Минчанка Татьяна Романова, честный и жизнерадостный свидетель собственной онкоистории, расскажет нам, каково это — внезапно услышать слова «У вас рак щитовидки». С эндокринологом Валентиной Шутовой мы обсудим, существует ли связь между лишним весом и железой, вспомним чернобыльские времена и подробно поговорим о диагностике рака. Совместный проект с «Лодэ», посвященный онкологии, продолжается.

«Тогда я поняла: „Упс, что-то не так“»

Уже семь лет Татьяна Романова живет без рака. Она не хочет говорить болезни «спасибо», но факт остается фактом: именно из-за нее девушка круто изменила свою жизнь. Она ушла с поста замдиректора престижной международной компании и стала кинологом (официально это называется «специалист по бытовой дрессировке и коррекции поведения собак») — исполнила детскую мечту. Болезнь научила Татьяну следовать своим истинным желаниям. А впрочем, пусть она расскажет сама.

— Новость о том, что у меня рак щитовидки, была удивительной. Да, у мамы вырезали злокачественную опухоль щитовидной железы, в 2008—2009 годах она прошла лечение. Но был рак — и проехали. У меня в 2012-м даже подозрений не было. Мне было 34 года, я ни сном ни духом. Чувствовала себя нормально. Единственное, сильно набрала вес: буквально за три года стала весить на 40 килограммов больше обычного. Помню, что считала калории, пыталась похудеть, но не получалось. Я задумалась, что, вероятно, у меня какие-то проблемы со здоровьем, когда мы с мужем проехали на велосипедах 100 километров в 32-градусную жару, вернулись домой — муж похудел на полтора килограмма, а я прибавила 300 граммов. Тогда я поняла: «Упс, что-то не так». Но все равно подумала, поволновалась и ничего не сделала.

Диагностировали рак у меня совершенно случайно. Подруга жила в Ирландии и приезжала в Минск летом на побывку. Она более ответственный человек, чем я, и считает, что после 30 лет женщине нужно обязательно делать УЗИ щитовидной железы раз в год. Подруга взяла талончики на УЗИ щитовидки себе и своему мужу. Вдруг накануне процедуры оказалось, что мужу нужно срочно уехать в другой город, и талончик пропадал. Она предложила мне сходить за компанию. Я еще отнекивалась: «Мне не надо, у меня все хорошо». Но предложение выпить потом кофе подкупило меня. Так мы и сходили. У подруги все было в порядке. А мне сразу назначили биопсию, потому что у врача появились вопросы по контурам.

Потом все происходило очень быстро. Дней через десять я поехала за результатами биопсии на Макаенка, мне выдали «стекла», сказали срочно идти к онкологу. Анализы были подписаны красным: «папиллярная карцинома». Я помню, как ехала одна в лифте и думала: «Вот же ж блин!» Позвонила мужу: «У меня рак». Он говорит: «Да ладно!»

Тогда у меня не было страха. Было изумление: что, это вот так бывает? Вроде же все хорошо. Я не болею. Насморк раз в году. Езжу шесть раз в неделю от 40 до 100 километров на велосипеде. А оказывается, у меня рак. Как это так? Было непонимание и изумление.

Я сходила в частную клинику к профессору-эндокринологу, пожилой даме, которая меня сразу успокоила: «Все будет хорошо». А вот в государственной поликлинике было неприятно. Меня накрыло, когда врач сказала медсестре прямо при мне: «Ты ее направь на все-все анализы, а то вдруг она не вернется с операционного стола, еще свалят на нас». Тогда я впервые испугалась.

Помню, что меня накрывало по вечерам. В течение дня еще бегаешь, работаешь, что-то делаешь — занят, отвлечен. А вот когда нечем заняться, становится страшно. Операция пугала, хотелось об этом поговорить. Мужу было тяжело. Каждый раз, когда я пыталась обсудить, чем может закончиться операция, он закрывался. Нет, я не собиралась умирать, но мне нужно было вербализировать свои страхи и переживания. А муж уходил в «Да ну, перестань, все будет хорошо».

