На Окрестина массово выпускают людей, «слава богу, живых»
На Окрестина массово выпускают людей, «слава богу, живых»
Полночь, уже 14 августа. Возле изолятора на Окрестина горят фонари и экраны телефонов. Это родственники задержанных бесперерывно обновляют соцсети, рассказывая знакомым о статусах их родных. На дороге к ИВС — цепочки такси. Водители открывают двери и окликают прессу: «Скажите им, если не знают, что дальше делать, пусть идут сюда — мы их заберем и отвезем».
Уже на расстоянии 300 метров от ворот, которые всегда открываются тяжело, стоят толпы людей. Волонтеры просят всех уйти с дороги и не аплодировать, «иначе не выпустят».
Но окружающим сложно сдержать эмоции, когда из дверей выходит очередная девушка. Каждая из них плачет и молчит, в редких случаях просит кому-нибудь набрать. К ней сразу летят предложения: «Чай? Плед? Куда отвезти?» В аплодисментах теряются крики: «Пожалуйста, тише», зато отчетливо слышен шепот: «Ну слава богу, жива».
Когда из дверей выходит мужчина, кто-то называет фамилию его жены. Та сбегает по холму, чуть не падает, но прорывается в объятия к мужу через толпу.
— Я не знала, где искать! А ты здесь! — всхлипывает она.
В этот момент вверх поднимаются десятки телефонов — чтобы запомнить, как незнакомые им люди радуются встрече.
Пока люди томятся в ожидании очередного освобожденного, говорят о всяком. В их шепоте странным образом переплетаются споры о ситуации в стране, рассказы о детях и подсчеты денег на штрафы. И еще они говорят о надежде: как раз с последним — с цифрами базовых величин — им готовы помогать люди.
— Караев сказал, что всю ответственность берет на себя. Я ему поверила — наверное, тоже поможет, — говорит какому-то мужчине одна из женщин.
Из дверей выходит Лера, она провела в изоляторе 72 часа. Девушка говорит, что суда над ней не было. Первое, что произносит, — у нее ничего с собой нет.
— Ни телефона, ни золота, ни ключей, — говорит она незнакомцам вокруг, вытирая слезы. — Меня не трогали, не били, а вот с другими девочками обходились жестче. Как меня задержали? Я вышла в магазин, потом на тренировку. Мне сказали, что я примелькалась. Я пытались объяснить, что здесь живу, но меня никто не слушал.
Лера говорит, что в камере их почти не кормили. Только дважды давали 6 буханок хлеба на всех задержанных в камере. Первую еду принесли часов через 30. А вот воду девушки пили из-под крана.
— Сначала нас было 53 человека в 4-местной камере. Камера — на 16 метров. Окно было только чуть-чуть приоткрыто. Сейчас было 36 человек в камере на четверых. Свет вообще не отключали.
Лера утверждает, что при ней ни к кому не применяли физическую силу, а вот у девушек, с которыми она сидела, были гематомы. Их они получили при задержании.
— Самое страшное было ночью — мы слышали звуки избиения, это продолжалось практически всю ночь. Девушки, которых выводили на улицу, говорили, что видели обстриженные мужские волосы и дреды, то есть у парней с такими прическами просто срезали волосы.
Мы уходим к часу ночи под непрерывные крики: «Ребята, кого нужно подвезти, кому негде переночевать?» Людей в толпе становится только больше — кто-то встречает своих, кто-то волонтерит тем, чем может. А кому-то просто сложно в этот вечер оставаться дома, зная, что другим прямо сейчас нужно помочь.
P. S. Там же сегодня утром.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!