Цепочки такси объезжают забор изолятора по кругу. Водители привозят людей, открывают багажники и вытаскивают целлофановые пакеты на асфальт. Двери заднего сидения открываются, оттуда выходят женщины и мужчины с уставшими глазами. Таксисты говорят им: «Держитесь!» — отдают вещи и провожают взглядом к толпе возле изолятора.

— Списки здесь! Вода и мороженое — у мужчины налево, туалеты — направо, — кричит присутствующим волонтер.

В это время по дороге проезжают несколько автозаков и заворачивают во двор. Через полчаса они снова появляются на виду. Говорят, уже с людьми внутри.

— Это наши ребята! В Жодино повезли! — обращает на машины внимание чей-то отец. Все вокруг резко поворачиваются к спецтехнике и начинают стихийно аплодировать.

Среди всех присутствующих выделяется одна женщина — она молча сидит на скамейке, подпирает рукой голову и теребит кофейный стаканчик. Уже третьи сутки Валентина надеется, что сможет получить какую-то информацию о сыне.

— Его девушка сказала, что их вчетвером задержали 9-го числа в два часа ночи — они с компанией шли к машине. Но сзади вылетел ОМОН и всех их схватил. Избили одного друга и его девушку. Кто-то из сотрудников крикнул: «Баб отпускать!» Девушку сына только швырнули на пол, ей повезло, — добавляет Валентина. — Били ли сына, я не знаю. Я была возле изолятора и в понедельник, и во вторник — все время ждала. В среду сюда не приходила — у меня все-таки работа, а я и так не сплю уже третьи сутки.

Валентина говорит, она злится, что родственникам до сих пор не дают практически никакой информации.

— Я потратила сто рублей на телефонные звонки, чтобы узнать, где находится сын. Во второй день мы кричали до девяти вечера: требовали, чтобы нам дали списки задержанных. Сотрудники изолятора вышли на крыши с ружьями, но никто не испугался. После этого я снова подошла к окошку и потребовала ответ, где мой сын. «Здесь?» — спрашиваю. И мне лишь кивнули головой. А вот передачи не берут до сих пор: говорят, что ничего не знают и сделать ничего не могут.

Валентина рассказывает, что друг ее сына сообщил об условиях содержания людей в камерах. По словам женщины, там их находится по 50 человек. В первые сутки задержанных не кормили, давали только ведро кипятка из-под крана.

— Штрафы уже выписывали. Знакомой девочке дали 25 базовых. Другу сына сказали приходить на суд — возможно, ему дадут сутки. Мы знаем, что идет сбор денег для задержанных, но пока за материальной помощью не обращались, — дополняет Валентина.

Мы идем к очереди у дверей изолятора. Две женщины безуспешно нажимают кнопку вызова, чтобы получить по рации информацию.

— Наш племянник, похоже, по уголовной проходит, — говорят они, когда мы спрашиваем, кого они ищут. — Встал на машине по встречке. В итоге ему сказали, что он заблокировал движение. Отобрали машину, а сына задержали. Мы пытались дозвониться в милицию — нам ответили, что он здесь. «Жив, но не факт, что здоров». Так мы разыскиваем его вторые сутки. Вчера нам сказали, что сегодня можно будет отдать передачу. Приехали — а в итоге никто ничего не знает, нам снова приходится ждать.

Недалеко от дверей Ирина и Саша консультируют других людей. Говорят, за ту пару дней, когда они искали сына и мужа, уже успели выучить все правила поиска.

— Я находилась с мужем на избирательном участке, мы ожидали результатов выборов, — рассказывает свою историю Ирина. — Навстречу выехал автобус с кучей ОМОНа, начал всех хватать. Люди стали разбегаться, а мы нет. Зачем мне это делать, если я ничего не нарушала? Всех парней забрали, меня оставили. Сюда мы приехали на следующий же день, и нас начали разгонять. В итоге 11 августа к изолятору пришла куча народа, волонтеры начали организовывать передачу списков. А вот ребята, которые выходили, говорили, что их держат в камерах по 40 человек.

Ирина добавляет, что родственники задержанных помогают друг другу в чатах в Telegram. Если кто-то из них не может дежурить на Окрестина, люди информируют человека о происходящем через соцсети.

Внезапно наш разговор перебивает Александр. Мужчину освободили сегодня ночью, он ждет суда и пришел к дверям изолятора, чтобы забрать свои вещи.

— Знаете, лучше сюда не попадать. В камере нас сразу было 60 человек, через полчаса 30 из них отсеяли. Потом забрали еще 15 человек. Спишь либо на койке по очереди, либо на полу — даже неясно, где удобнее. Кормят не на убой, но нормально. В первые сутки из еды нам не давали ничего, я и поспать толком не мог. Тогда нас, 120 человек, держали в прогулочной зоне — все терлись друг об дружку. Первую ночь мы полностью провели на улице. К вечеру вторых суток людей уже подняли наверх, в камеры.

На вопрос о применении физической силы в стенах изолятора Александр ограничивается коротким «было все», отворачивается к смартфонам людей и помогает узнавать лица задержанных.

Рядом с ним стоит Артем — сегодня ночью его также отпустили. Мужчина делится подробностями о своем задержании: 10 августа он ехал на велосипеде по улице Кальварийской. Его остановили сотрудники милиции и перегрузили в автозак.

— Привезли сюда, открыли двери. ОМОН сделал «коридор»: все сотрудники стали в ряд. Ты выбегаешь, тебя начинают бить по плечам, ногам и рукам. Нас, 84 человека, отвели на прогулочную территорию — там мы стояли 30 часов. На всех дали буханку хлеба, раз в 4—5 часов протягивали 2 бутылки воды. На вторые сутки нас перевели в пятиместные камеры — в каждой находилось по 40 человек. Здесь мы хотя бы смогли прилечь и уснуть, — добавляет мужчина. — Я видел, что из соседней камеры вывели четырех человек, они просили есть. Из-за этого их поставили вдоль стены и начали бить. Ребята кричали, а у меня было ощущение, что там выбивают ковер.

Когда мы заканчиваем разговор, из ворот забора начинают выходить вооруженные сотрудники. Они вежливо просят родственников задержанных отойти на 200 метров от здания, упоминая, что это охраняемый объект. По дороге в очередной раз проезжает колонна спецтехники, вопросы людей сливаются в один сплошной гул: «Как? Где? Когда? Почему?», а в ответ летит привычное: «Информации пока нет».

Журналисты Onliner отправили в пресс-службу ГУВД Мингорисполкома следующие вопросы:

1. Сколько задержанных с 8 по 14 августа находится в ЦИП и ИВС на Окрестина?

2. Почему в ЦИП и ИВС на Окрестина в камерах на 4—6 человек находятся по 50—80 задержанных?

3. Почему не передают передачи? В том числе и лекарства.

4. Почему родственники задержанных не могут получить информацию о задержанных?

5. Почему в камерах у многих задержанных есть только горячая вода?

6. Задержанные говорят, что их избивали, так как они просили есть. Почему применяется немотивированное физическое насилие?

Как только мы получим ответы на эти вопросы, сразу опубликуем их здесь.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!