«Первым моим вопросом после операции был „А когда можно будет ездить на велосипеде?“»

— Еще меня очень пугало то, что я нигде не могла найти информацию: как люди живут после рака щитовидки? Да, статистика излечения хорошая. Но меня интересовали именно живые свидетельства того, как человек это перенес. Чего ожидать? Как будет потом? Проглотить капсулу с радиоактивным йодом — это больно или нет? (Спойлер: не больно.) Что чувствуешь, когда у тебя гипотиреоз? Поэтому я писала обо всем в ЖЖ. И до сих пор регулярно получаю в личку сообщения: «Спасибо вам большое!» Потому что людей пугает неизвестность. А у нас почему-то не говорят про рак. Как будто это какое-то заразное и стыдное заболевание!

Примерно 7 августа мне выдали результаты биопсии, а 17-го уже прооперировали. Положили в больницу мгновенно. Мне очень повезло: в палате была девчонка моего возраста, мы были на одной волне, хохотали, ржали, скатывались по стенкам, играли в «пионерлагерь». На нас медсестры шикали: «Спать! Вторая палата, ведите себя хорошо!»

Я дико довольна нашими врачами. У меня была совершенно замечательная доктор в Минском городском онкодиспансере. Людмила Вячеславовна, я ее до сих пор помню. Вот прямо Врач с большой буквы! Я понимаю, что удаление щитовидки — это абсолютно потоковая операция, у них в день по шесть-семь таких. Но Людмила Вячеславовна была исключительно внимательной. Кстати, шва после операции у меня сейчас вообще не видно. Это тоже ее заслуга. Первым моим вопросом после операции было «А когда можно будет снова на велосипеде ездить?». Доктор долго смеялась.

Да, конечно, в онкодиспансере грустно, потому что там все сидят умирать. И это выбивает просто ужасно. Я-то пришла жить! Помню, под конец моя врач стала водить к нам в палату грустных мужчин, которые пришли умирать: «Поговорите с Татьяной, может, передумаете».

17 августа — день моей операции — я долго праздновала как свой второй день рождения. Потом эта традиция как-то сошла на нет. Но мысленно я всегда этот день отмечаю.

Когда мне вырезали опухоль, оказалось, что капсула уже открылась и, возможно, рак пошел дальше, в лимфоузлы. Нужно было проверить, есть ли у меня метастазы. Я-то надеялась, что мне вырежут щитовидку — и все, гуляй, Вася! Но нет. Нужно было прожить месяц гипотиреоза (состояние, когда организм испытывает сильный недостаток гормонов щитовидной железы. — Прим. Onliner), а потом проглотить капсулу радиоактивного йода и пройти сканирование. Суть в том, что если в организме остались раковые клетки, то они голодают по йоду, после проглатывания капсулы поглощают этот йод и становятся видны на сканере. Это если объяснять по-дилетантски.

Месяц гипотиреоза очень сложный — так говорят врачи. Человек становится луноликим, пальчики-колбаски… Все от того, что организм не получает гормоны щитовидной железы. Щитовидки ведь нет. И химические таблетки пациент не получает. Но мне, видимо, повезло. Я не чувствовала явных изменений. Людмила Вячеславовна прямо специально встречалась со мной и моим мужем, говорила: «Если она начнет вас ненавидеть, бить смесителем по лицу, не обращайте внимания, это не Таня такая, это гипотиреоз». Муж, правда, говорит, что я стала более нервной. Но я не помню этого. Муж ведь и сам переживал, был как оголенный нерв. Более остро воспринимал сложные ситуации. Единственное, помню, что буквально за несколько дней до сканирования у меня стало совсем мало сил. Я не могла держать погружной блендер и нажимать на кнопку. Просила мужа помочь. И еще смеситель в душе. Помню, брала его в руки и думала: «Господи! Кто ж делает такие тяжелые смесители!»

