель — Игорь Ильяш, муж и коллега Екатерины Андреевой (Бахваловой). Когда он пришел в зал, журналистка отвернулась: видимо, ей сложно сдерживать эмоции. Позже она достала платок.

Игорь Ильяш — тоже журналист «Белсата». Он свидетельствует, что на 15 ноября у его жены Екатерины было редакционное задание вести живой репортаж с «площади Перемен».

— Я никогда не слышал о случаях, чтобы нам давали задания, подразумевающие нарушения законов, — отвечает он на вопрос прокурора.

Говорит, что Бахвалова (Андреева) уходила на задание в жилетке с надписью «Прэса».

Фото из фейсбук-аккаунта Игоря Ильяша

Допрос обвиняемых

Дарья Чульцова отказалась давать показания в судье, поэтому зачитываются ее письменные пояснения. Кратко приводим тезисы:

• ей непонятно обвинение — оно «не конкретизировано», так как там нет точного времени и других деталей;
• наличие или отсутствие аккредитации — не доказательство. Работать без аккредитации — не преступление;
• оценок происходящему она не давала, призывов не делала;
• непонятно, почему действия выполнялись «посредством деструктивных аккаунтов» (так говорится в обвинении) — что за они и кто решил, что они деструктивные;
• сумму ущерба частично оплатила, но это не является признаком признания в преступлении. Это подтверждение добропорядочности, а деньги пусть пойдут на развитие работы «Минсктранса».

Прокурор зачитывает ранние протоколы допроса Дарьи. Журналистка практически не отвечала на вопросы следователей.

Далее — допрос Екатерины Андреевой (Бахваловой).

— Я абсолютно невиновна в преступлении, которое мне инкриминируют, — начинает Екатерина и считает дело политически мотивированным. — Считаю его актом мести спецслужб за выполнение моей профессиональной деятельности.

По словам Екатерины, она подавала заявку на аккредитацию в МИД Беларуси, но разрешения так и не было получено.

— Когда на «площади Перемен» уже собрались люди, я вышла в эфир и комментировала то, что уже происходило на этом месте. Позже в эфир вышла варшавская студия «Белсата» — тогда я спускалась на улицу записать интервью с протестующими. Заметила, что люди выходят на проезжую часть, — движения транспорта на тот момент уже не было, — сказала журналистка.

После этого она вернулась в квартиру, где велась съемка, и продолжила репортаж в прямом эфире. Потом приехали силовики, полетели светошумовые гранаты. Еще позже пропал интернет — естественно, эфир прекратился. Дальше — стуки в дверь и приход силовиков в квартиру. Екатерина рассказывает то же, о чем говорили свидетели.

— По дороге в РУВД силовики угрожали мне: «Ты уедешь на 10 лет ментам форму шить». <...> Потом другой говорил, что я уеду на 7 лет за экстремизм. Я спросила, почему сразу не расстрел? Он ответил: «Пуль на вас жалко», — заявила Екатерина на открытом судебном заседании.

На протяжении всего следствия она не признавала своей вины и не давала показаний.

Вот еще тезисы по делу, которые озвучила Екатерина Андреева (Бахвалова):

• время стрима следствие указало неверно — получается, что речь идет о событиях, которые произошли неизвестно когда;
• в деле фигурируют «корыстные побуждения» — можно ли такими называть условия рабочего контракта?
• любую коллективную работу можно считать групповыми действиями по предварительному сговору?
• то же самое, что и Чульцова, она сказала о формулировке «деструктивные каналы»;
• «на момент моего прибытия „площадь Перемен“ уже была заполнена людьми» — указала Екатерина;
• не было мобильного интернета — люди физически не могли смотреть стрим и быть участниками протеста одновременно;
• высказывания были нейтральными и описывали происходящее;
• положительная оценка кого-то не есть призыв (Екатерина говорит, что в эфире назвала смелыми безоружных протестующих);
• до задержания ни один сотрудник милиции не высказывал никаких требований (прекратить действия и т. д.).
  

— Я требую полного оправдания и настаиваю на своей невиновности, — подытожила свою речь Екатерина. В зале раздались аплодисменты.

На большинство вопросов прокурора журналистка отвечать отказалась. Вопросы по делу задает судья. Все — о Дарье Чульцовой. Екатерина тоже воспользовалась правом не давать ответов.

Позже в суде появился еще один свидетель — таксист Евгений, который подвозил Екатерину и Дарью к дому на Сморговском тракте. Он говорит, что на тот момент возле мемориала уже собрались люди. Такого, чтобы они выходили на проезжую часть, он не видел.

Суд объявил перерыв до 14:30 16 февраля.

(будет дополнено)

Правозащитники признали Екатерину Андрееву и Дарью Чульцову политическими заключенными. Вчера крупнейшая в мире журналистская организация Международная федерация журналистов потребовала освобождения белорусских журналисток и призвала коллег проявить солидарность.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро