До 9 августа Олег жил обычной жизнью: работал айтишником, занимался спортом, встречался с друзьями и каждый день спокойно выходил за любимым кофе. Чувствовал себя в безопасности и любил прогулки по Минску.

— Я любитель работать из офиса, но после 9 августа я не появлялся там ни разу. Нет желания ехать, потому что можно не вернуться домой, — начинает минчанин. — Пик моего страха пришелся на момент, когда люди протестовали недалеко от моего офиса и там начал появляться ОМОН. Тогда понял: пока дорога на работу для меня закрыта.

До августовских событий небольшая тревога посещала Олега, лишь когда он читал новости о солдатах, которые погибали в армии и не возвращались домой. Но в целом парень был оптимистом.

— Раньше я достаточно спокойно относился к сотрудникам милиции и не особо обращал на них внимание. Я знал, что у нас очень большое количество милиционеров на душу населения, но не замечал этого, — говорит он. — Экипированных омоновцев до этого года не видел. Протесты были еще в июле, но я не наблюдал таких массовых задержаний и не чувствовал такой опасности.

О панических атаках и тревожности Олег слышал только от знакомых. Парень думал, что все это далеко от него, и надеялся, что его никогда не коснется. Он не понимал, как из-за такого могут возникать трудности с работой и учебой. Но наступило 9 августа.

— В тот день я пошел проголосовать, зашел за кофе и вернулся домой. Открыл комп, интернет уже начинал барахлить: сайты грузились нормально, а в Telegram зашел через прокси. В город не поехал: было тревожно в целом, понимал, что атмосфера нагнетена и что-то произойдет. Что-то витало в воздухе — назовем это так. Днем я был дома, а вечером решил пройтись по своему району. Тогда люди собирались у избирательных участков, начала появляться милиция — в тот момент показалось, что ее слишком много. В новостях была информация, что люди собираются выходить после данных экзитпола, но я ждал официальных результатов, — вспоминает молодой человек.

Вечер и полночи минчанин провел в гостях у брата, и тогда начались большие проблемы с интернетом. Но уже просачивались видео задержаний и небольших стычек.

— Я привык к информации, но 9 августа получал ее по крупицам, хотя новостей был океан. Находился в каком-то вакууме, постоянно пытался найти сведения о происходящем, судорожно обновлял ленту. Ближе к ночи узнал, что на стеле уже полетели светошумовые гранаты, а в моем районе задерживали людей. Начало немного потрясывать: непонятно, что будет дальше. К полпервого ночи я попал домой, — рассказывает Олег.

В понедельник, 10 августа, он пытался работать из дому, в офис не поехал. Говорит, в то время продуктивность упала донельзя. С самого утра брался за телефон и мониторил, что произошло в городе.

— Я офигел от увиденного. Пытался сосредоточиться на работе, но не мог. Все, что получалось делать, — это ходить. Я постоянно двигался, не мог усидеть на месте. Налить второй стакан воды — неважно, что уже есть один, посмотреться в зеркало — хотелось постоянно двигаться. Мысли стали сбитыми, началась тревожность. Как только садился, снова обновлял ленту новостей. Обычно я отрабатывал восемь-девять часов, но в то время на рабочие дела уходило максимум полтора-два часа. В первые послевыборные дни был какой-то замкнутый круг: соцсети, непонимание или проклинание происходящего, дикое несогласие и ощущение несправедливости. В голове возник вопрос «Почему я здесь?», я не понимал, могу ли выйти на улицу, — говорит он.

Более-менее спокойно спуститься к подъезду и покурить Олег в это время мог только днем. Кстати, он бросал привычку, но на несколько послевыборных недель она вернулась.

— Один раз я допустил ошибку, выйдя покурить ночью. Не помню, чтобы я когда-нибудь в жизни так нервно курил. Начал оглядываться по сторонам, включил в наушниках музыку, чтобы услышать хоть что-то. 10 и 11 августа я засыпал под разрывы светошумовых гранат в нашем районе. Прежние привычки — даже выйти на прогулку — остались в прошлом. Ты понимаешь, что в городе проходят какие-то боевые действия, — рассказывает минчанин. — Засыпал на несколько часов позже, начался недосып.