«Что тебе подарить на Новый год?» — «Новую щитовидку»

— Я очень переживала перед сканером. Прямо очень. Потому что если бы у меня обнаружили метастазы, то меня бы ждало лечение в отделении радиойодтерапии — это обособленный блок. Очень хмурое место. Вокруг ров, все закрыто. Лечение радиоактивное, поэтому пациентам нельзя общаться с другими людьми, пока они проходят терапию. Всего неделя, но психологически очень тяжело. Ты будто заключенный. Я совсем не хотела там лежать.

Процедура сканирования проходит так: проглатываешь капсулу радиоактивного йода, ждешь 40 минут и идешь на сцинтиграфию. Когда мне сказали, что я «чистая» и метастазов нет, моя слабость исчезла в одну секунду! Мы с девочками пошли в пиццерию, гуляли по городу и наслаждались жизнью.

— Что было после рака?

— Отличная жизнь. Единственное, я поправилась. За четыре-пять месяцев после удаления щитовидной железы похудела на 25 килограммов, хотя ничего для этого не предпринимала. А потом вес возвратился. Терапия тироксином своеобразная: мне глушат некоторые гормоны щитовидной железы, чтобы рак не вернулся. Я не знаю, мой нынешний вес — это индивидуальная особенность или он связан с терапией?.. Это однозначно не питание и не отсутствие физической нагрузки, потому что я прохожу в день до 27 километров, учитывая специфику моей работы. И я не питаюсь в «МакДональдсе».

В общем, я набрала вес. Мне постоянно жарко. Каждый день нужно выпивать таблетку тироксина. Я покупаю немецкий тироксин, потому что белорусский дает большую нагрузку на сердце, а я собираюсь жить вечно, как Ленин (смеется. — Прим. Onliner). На Новый год на вопрос «Что тебе подарить?» я иногда в шутку отвечаю мужу: «Новую щитовидку». А в остальном — обычная, нормальная жизнь.

«За год я отформатировала свой мозг и решила, что хобби сделаю профессией. Ушла в собак и очень рада»

— Что рак изменил в вас?

— Это так смешно звучит, все эти истории в духе «после рака я осознал свою жизнь и понял…». Таки да. Это работает. Мое мировоззрение изменилось.

Вначале все было точно так же. По первому образованию я переводчик. Когда я болела раком, была заместителем директора очень крупного французского предприятия, отвечала за сектор СНГ. Прямо в больнице, как только пришла в себя после операции, продолжала работать. А потом в какой-то момент наступило осознание: жизнь проходит. Кто его знает, что будет завтра, послезавтра. Может быть, рак опять вернется, хотя этого совсем не хочется… Началось переосмысление, и я бросила свою высокооплачиваемую работу. Это было сложным опытом. Директор не хотел меня отпускать, несколько раз повышал зарплату. В какой-то момент я взмолилась: «Уго, ты меня просто покупаешь, а я хочу попробовать другое».

Я взяла год паузы для того, чтобы понять, что же я хочу делать. Долго думала. И в итоге пришла к мечте своего детства. Сколько себя помню, я обожала собак, всегда хотела быть зоопсихологом, работать со щенками. В 18 лет работала на дрессировочной площадке, но потом первое высшее образование, аспирантура, второе высшее во Франции… И стало как-то не до собак.

За год я отформатировала свой мозг и решила, что хобби сделаю профессией. Ушла в собак и очень-очень рада. Я счастливый человек. Прямо наслаждаюсь. Как-то все сразу понеслось. Сегодня я уже провожу выездные семинары по всему миру. Выступаю на международных конференциях по поведению собак. Конечно, прямо сейчас холодно идти на тренировку (смеется. — Прим. Onliner), но я правда очень счастлива и довольна.

В 2012-м вся эта раковая история была для меня очевидной: опухоль вырежут, я буду жить. А через пару лет пришел страх. Раз в год я должна делать УЗИ щитовидки, сдавать анализы, проходить консультацию онколога. И мне очень страшно. Я прямо оттягиваю до последнего, притом что объективно я здорова. Диагноз снимается, если в течение пяти лет не было рецидива. Но все равно, когда врач УЗИ во время процедуры останавливается в каком-то месте хоть на секундочку, я начинаю дрожать.

Сейчас я пытаюсь прислушиваться к себе и больше быть собой. Семь лет назад было много ответственности перед другими, а теперь я говорю себе: «Таня, чего хочешь ты́?» Благодарна ли я за это раку? Нет. Но раковая история стала для меня точкой, благодаря которой начался новый этап в моей жизни. И я очень рада этому этапу. Рак был эдаким пинком. Сейчас я знаю, что занимаюсь тем делом, которое мне нравится. Оно сложное. Но я точно хочу продолжать.

«Если гормонов щитовидной железы недостаточно, человек становится безразличным к жизни и к себе»

Валентина Шутова, кандидат медицинских наук, доцент, врач-эндокринолог медцентра «Лодэ», в профессии уже 40 лет. Для нее щитовидная железа — это не просто орган, а источник человеческой энергии, важнейшая часть организма, от которой зависит все: настроение, внешность, количество жизненных сил.

— Какие симптомы могут говорить о том, что у человека проблемы со щитовидной железой?

— К сожалению, чаще всего никаких признаков болезни нет. Симптомы появляются, когда уже есть выраженное нарушение функции щитовидной железы. Если выброс гормонов повышен, то признаки более явные: сердцебиение учащено, и пациенты часто обращаются к кардиологам. Сюда же относятся повышенная раздражительность, эмоциональность, выраженное похудание. Тогда ищут проблему, потому что процесс быстро развивается и человек понимает, что не все в порядке.

Если выброс гормонов понижен, то симптомы развиваются достаточно медленно. Обычно в таком случае пациенты обращаются к врачам с какими-то другими проблемами и так случайно обнаруживают гипотиреоз. На поздних этапах изменяется цвет лица, появляется желтушность, пастозность, одутловатость губ, носа, отечность век, сухость кожи, тусклость, истончение и ломкость волос. К врачам-эндокринологам часто обращаются по поводу избыточного выпадения волос — якобы это нарушение функции щитовидной железы. Но подобные проявления мы находим не всегда. Кроме того, при снижении функции щитовидной железы ухудшается память. Наступает эмоциональная пассивность. Человек становится безразличным к жизни и к себе.

Поэтому щитовидная железа очень важна. Гормон, который она выделяет, можно сравнить с источником энергии, хотя это и не совсем верно. Гормон, скорее, является ускорителем, катализатором процессов обмена в тканях — мышечной, жировой, нервной. Это касается и растущего организма. Именно поэтому врачи всегда рекомендуют женщинам проверить функцию щитовидной железы до зачатия. Гормон щитовидки будет участвовать в развитии плода особенно интенсивно в первые три месяца, пока у ребенка не начнет работать собственная железа.

Существуют патологии щитовидной железы, при которых нет выраженных нарушений, — это узловой зоб и рак щитовидки. К сожалению, здесь жалоб практически не бывает. Если только опухоль или сама железа сильно не увеличивается в размерах, тогда становится трудно разговаривать, глотать, возникает ощущение комочка в горле. Хотя «комочек в горле» — это частая жалоба. Он может ощущаться не столько при заболеваниях щитовидной железы, сколько при нервных состояниях, лабильности психики или шейном остеохондрозе.

«Большой вес может быть вариантом семейного сценария. И это нормально»

— Повышенный индекс массы тела (ИМТ) — это повод бежать к эндокринологу?

— У нас есть понятие «избыточная масса тела», а есть «ожирение». Если ИМТ — 25—30, то речь идет об избыточной массе тела. И это может быть вариантом нормы. Конечно, если вес вырос стремительно, то стоит обратить внимание. А если он держится давно и устойчиво, то вряд ли есть повод для беспокойства. Если у человека ИМТ больше 30, мы должны найти причину и что-то с этим делать. Хотя ведь понятие нормы — относительное. Большой вес может быть вариантом семейного конституционального сценария. Если все в роду были с избыточной массой тела, причем телосложение правильное, нет диспропорции, это не является проблемой. Зачастую мы не находим нарушений углеводного или жирового обмена. Человек чувствует себя здоровым. Добиваться 90-60-90 — это не всем полезно.

— Но ведь в нашей культуре стыдить полных людей — это норма.

— Так было не всегда. Наоборот, раньше рассуждали иначе: если худая, зачем замуж брать, что она по дому сделает (смеется. — Прим. Onliner)? Конечно, не всегда полнота сопровождается здоровьем. Но не всегда и худоба — признак отменного самочувствия. Существует мнение, что чем тоньше талия, тем длиннее жизнь. Оно подтверждено наукой. Бедра могут быть широкими, а талия должна быть тонкой. Таков закон пропорции. Но надо помнить, что избыточная масса тела может быть связана с нарушением работы щитовидной железы.

«Я хорошо помню времена, когда мы уезжали в командировки в радиоактивную зону для сплошного обследования»

— Как связаны последствия Чернобыля с большим количеством патологий щитовидной железы у белорусов?

— Связь последствий чернобыльской аварии с болезнями щитовидной железы — это вопрос сложный, неоднозначный. Об этом много писали, собирали данные… Эндокринологи четко определили, что в первые десять лет после аварии в Беларуси значительно выросло число больных раком щитовидной железы, особенно детей и подростков. Это однозначно. Что касается патологий щитовидной железы вообще — да, в цифрах был значительный подъем. Но в это же время в стране заметно улучшились методы диагностики. Появились УЗИ-аппараты. Ведь раньше мы как диагностировали узловую патологию? Пальпаторно, ручками. Ощупывали щитовидную железу и смотрели, какая плотность, есть ли узелок.

Пальпации доступны узлы, которые больше 1 сантиметра. Все остальное обнаружить руками невозможно. Это реалии 1980-х годов. Сейчас же с помощью УЗИ-аппарата можно увидеть образование всего в 2—3 миллиметра, или 5 миллиметров, или крохотные кисты, которые, в общем-то, являются нормой для женского организма. Если узлы обнаруживаются у мужчин, то к ним больше внимания, потому что всегда считалось, что патология щитовидной железы — это женская проблема. Раньше статистика была 1 к 10. Но в последнее время эти цифры сближаются, у мужчин тоже стали появляться опухоли щитовидной железы.

Что касается Чернобыля. Я хорошо помню эти времена, когда мы уезжали в командировки в радиоактивную зону для сплошного обследования населения. Ходили по школам, детским садам, предприятиям, домам престарелых, просто по квартирам. Пальпаторно выявляли изменения в щитовидной железе, «отсортировывали» пациентов, а потом уже отправляли на более тщательное дообследование. Тогда многие врачи ездили… Детей из чернобыльской зоны переселяли на лето сюда, под Минск, в пионерские лагеря. Мы ездили по этим оздоровительным лагерям, тоже проверяли всех деток.

Поэтому сказать, что патология выросла в связи с Чернобылем, сложно. Возможно, да. Но, может быть, не так сильно, потому что методы диагностики и ее качество улучшились.

«Сегодня достаточно исследований: доброкачественные узлы щитовидки не перерождаются в злокачественные»

— Как диагностировать рак щитовидной железы?

— Существует несколько этапов. Все, что касается щитовидной железы, начинается с самого рождения. Младенцам еще в роддоме проводят скрининг: берут капельку крови на тиреотропный гормон. Если обнаружат высокие цифры, сразу же начинают лечить, и вырастает здоровый, нормальный человек, который вынужден просто принимать гормоны всю жизнь. Это спасает от любых тяжелых последствий.

Затем педиатры обследуют деток перед школой. Они не просто щупают щитовидную железу, а оценивают физическое и психоэмоциональное развитие ребенка. Если обнаружат отставание или, наоборот, ожирение, это сигнал: нужно проверить щитовидную железу. Тогда направляют на УЗИ и гормональное исследование.

Следующий этап — подростковый. Потребность в гормоне щитовидной железы возрастает во время полового созревания. В Беларуси йодный дефицит слабой и умеренной степени. А йод — это составная часть гормона щитовидки. Поэтому, когда начинается активный рост ребенка, ему не всегда хватает тиреотропного гормона. В конце концов, может развиться гипотиреоз, узловая патология щитовидки или диффузный зоб (его раньше называли «подростковым»). Узловые образования на фоне дефицита йода всегда были характерны для нашей территории, и до Чернобыля тоже.

А дальше идет планирование семьи. Все женщины должны проходить подготовку к беременности и обязательно проверять функцию щитовидной железы, делать УЗИ. У парней проще: армия, обязательный медосмотр. На профилактическом УЗИ доктор как раз может обнаружить подозрительный узел в щитовидной железе. Задача врача — определить, доброкачественное это образование или нет. Кстати, злокачественные опухоли щитовидки встречаются не так часто. Процент совсем небольшой.

Перед удалением доброкачественных узлов обязательно делают биопсию. В клиническом отделении, где я работала, после операции из 100 пациентов у 3—4 в итоге обнаруживали онкологию. Но, как правило, это папиллярный рак, который не считается тяжелым, и фолликулярный. Агрессивные формы со стремительными метастазами крайне редки.

Если пациент приходит после УЗИ с заключением о том, что у него обнаружен узел в щитовидной железе, важно решить, что делать дальше. Тактика во всем мире такая: если узловое образование больше 1 сантиметра, нужно брать пункцию. Делают тонкоигольную аспирационную биопсию, исследуют ткани и выясняют, из каких клеток растет узелочек. Бывает так, что приходится делать биопсию и при меньших размерах узла, если, например, контуры нечеткие или капсула деформирована.

— Биопсия — это больно?

— Я не делала, но пациенты рассказывают, что по ощущениям это примерно как сдать кровь из вены. Потому что берут тонкой иголкой. Только прокол кожи болезненный, а дальше нет болевых рецепторов. Важно, чтобы человек, который делает пункцию, хорошо владел этой методикой.

Если пункционная биопсия проведена качественно, получено достаточно клеточного материала и доказано, что это доброкачественный процесс, то человек может жить спокойно. Удалять ничего не нужно. Сегодня достаточно исследований о том, что доброкачественные узлы не перерождаются в злокачественные.

«Люди, которые получают гормональную терапию, рожают детей, кормят грудью — все что угодно. Обычная жизнь»

— Правда ли, что рак щитовидной железы (папиллярный и фолликулярный) — это «легкий» рак, он хорошо лечится?

— Не тяжелый, это точно. Папиллярный и фолликулярный — это те формы, которые дают благоприятный прогноз в дальнейшем. Сейчас тактика такая: если обнаружили подозрительный участок ткани, даже не рак, а предраковое образование, то лучше прооперировать. Удалить и жить спокойно. Потому что человек без щитовидной железы может жить хорошо и активно, просто будет получать заместительную терапию гормонами. Точно так же, например, получают терапию люди при аутоиммунном тиреоидите, гипотиреозе, когда щитовидная железа есть, но практически не работает. Спокойно с этим живут. Рожают детей, кормят грудью — все что угодно. Обычная жизнь.

Во многих случаях рак щитовидной железы даже не требует радио- или лучевой терапии. Если процесс идет локально, нет подозрений на метастазы в лимфоузлах, то просто делают операцию, и все.

Много деток, которые оперировались в годик, два или три после Чернобыля, уже выросли. Они имеют свои семьи, растят детей, живут полноценно.

Читайте также:

• «Я думал, все родинки на моем теле одинаковые. Оказалось, риск меланомы — 50%»
• «Думала, жених увидит мою лысую голову — и уйдет». Откровенная история рака груди (со счастливым концом)
• «Охотник болеть не должен. Как ни крути, мужчине сложнее получить больничный, чем женщине». Психолог и уролог о стереотипах и раке простаты
• «То, что Анджелина Джоли удалила молочные железы, — абсолютно правильно». Куда нас приводит страх перед раком

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by