«Продлевают сроки уже который раз». Пострадавшие от действий силовиков рассказывают о результатах проверки

Денис: «Нас поставили лицом к стене на колени, а потом заставили так ползти»

Денису 30 лет. По профессии он каменщик, последние семь лет живет в Минске. Интересно, что Дениса задержали 9 августа еще до начала всех событий — в 18:00.

— Меня задержали двое сотрудников ОМОНа возле Дома офицеров. Причина — я снимал скопление военной техники, — говорит он. — Затем меня доставили в Ленинское РУВД, там составили протокол. А уже после этого, где-то в 22:30, меня и еще троих доставили в ИВС на Окрестина. В первую ночь на нас в камеру вылили ведро воды.

В камере вместе с Денисом было еще 20 человек. По словам мужчины, на следующую ночь его заставили подписать новые протоколы за участие в митинге возле стелы в 22:00—22:30.

— Вывели в коридор. В конце стоял стол, за ним находился один сотрудник в черном и рядом еще один с дубинкой. Всех подгоняли, не давали читать, — вспоминает он. — После этого со второго этажа нас перегнали в камеру на третий. Там уже было 38 человек.

Судили меня 11 августа. Вызвали на четвертый этаж в кабинет судьи. Сначала судили за второй протокол и дали 11 суток. Через 15 минут хотели судить по первому протоколу, но, когда узнали, что меня уже осудили, завели обратно в камеру.

12 августа Денис никогда не забудет. Говорит, их разбудили около трех часов ночи.

— Из каждой камеры выводили по два-три человека. Сначала нас построили в коридоре лицом к стене. Потом скомандовали стать на колени лицом вниз и в таком положении ползти вперед. Если не получалось, били. Потом открыли двери на всех этажах. Крики, маты, удары и команда «Бегом вниз». Мне задрали руки вверх, как смертнику. Пока бежал, получил с кулака пару раз в бок, в бороду, по голове. На первом этаже нас вытолкнули на улицу и там перехватили. Снова команда «Бегом вперед».

Нас поставили на колени на асфальт, затем нужно было передвигаться так до газона. Там скомандовали: «На колени, мордой в пол». Затем подошел какой-то сотрудник и ногой нажал на спину, чтобы я распластался. И вот после этого начали бить. По ягодицам, ногам, рукам — куда попадало. Затем били по пяткам. Минуту полежали — команда «Встать и приседать». Мы присели раз 10—15. Кто-то сказал: «Какие крепкие попались». Дальше нас заставили стоять, упершись лбом в стену, и по одному начали куда-то уводить, тоже в позе смертника. Когда выводили меня, оказалось, что просто за забор, после чего командовали: «Беги». Мы были той самой первой партией отпущенных из 20—25 человек.

Денис отмечает, что все те трое суток, что он пробыл на Окрестина, он ничего не ел и похудел почти на 5 килограммов.

— Первым делом я написал жалобу и опротестовал решение суда, — рассказывает он. — Вышло удачно: его отменили.

Что касается заявления по поводу противоправных действий сотрудников силовых ведомств. Изначально в Следственном комитете мое заявление не приняли, сказали идти и писать его в РУВД. Было страшно возвращаться к ним, была боязнь, что заберут снова. Но 14 августа я все-таки пришел и подал заявление. Никакого давления, все прошло спокойно.

Правда, пока по заявлению проводится проверка. Сроки продлены вот уже второй раз — до 10 ноября.

Александр: «Это был конвейер: клали по 10 человек и всех били»

25-летнего тестировщика Александра задержали 11 августа около десяти-одиннадцати вечера. Они с другом ехали мимо «Пушкинской». Друг был за рулем.

— ОМОН попросил открыть багажник, а там у друга было два мотоциклетных шлема, — говорит он. — Как только увидели шлемы, сразу сказали: «О, наши клиенты». Друга ударили дубинкой по голове. После этого его и меня завели в автозак. В автозаке били ногами и коленями и запихнули в «стакан».

Дальше был ИВС на Окрестина. Ребят пропустили через коридор дубинок, о котором мы уже рассказывали. Затем их поставили на колени около забора и периодически били.

— Около полуночи нас перевели в прогулочный дворик. Там было 80 человек. Там мы провели 12 часов. Не было ни воды, ни туалета: за все время в туалет сводили только раз, — объясняет парень. — Уже в обед нас распределили по камерам. Пока были в камере, постоянно назывались чьи-то фамилии — кого отводили на суд, кого, видимо, просто отпускали. На следующую ночь назвали мое имя. Меня выпускали.

Перед выпуском всех опять прогоняли через коридор дубинок. Потом положили лицом в землю и лупили дубинкой от души в течение пары минут (спасибо, что только по ногам и ягодицам). Разок сдобрили электрошокером.

То есть если изначально в камеру я попал еще почти целым, то уже там самые значительные свои побои получил прямо перед тем, как выпуститься.

Причем это был конвейер: клали по 10 человек и всех били, все кричали. Уверен, в те часы через это прошло не меньше сотни человек, и уверен, что малая часть из них писали заявления в СК.

Из ИВС Александр фактически выбежал в 4:30 утра 13 августа. Он сразу же пошел в поликлинику на осмотр к врачам. Говорит, благо обошлось без переломов, он отделался только синяками.

— Спустя около 10 дней мне позвонил следователь и пригласил к себе. Я сильно подумал, но все-таки согласился, — вспоминает парень. — Там я рассказал все от начала и до конца, написал заявление с просьбой привлечь виновных и получил направление на судебно-медицинскую экспертизу. Съездил и туда, затем следователь приезжал за моей медкартой в поликлинику — и на этом все.

Буквально недавно Александр получил из Следственного комитета письмо о том, что сроки проверки увеличиваются еще на месяц — до 10 ноября.

— У моего друга, который тоже отправился в СК, такая же ситуация, — заключает он.

Александр: «В автозаке на меня поставили велосипед. Один из сотрудников стал берцем мне между лопаток»

Еще одному Александру 29 лет. Он работает менеджером по продажам в Гродненской области (молодой человек попросил не указывать город, все его данные имеются в редакции). Его задержали недалеко от аптеки 10 августа.

— Никто ничего не объяснял, не представлялся, сразу схватили меня и повели в автозак. Я не сопротивлялся, — говорит он. — Меня положили «мордой в пол»: нужно было лежать, упершись лбом в пол, ладони держать за головой на шее. Натянули майку на голову до глаз, из-за этого я вынужден был дышать в нее. После этого один из сотрудников сказал другому включить печку. Через пару минут стало очень жарко и было нечем дышать.

Я пытался дышать размеренно, но делать это было очень тяжело, через какое-то время (приблизительно час) один из сотрудников спросил, живой ли я. Я ответил, что живой. По моим ощущениям, печка не выключалась где-то два — два с половиной часа. Майку невозможно было стянуть с лица, так как за малейшее движение били по спине или ягодицам. Иногда ударяли дубинкой по полу возле головы, чтобы напугать. Когда я лежал в автозаке, на меня поставили велосипед. Один из сотрудников стал берцем мне между лопаток всем своим весом. Видимо, он почувствовал себя лыжником. Во всяком случае я себя лыжей в этот момент ощутил.

Дальше мужчина с остальными задержанными, которых было около 50, более семи часов пробыли во дворе местного ИВС.

— Первые пару часов нам даже воды попить не давали, потом разрешили набрать одну бутылку на всех. Из нее пили все, был огромный риск подхватить коронавирус, — объясняет мужчина. — Аналогично не пускали в туалет. Люди просто писали в углу около забора, сходить по большому не было куда. К середине ночи стало довольно холодно. Люди были в шортах, майках, кто-то при задержании потерял обувь. Когда мы попросили начальника ИВС, чтобы нам передали вещи, тот отказал. Более того, выходил какой-то полковник и кричал, чтобы все положили руки на стену, иначе он будет стрелять или применять спецсредства.

Я чувствовал полную безысходность, несправедливость и беззащитность. Любое обращение их в адрес меня или других задержанных было надменным и издевательским. В тот момент я чувствовал себя пылью, куском мяса. Был морально сломлен.

Александра отпустили утром 11 августа без протокола. У него очень сильно онемела рука — молодой человек не смог держать ни ручку, ни кружку. Первое время он лечился дома, так как у него жена медик, но через три дня пошел к врачу. Оказалось, что у него «компрессионно-ишемическая невропатия правого локтевого нерва».

— Я 29 дней провел на больничном. Врачи говорят, что на полное восстановление руки может уйти около полугода, — говорит Александр и добавляет, что сразу не хотел писать заявление в Следственный комитет, так как не было доверия силовикам.

— Но друзья уговорили, и 20 августа я подал заявление, — говорит он. — Допрос был в дружелюбной форме и с пониманием… Очень удивлялись, что ушел без протокола.

Сейчас по заявлению Александра проводится проверка. Ее срок продлили до 20 октября.

— Сегодня позвонил следователь из Гродно и сказал, что проверку снова продлевают. Снова приедет к нам в город. И снова придется посвятить опросу целый день, — отмечает молодой человек.

Никита: «На 23 человека дали одну буханку хлеба — это был первый раз, когда нас кормили»

28-летний Никита 9 августа пришел к своему избирательному участку в школе №142. Там находилось сразу четыре участка: №№30, 32, 34, 35.

— Также там находились и другие люди, избиратели, которые так же, как и я, ждали вывешивания протоколов явки избирателей за основной день голосования. Мы не высказывали никаких лозунгов, не нарушали общественный порядок, просто ждали, — рассказывает он. — Приблизительно в 20:20 подъехал красный автобус МАЗ. В нем находились сотрудники ОМОНа. Они задержали меня и мужчину, который проходил мимо. В автобусе нас было трое и десять сотрудников ОМОНа. Все они были в балаклавах.

Дальше Никиту и его «коллег» отвезли в Заводское РУВД. Там у него изъяли телефон, ключи от машины и паспорт. Затем всех троих перегрузили в автозак. Дальше их повезли в ИВС на Окрестина.

— В ИВС после выхода из автозака нас построили вдоль стены. У нас изъяли личные вещи, причем опись не проводили. У меня также забрали золотое обручальное кольцо, ремень, шнурки и наручные часы, — вспоминает Никита. — Меня и еще 14 человек поместили в камеру. В ней было четверо избитых: у двух были сломаны ребра, их медики потом увезли в больницу, еще у одного — гематомы на спине и на ногах, и у мужчины в возрасте 60—65 лет были сломаны пальцы на ноге.

Ночью с 9 на 10 августа и потом днем в пятиместную камеру, где сидел Никита, поступали люди. В какой-то момент их число достигло 44. Но потом 21 человека увели.

— Вечером 10 августа нам на 23 человека дали одну буханку хлеба — это был первый раз, когда нас кормили, — вспоминает молодой человек и добавляет, что в ночь с 10 на 11 августа также слышал звуки подъезжающих автозаков.

11 августа в 6:00 Никиту и его сокамерников разбудили. Он слышал, как из соседней камеры выводят людей.

— Позже я узнал, что их выводили во дворик и избивали, — рассказывает он. — Около 9:00 нас позвали подписывать протоколы: мол, дадут штраф и отпустят. К «кормушке» по очереди вызывали людей и спрашивали, согласен ли человек с протоколом. Когда подошла моя очередь, я спросил, о чем протокол. На это мне ответили, что якобы я 9 августа, находясь на проспекте Победителей в 21:10, выкрикивал лозунги и участвовал в митинге. Я написал в протоколе, что не согласен с ним, да и задерживали меня в Шабанах. Но суд посчитал меня виновным и дал 15 суток. Меня отвели в другую камеру на втором этаже. Там было 28 человек, и всем дали 10—15 суток, а некоторым — и по 25.

По словам Никиты, вечером 11 августа им дали по миске овсяной каши. Это была чуть ли не первая относительно нормальная еда с момента задержания. Уже 12 августа задержанных стали выводить во двор ИВС для перевозки в Жодино. Никита, как и остальные наши герои, описывал все те же «коридоры» с избиением дубинками.

— Били по спине, по ногам, по туловищу, — вспоминает мужчина. — В автозаке нас ставили на колени лицом вниз, руки за голову. При этом нас и меня в частности избивали дубинками и ногами.

Когда автозак выезжал из ИВС, мы слышали людей на улице, которые поддерживали нас. Сотрудники сказали, что если кто-то из нас издаст хоть один звук, то нас начнут избивать. По поводу этих сотрудников: мне показалось, что они не являются сотрудниками ОМОНа, так как один сказал, что работал участковым в районе проспекта Рокоссовского. Один даже пытался защищать нас от нападок коллег и по одному разрешал нам менять положение туловища — встать с колен и сесть на «пятую точку».

В Жодино история с «коридором» повторилась. Никита говорит, что его били ногами. В Жодино он сидел уже в камере на 18 человек.

— 15 августа примерно в обеденное время нас отвели к какому-то сотруднику СИЗО (в военной форме, офицер по званию, вроде бы капитан), который сказал, что «по распоряжению свыше» нас отпустят, если мы подпишем документ о том, что в случае повторного участия в несанкционированном мероприятии нам грозит уголовная ответственность, — вспоминает Никита. — Я подписал такой документ. После этого нас повели искать свои вещи. Нашел только шнурки и ремень. Все, кто был со мной, не нашли своих вещей, кроме шнурков. В итоге вещи я забрал, вышел за территорию СИЗО, и волонтеры отвезли меня к родственникам.

Никита говорит, что все это время был в шоке от пережитого, но все-таки сходил и снял побои, а затем написал заявление в Следственный комитет по факту избиений, а также заявление в прокуратуру о пропаже золотого кольца.

Сейчас молодой человек ждет второго суда по поводу неправильного протокола. Совсем недавно ему пришел ответ из СК о том, что проверка по его заявлению продлена до 10 ноября.

Если вы пострадали от действий сотрудников милиции и обращались в Следственный комитет, сообщите, пожалуйста, нам в Telegram-бот или на почту za@onliner.by.

Читайте также:

• Что сказали в МВД, Генеральной прокуратуре и СК о резонансном видео избиений на Окрестина
• Пытки в автозаке? Дикая история задержанного у стелы программиста. СК проводит проверку
• Немыслимое. Фото из РУВД, где задержанных ставили на колени

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by