После 12 августа молодой человек стал выбираться на утренние прогулки, чтобы поддерживать хоть какую-то активность. Работу переносил на вечер.

— В один из дней я гулял возле метро и начал слышать гул машин. Хотя я поддерживаю акции солидарности, сразу попытался найти взглядом автозаки. Чем ближе к проезжей части я подходил, тем больше мне хотелось просто убежать. Я слышу шум — и начинаю теряться, не понимая, где нахожусь. В какой-то момент я просто сказал знакомым «пока», развернулся и пошел в другую сторону. Когда я оказался в тишине, мне полегчало, — вспоминает он.

Это стало крайней точкой. Олег понял, что у него проблема и ее надо как-то решать. Он нашел психолога и пошел на терапию. Обошлось без медикаментов.

— Мы достаточно быстро немного сместили акценты: теперь новости я читаю меньше или просто залпом в какое-то определенное время. Они по-прежнему выбивают из колеи, но в целом я могу сосредоточиться и немного абстрагироваться. Забегая вперед, скажу: я нечасто покидаю свою квартиру. Выхожу на улицу, но неактивно. Как-то подумал, что проблема с гулом машин уже закрыта, но, оказавшись в городе, понял: как только начинаются сигналы, мне хочется уйти. Это проявляется не так сильно, как раньше, но шаг ускоряется, и я автоматически пытаюсь скорее уйти. Отношение к милиции, даже обычному патрулю, сильно изменилось: сразу возникают мысли повернуться и уйти в другую сторону. Потом останавливаю себя: я ведь просто иду по своим делам, без символики и прочего. Но когда вижу автозаки в городе, просто еле держусь, чтобы не начать бежать. Мозг говорит: нужно как-то убраться отсюда. С этим я еще не разобрался, — рассказывает парень.

Ощущений в теле в такие моменты Олег не помнит: просто погружается в мысли о побеге, не замечает ничего вокруг. Если парень в это время один, панические атаки «просто зашкаливают». Если кто-то рядом, градус накала снижается. Спустя некоторое время молодой человек начал выходить на митинги, но безопасно чувствует себя только в толпе. В других ситуациях он начинает бороться со своим страхом.

— Перед каждым выходом на улицу я начинаю проверять новости: строю свои маршруты в обход возможных задержаний. Выбираю определенные часы для передвижения по городу. Если не попадаю в них, вызываю такси, ищу объездные пути. Я понимаю, что просто могу выйти из метро — и добрый день, меня «повяжут». Просто за то, что я есть. Кого интересует, куда я иду? — говорит он.

За все время протестов Олег не видел массовых задержаний вживую, только в СМИ и чатах.

— Но ты понимаешь, что даже при большом желании ничего не докажешь. Если просто прошел мимо, разбираться никто не будет — вижу по результатам многих судов. В стране просто правовой дефолт. Все сводится к одному: если захотят, тебя «закроют», — считает минчанин. — Можно испытывать страх и тревогу час в день, но если они перманентны, то это вообще не классно. Действия силового блока стали слишком массовыми.

У молодого человека была мысль пойти навстречу своему страху: например, постоять в цепочках солидарности. Но за два месяца он не смог перешагнуть через себя. Сейчас парень может выходить по делам в вечернее время, но передвигается очень быстро.

— На прогулки иногда выхожу в субботу, но только не один. Выйти за кофе стало проще, а в первую неделю после выборов я боролся с собой, — говорит Олег.

Психотерапевт: «Мы всегда на что-то реагируем: плохих эмоций не бывает, они несут информационную функцию»

Врач-психотерапевт Елена Карачун рассказала Onliner, что может стать причиной возникновения подобных состояний, что делать с информационной перегрузкой и как постараться уберечь свое здоровье в непростых обстоятельствах.

— Первое, с чего надо начать, — определить, что это за состояние. Тревогу можно разделить на реальную и невротическую. В первом случае человеку действительно что-то угрожает во внешнем мире — землетрясение, физическое насилие, экономический кризис, грубый начальник и так далее, а во втором источником тревоги является внутреннее состояние, когда сила личной реакции человека не соответствует внешней угрозе. В таких случаях тревога — результат личного восприятия, — говорит специалист.

По словам Елены Карачун, описанная Олегом ситуация говорит, что личностная тревожность была повышена еще до начала событий.

— Если говорить о реакции на насилие, то, скорее всего, ее вызывали определенные нерациональные страхи. То есть реальная ситуация была таким пятном Роршаха, на которую проецировались определенные опасения за себя. Но добавилась и реальная угроза здоровью и изменение уклада жизни — COVID-19. Дальнейшее описание говорит тоже о конкретной реальной угрозе, усилилась угроза в окружающем мире. Поэтому буду склоняться к тому, что врачи называют расстройством адаптации. Это группа состояний, которая отличается от состояний психики тем, что их запускает какое-то неблагоприятное событие жизни, — поясняет специалист.

Врач-психотерапевт также рассказала об актуальной на данный момент информационной тревоге, когда наша способность переработать информацию не соответствует ее количеству.

— Может возникать чувство растерянности (так как поступает много ложной и противоречивой информации), неопределенности (ведь мы не все успеваем узнать и понять), потери контроля (когда скорость поступления быстрее скорости нашего понимания), беспомощности (потому что мы все ощущаем себя песчинкой в мире, где на огромное количество событий мы не в состоянии влиять), — говорит Елена Карачун.

Почему одни люди относительно ровно реагируют на подобные длительные стрессовые влияния, а у других внезапно возникают такие тяжелые проявления?

— Любая наша реакция на событие состоит из пяти слагаемых: физиология — реакция организма на уровне нервной системы и гормонов, эмоции — как мы переживаем событие (скукой, безразличием, страхом и так далее), мысли — что мы подумали об этом событии, поведение — что мы делаем с событием (вовлекаемся ли, берем ли ответственность, влияем или избегаем), личность — самое сложное: сюда входит, как мы реагируем целостно (это наш жизненный опыт, характер, психологические механизмы защиты, представление о себе, других и о мире, бессознательные сценарии мышления и все остальное). И все эти пять составляющих неразрывны. То есть визуально мы можем нарисовать пять пересекающихся кругов — и наша реакция — это то, что в центре, — говорит психотерапевт.

В ситуациях, когда нервная система не выдерживает внешних раздражителей, специалист предлагает метафору психологического метаболизма — как с пищей.

— Из того, что я уже говорила, регулировать количество, потом давать себе время на переработку, фильтровать и не все принимать внутрь, стараться подумать, прежде чем брать на веру какую-то информацию. И самое главное — заботиться о своей безопасности. Важен баланс — вовлечения и дистанцирования, — говорит она.

Елена Карачун объясняет, что меры профилактики серьезных стрессовых состояний вытекают из тех самых пяти составляющих. На физиологическом уровне важны нормальный отдых, сон, физическая нагрузка. Чтобы эмоциональное состояние не давало сбоя, его не нужно подавлять.

— Многие путают хорошее эмоциональное состояние с подавлением эмоций. Мы всегда на что-то реагируем: плохих эмоций не бывает, они несут информационную функцию, всегда о чем-то говорят нам. Слезы лучше выплакать и отгоревать, при возникновении гнева важно понять, что вызывает препятствие и так далее. В общем, важно дружить со своими чувствами, — уточняет специалист.

Для поддержки мышления важно правильно перерабатывать информацию.

— Например, если мы расценим опасность как вызов, то начнем мобилизоваться и искать пути разрешения или борьбы. В поведении важно понимать, что внешние ситуации существуют сами по себе, но мы ответственны за то, как себя будем вести. Мы порой не можем на них повлиять, а можем взять на себя ответственность и действовать, заботиться о себе. Последний аспект — личные реакции. Здесь я бы отметила механизмы психологической защиты. Они бывают зрелыми и незрелыми. Например, мы можем отрицать опасность (если не буду смотреть на нее, значит, ее нет) или болеть вместо того, чтобы разрешать ситуацию (это называется соматизацией). Но есть более зрелые реакции: юмор, который позволяет увидеть другой ракурс ситуации, дистанцироваться и разрядиться, а также планирование — продумывание действий и их последствий, — заключает психотерапевт.

Если поствыборная ситуация тоже сказалась на вашем здоровье и вы готовы об этом рассказать, пишите на почту ds@onliner.by или в Telegram по нику @dashaspevak.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by

Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро