«Саша очень радовался, когда срок службы ему продлили и он мог продолжать летать»

Александр Марфицкий с самого детства мечтал быть космонавтом. Ему было почти 5 лет, когда Гагарин полетел в космос. С того времени маленький Саша не переставал повторять, что хочет в небо — посмотреть, что там и какие звезды.

Из родного поселка Богушевск, что в Сенненском районе, он решил уехать в Харьков — поступать в Высшее военное училище летчиков. Мать была против: после смерти мужа она осталась одна с тремя детьми.

— Она все говорила: «Куда ты, сынок, пойдешь в летное, ты у меня единственный сын, лучше иди в строительное училище, там тебе хоть квартиру дадут». А он: «Нет, я хочу только туда», — рассказывает жена погибшего летчика Дамира Марфицкая.

С будущим мужем она, уроженка Харькова и тогда еще студентка Харьковского политехнического института, познакомилась на одном из новогодних вечеров в Доме офицеров.

— Он пригласил меня на танец — и так все завертелось, — вспоминает она. — Я же сначала никаких планов не имела. Хотела, чтобы Саша больше общался с моей подругой, но он стал настойчиво ухаживать именно за мной…

После окончания училища Марфицкого отправили служить в Комсомольск-на-Амуре в Хабаровском крае. Через месяц он вернулся за своей будущей женой. Через год они отправились в Золотую Долину Приморского края: летчика перевели туда.

— Там родилась наша первая дочка Ирина. Помню, он перед окнами роддома слепил снеговика. Медсестры и врачи бегали и восклицали, мол, вот кто-то слепил снеговика. Смотрю — а это мой суженый, — улыбается Дамира Эркеновна. — Знаете, он был романтиком и всегда красиво ухаживал. Цветы дарил без повода. Как он их находил в том холодном климате, я ума не приложу. Ездил в какие-то теплицы, как-то доставал. Конечно, были трудности. В гарнизонах не было горячей воды, была неустроенность, которую приходилось преодолевать…

Но просто летать на самолетах для Марфицкого было недостаточно, его не покидала детская мечта стать космонавтом. Он попытался попасть в отряд летчиков-испытателей. Поехал в испытательный центр Воздушно-космических сил в Астраханской области, но набор как раз закончился. Ему предложили поступить в Военно-воздушную академию имени Юрия Гагарина в поселке Монино под Москвой.

— Он был самый молодой среди всех. Там были все майоры и подполковники, а он капитан, — вспоминает вдова. — Во время учебы Саша снова пытался попасть в отряд космонавтов, но повредил барабанную перепонку, и его решили не брать.

В Монино у Марфицких родилась вторая дочка, и после выпуска пару с двумя детьми снова отправили в Комсомольск-на-Амуре. Дальше были начало девяностых и два года в узбекском Андижане. Там в 36 лет Александр получил звание летчика-снайпера — это высшая степень летного мастерства.

Настали девяностые. Советский Союз разваливался, оставаться в Узбекистане, несмотря на настоятельные просьбы, Марфицкие не хотели, поэтому в 1993 году приехали в Барановичи. На родине Александр окончил Академию управления при президенте и продолжал совершенствовать летное мастерство и обучать молодых. Позже дослужился до командира 61-й авиационной истребительной базы, а потом стал и заместителем командующего войсками Западного оперативно-тактического командования ВВС и войск ПВО.

— Саша был очень азартным человеком, у него все горело в руках. Он все должен был успеть и всегда хотел объять необъятное. Я поражалась, как у него все получалось, — описывает мужа Дамира Эркеновна. — Кроме полетов, он занимался разными видами спорта: и лыжи, и волейбол, и баскетбол, и футбол, и хоккей. Говорил, что, если бы не стал летчиком, был бы спортсменом. Особенно любил хоккей. Свою форму все хранил для внука. Мечтал, как научит его играть…

Казалось бы, в 2001 году Марфицкий мог бы спокойно уйти на пенсию. Ему предлагали это сделать, звали работать на завод, и не раз. Но летчик не согласился.

— Ему нужно было летать. Саша очень радовался, когда ему продлили срок службы и он мог продолжать летать, — вспоминает жена погибшего. — Он летал с душой. Вдвоем с Журавлевичем они были как мальчишки, оба бредили небом. Где бы ни собирались, куда бы ни шли, у нас были только одни разговоры, что о полетах.

«Небо — это была его мечта с детства, которое прошло на аэродромах»

Со своей противоположностью — спокойным и педантичным Александром Журавлевичем — Марфицкий познакомился уже в Барановичах. Журавлевич приехал сюда в 1990 году после службы на Сахалине и Курильских островах.

— У нас у обоих есть белорусские корни: я вообще родилась в Щучине, и моя мама родом отсюда, — рассказывает жена погибшего летчика Светлана Журавлевич. — Когда Советский Союз начал разваливаться, мы приняли решение поехать в Беларусь. Естественно, исходя из рода войск и самолетов, на которых летал муж, попали в истребительную авиацию в Барановичи.

Александр Журавлевич родился в семье военного в Приморском крае. Его отец был летчиком. Полетами заболел и Саша, но молодого человека укачивало в транспорте. Поэтому родители думали, что сын займется чем-нибудь другим. Несмотря на это, юный Саша выбрал авиацию и поступил в Черниговское высшее военное авиационное училище летчиков.

— Небо — это его мечта с детства, которое прошло на аэродромах, — говорит вдова. — У меня тоже отец авиатор. Как я говорю, родилась под рев авиационных двигателей. В свое время на своей шкуре ощутила, каково это — быть дочкой военнослужащего, которого в советское время довольно часто переводили с места на место. Поэтому, зная специфику и все сложности, будучи 18-летней девушкой, сказала себе: «Да чтобы я вышла замуж за военного, да еще и за летчика! Ни в коем случае!» Ну вот хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Все получилось с точностью до наоборот.

С красивым черноволосым парнем они познакомились в одном из военных городков Одесской области. Оба тогда учились в школе: она — в 9-м классе, он — в выпускном 10-м. Общение продолжилось, а когда Светлана вместе с родителями Саши приехала на выпускной в училище, молодой человек сделал ей предложение. Девушка согласилась, и буквально через неделю они расписались.

Потом были те самые три года службы на Сахалине, потом — еще три на Курильских островах, а затем — Барановичи. Что интересно, в 1995 году Александр Журавлевич был одним из немногих белорусских военных, кто отправился учиться в США.

— Тогда была программа «Партнерство во имя мира», в которой участвовали несколько белорусских военнослужащих за счет белорусской стороны, — вспоминает Светлана Валентиновна. — Обучение длилось два года. За первый год он окончил Defense Language Institute — это языковой институт в Техасе, в Сан-Антонио. Потом к нему на год приехала я. Он как раз учился в Air Command and Staff College — это Командно-штабной колледж ВВС США. Конечно, предложения остаться поступали, намекали на это. Но муж такие разговоры пресекал.

Они вернулись в Барановичи, когда в стране были тяжелые времена: гиперинфляция и нищенские зарплаты по $20—30. Кризис коснулся всех, в том числе и армии. Журавлевичи, как и многие военные, раздумывали, что делать дальше — уходить или оставаться. Александр решил оставаться.

— Он был влюблен в небо, не мог без него совсем, — отмечает Светлана Валентиновна. — Они с Марфицким были в этом плане как мальчишки.

Александр дослужился до заместителя командира 61-й авиационной истребительной базы, в 2009 году получил квалификацию «летчик-снайпер». Кроме того, Журавлевич руководил нештатной группой высшего пилотажа «Крылы Беларусі», которую создали в Барановичах. Это была идея Марфицкого: он дружил с летчиками из «Русских витязей» и хотел, чтобы подобная группа пилотов-виртуозов существовала и в Беларуси.

«Мы впервые были на таком мероприятии, в такой высококлассной профессиональной тусовке»

Radom Air Show — крупнейшее авиационное шоу Польши, которое на регулярной основе проводится с 2000 года. Каждые два года на аэродроме возле деревень Малчин и Макув собираются сотни тысяч зрителей, десятки высококлассных пилотов и самолетов из разных стран. В 2009 году поляки впервые пригласили Беларусь. На выставку наши военные решили отправить Су-24, Су-27 и Ил-76.

Два из них планировалось оставить на статичной позиции, а на Су-27 выполнить показательный полет. Лететь должны были два Александра — Марфицкий и Журавлевич. Первый на тот момент провел за штурвалом 2320 часов, второй — 1620.

Запасным пилотом взяли на тот момент подполковника Александра Потехина. Руководил полетами подполковник Александр Мурычин. К мероприятию готовились заранее: еще в Беларуси изучали карты местности, схемы захода на посадку и остальные нюансы.

— В Радом, а это почти 450 километров от Барановичей, я выехал на поезде за несколько дней до начала авиашоу, — говорит Мурычин, когда мы встречаемся недалеко от части. — Чем занимается руководитель полетов? Он осуществляет общее руководство всем воздушным движением в процессе выполнения плановых полетов. В принципе, я там был бы и не нужен, но поскольку все управление воздушным движением англоязычное, а наши пилоты не все владели английским, то направили и меня.

Белорусская делегация прибыла в 200-тысячный польский город к началу авиасалона, 27 августа. Там их уже встречал Мурычин.

— Я принимал наши самолеты на русском языке, управлял их полетом, они заходили на посадку, и, если были какие-то нюансы, я им подсказывал, — продолжает Александр Юрьевич. — Потом были тренировочные полеты, потом — общение с иностранными пилотами: голландцами, финнами, британцами и так далее. Знаете, такая высококлассная профессиональная тусовка. Мы впервые были на подобном мероприятии, поэтому было очень интересно, конечно.

Как потом говорила польская сторона, Су-27 вызвал на авиашоу фурор, а видя тренировочные полеты белорусов, организаторы и фанаты предвкушали яркое шоу. У свободно говорящего на английском Журавлевича брали интервью для иностранных изданий. Марфицкий так подружился с голландским летчиком, что подарил тому свой талисман — маленькую петличку в виде самолета, хотя раньше никогда не снимал ее с летного комбинезона.

— Вообще, основной показ должен был быть 29-го, но погода резко испортилась. Сделали несколько вылетов и решили отменять, потому что была низкая облачность и смысла в этом шоу не было никакого. Поэтому выступления перенесли на следующий день, — вспоминает руководитель полетов. Позже от Александра Потехина мы узнали, что 30-го у Мурычина был день рождения.

— В тот день утром мы его поздравили, а уже вечером собирались отметить, — вспоминает Потехин, с которым нам удалось поговорить по телефону.

Белорусские летчики привезли в Радом 15-минутную программу, давно не раз откатанную. По словам Александра Юрьевича, фигуры и комбинации из этого выступления Марфицкий и Журавлевич довели до автоматизма.

— Программа у них была, конечно, шикарная. К примеру, они собирались делать «колокол». Самолет летит вертикально вверх, потом останавливается. В этот момент пилоты начинают отстрел ловушек, затем самолет опускает нос и падает вниз, после чего набирает скорость и дальше продолжает полет, — объясняет он. — Или, к примеру, они садятся, коснулись земли, пробег, а потом увеличивают обороты, взлетают и делают двойную полупетлю.

Су-27 хватает тяговооруженности, чтобы сделать эту фигуру даже с малым количеством топлива. А в конце, когда все было бы выполнено, они собирались зайти с малого круга на посадку и чуть ли не в развороте выпустить механизацию. Красиво выглядит, и самолет позволяет это сделать. Но вы должны понимать, что эти фигуры для зрителей выглядят зрелищно и необычно, для профессионалов такие вещи — обыденность, никого из тех пилотов, которые были на шоу, этим не удивишь.

«Куда движешься? Катапультируйся! Катапультируйся!!!»

30 августа было воскресенье. Чистое синее небо, отличная погода, сотня тысяч зрителей на самом аэродроме и еще несколько тысяч за оградой. В начале второго по польскому времени (начало третьего по Минску) Марфицкий и Журавлевич сели в Су-27 УБМ с черным бортовым номером 63.

Белорусы фактически замыкали показательную программу. За ними внимательно следил Александр Мурычин. Его разговор с пилотами и с диспетчерами поймал и записал один польский радиолюбитель. После трагедии он выложил запись в интернет. Переговоры пилотов и диспетчеров идут на польском, русском и английском.

«103 передал. Сейчас перед вылетом успокоились — и как дома, — говорил Александр Мурычин, а потом предупреждал пилотов о ветре: — Ветер на земле будет справа — под 20 встречный, до 6—7 метров. Будет встречный все время. Будет уносить от трибун назад, поэтому после фигур уточняйтесь».

Взлет разрешили, и истребитель с полным баком топлива поднялся в воздух. Су-27 успел сделать только пару фигур.

Петля Нестерова, проход над аэродромом в перевернутом полете, потом выход на боевой разворот в фигуру под названием «нижняя петля». Из нее самолет ушел за лес. На третьей минуте записи слышно, как Мурычин командует пилотам выводить самолет.

«Давайте, на 150 выводите аккуратненько. Это вывод? Линия. Вывод! Вывод!!! Куда движешься? Катапультируйся! Катапультируйся!!!» — кричал он. Но пилоты команду не выполнили.

Сотни тысяч зрителей шоу подумали, что скрывшийся за деревьями самолет вот-вот взлетит. Но вместо этого увидели вспышку огня и огромный столб дыма. Было 14:17 по минскому времени. Стало понятно: произошло страшное.

На видео очевидцев, которые оказались ближе к месту падения, видно, как истребитель сорвал линию электропередачи, задел крылом землю, перевернулся и упал.

— Все произошло на наших глазах. Никто такого не ожидал, — грустно вздыхает Мурычин. — Почему они в тот момент не катапультировались? Они понимали: если сделают это, самолет упадет на населенный пункт, погибнут люди. Кроме того, на аэродроме и за ним было огромное количество зрителей, кругом стояли машины, везде были люди. Неизвестно, сколько вообще могло быть жертв. Я еще поражаюсь, как они среагировали на это все так быстро, как приняли решение.

Скажу так: в критической ситуации они повели себя как настоящие мужчины и настоящие летчики. Они боролись до конца, и это подтверждают все материалы расследования. Они вывели самолет на поле размером 400 на 200 метров. И когда смогли это сделать, то попытались катапультироваться, но было уже поздно.

Во-первых, самолет шел с креном, они могли катапультироваться только параллельно земле. Во-вторых, была малая высота. В таком крене ее уже не хватает, чтобы катапультная установка сработала по полной программе, выбросив летчика на определенную высоту, чтобы автоматика сработала, чтобы все раскрылось. Просто не хватило высоты.

Авиашоу сразу же остановили. В Радоме объявили двухдневный траур. Свои соболезнования белорусам выразили министр обороны Польши Богдан Клих и польский президент Лех Качиньски. Жители деревень Малчин и Макув, от которых белорусы уводили самолет, сразу же назвали их героями — задолго до окончания официального расследования. Точно так же, героями, пилотов в последний путь провожали и в Варшаве.

«„Я вас очень-очень сильно люблю“ — это были его последние слова»

30 августа Дамира Эркеновна и Светлана Валентиновна ждали своих мужей домой. У них была традиция: после каждого такого длительного полета встречать их на аэродроме с цветами и хлебом-солью. Предварительно созвонившись и договорившись о том, как будут встречать мужей, они начали хлопотать еще с утра.

— Я хотела еще пригласить девочек с работы, чтобы дочкину свадьбу отметить. Стояла на кухне и слушала радио, — вспоминает Дамира Эркеновна. — Даже телевизор не смотрела. Потом только узнала, что по телевизору все показали. Тут позвонил командир части и спросил, дома ли я. Потом звонок в домофон, я открываю дверь и вижу командующего и замполита ЗОТК (Западное оперативно-тактическое командование. — Прим. Onliner). Когда я их увидела, у меня сразу все помутнело. Слышала только свой крик. Не могла поверить, что его нет и это все… Помню только, что меня держали, потому что я буквально упала.

Понимаете, в начале августа мы сыграли свадьбу дочки, потом уехали в отпуск на Азовское море. 16 августа приходит новость о том, что разбился Игорь Ткаченко, ведущий группы «Русские витязи». Саша его знал, они дружили, поэтому он очень переживал, хотел и ехать туда, но мы были на Азове в Украине и не успевали приехать в Кубинку, чтобы проводить его в последний путь…

Последний раз голос мужа Дамира Эркеновна слышала в день отлета. Александр позвонил домой по военному телефону. «Я вас очень-очень сильно люблю», — это были его последние слова.

— Они до сих пор стоят в голове, — вздыхает вдова. — Саша не мог поступить иначе. В 2002 году во Львове на авиашоу разбился Су-27. Тогда пилоты катапультировались, а самолет упал на зрителей. Всего погибли 77 человек, из которых 28 детей, больше 500 получили ранения. И вот однажды он завел разговор об этой трагедии и сказал, что никогда бы так не поступил, чтобы кто-то из-за него погиб, а он выжил. Он не понимал, как потом с этим можно жить…

Светлана Валентиновна утром собралась бежать на рынок, но перед выходом на домашний телефон позвонили. Звонок был очень странный.

— Не было ни гудков, ничего абсолютно, и какой-то такой голос с металлическим оттенком, как, бывает, говорят автоответчики, сказал: «Вы сегодня крестили младенца». А я как раз недавно стала крестной, крестила девочку. Ну, я и подумала: вообще что-то странное. Потом этот голос снова произнес: «Вы сегодня крестили младенца». Затем все прекратилось. Я трубку положила и ушла на рынок за продуктами, чтобы готовить праздничный обед.

Она вернулась с рынка и принялась за готовку. Тут в дверь позвонили, и в квартиру зашли военнослужащие со снятыми головными уборами. Это знак, который известен многим.

Тот мистический звонок Светлана Журавлевич не может объяснить до сих пор. Уже потом она узнала, что в момент, когда пилоты отводили самолет от деревни, в крайнем ее доме крестили мальчика.

Минобороны: предварительная причина трагедии — птицы в воздухозаборнике

2 и 3 сентября в Барановичах были объявлены днями траура. 3 сентября город прощался с погибшими пилотами. Тысячи людей пришли проводить в последний путь Журавлевича и Марфицкого. На похоронах присутствовали делегации правительства и парламента Беларуси, Министерства обороны, Генерального штаба, всех авиационных частей. Кроме того, проститься с Марфицким и Журавлевичем прилетели представители группы «Русские витязи», а также Войска Польского.

Как писали СМИ, тогдашний министр обороны Леонид Мальцев, выступая на траурном митинге, назвал погибших «блестящими офицерами, блестящими летчиками, настоящими патриотами и профессионалами», которые «оставили глубокий след в развитии военной авиации Беларуси». Министр подчеркнул, что летчики спасли сотни людей, а также поблагодарил польский народ и своего польского коллегу Богдана Клиха за то, что «в трудные минуты поддержали нас, разделили нашу скорбь».

«Военные летчики — люди особой профессии. Они живут небом, желанием подняться в небо. У них есть правило: нести ответственность не только за себя, самолет, но и за тех, кто на земле», — говорил командующий ВВС и войсками ПВО Беларуси Игорь Азаренок. Командующий добавил, что «у погибших был выбор, они сделали его осознанно и спасли жителей соседней страны». Более того, Азаренок, как очевидец, заявил, что летчики приняли все меры, чтобы предотвратить трагедию на земле. По словам командующего, о том, что действительно произошло в небе Польши, в деталях, наверное, не узнает никто.

В первый же день трагедии на месте стала работать совместная белорусско-польская комиссия из 20 человек, которые расследовали причины трагедии. Белорусская военная прокуратура возбудила уголовное дело по части 2 статьи 465 Уголовного кодекса («Нарушение правил полетов или подготовки к ним, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц»). Уголовное дело завели и в Польше.

Предварительная версия случившегося, которую назвало Министерство обороны нашей страны в первые дни, — это попадание птиц в воздухозаборники самолета.

20 октября расследование по катастрофе было закончено, специалисты изучили «черные ящики». Польская сторона передала материалы дела белорусским военным. Но ни сразу после этого, ни на протяжении десяти последних лет официальной версии по итогам расследования так и не было озвучено. Как только Министерство обороны созреет к этому шагу, мы сразу же опубликуем их заявление.

Из-за отсутствия результатов расследования стали появляться и другие версии — от ошибки пилотов и «кустарной модернизации» до диверсии.

Версию про кустарную модернизацию Су-27 белорусская сторона опровергла. А затем по этому поводу высказался и главный конструктор авиационного военно-промышленного комплекса «Сухой» Алексей Кнышев. Он отметил, что модернизацию Су-27 делали на авиаремонтном заводе в Барановичах и что претензий к ней нет.

«Усовершенствовались его тактико-технические характеристики, — заявил Кнышев российской „Комсомольской правде“. — Все связано с совершенствованием комплекса вооружения и его точностями. На технику пилотирования, пилотажные свойства, летно-технические характеристики самого самолета Су-27 это не влияет. Из-за модернизации авария произойти не могла. Модернизировали то, что касается вооружения и бортового оборудования. Но никак не управления самолета, навигации и прочего».

Аналогичная ситуация была и с ошибками пилотов. По словам Александра Мурычина, следствие пришло к выводу, что никакой ошибки не было.

— За эти дни я постарел и посерел, все думал, может, я в чем-то виноват… — вспоминает он. — Но потом расследование показало, что это была не ошибка пилотов и не моя вина.

— Это были отличные летчики, так что ошибка пилотов исключена, — уверен Александр Потехин. Что касается «диверсии», то эту версию эксперты также всерьез не воспринимают.

Родственникам погибших реальную причину случившегося тоже не сообщили. Светлана Валентиновна знает лишь одно: ни Марфицкий, ни Журавлевич не совершали никаких ошибок.

— Мы можем только догадываться о том, как все произошло, — говорит она. — Смотрите, сколько лет прошло после смерти Юрия Гагарина, а причины не названы до сих пор. Видимо, что-то составляет военную тайну. Могу сказать только одно: их ошибки в этом не было. Почему не вытянули двигатели — об этом можно рассуждать долго. Кто-то говорил, что есть разница в горючем. Тренировочный полет они выполняли на своем горючем, а потом их заправили местным, а там другое октановое число. Возможно, при обычном полете это роли бы не сыграло, а вот при выполнении демонстрационных полетов в критических и закритических режимах, возможно, сыграло. Тут могло сложиться очень много факторов…

К слову, с момента трагедии в Радоме Су-27 в белорусской авиации использовали еще около двух лет. В 2013 году тогдашний министр обороны Беларуси Юрий Жадобин заявил журналистам, что Вооруженные силы прекратили эксплуатацию самолетов Су-27.

«У меня в стакане до сих пор стоит его зубная щетка…»

В марте 2010 года Марфицкого и Журавлевича наградили орденом «За личное мужество».

«Они удостоены этих наград за смелые и решительные действия при обстоятельствах, связанных с риском для жизни, личное мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебных обязанностей, высокий профессионализм», — говорилось в сообщении пресс-службы президента.

Позже в новом микрорайоне Барановичей появилась улица Марфицкого и Журавлевича, во дворах которой сейчас резвится ребятня. Кроме того, имя Марфицкого присвоили и школе в Богушевске, где учился погибший летчик.

Спустя год после трагедии жители польских деревень Малчин и Макув разработали эскиз, собрали деньги и установили памятник на том самом поле, где разбились белорусские пилоты.

Вот уже десять лет Светлана Валентиновна и Дамира Эркеновна ежегодно приезжают на место трагедии и участвуют в памятных мероприятиях. Сегодня они тоже поехали в Радом. Вдовы признаются: до сих пор не верят, что прошло десять лет. Трагедия как будто случилась вчера…

— Как прошли эти десять лет? Вы знаете, я для себя, чтобы выжить в этом стрессе, приняла: он уехал в командировку, — говорит Светлана Валентиновна. — Тем более что у нас были разлуки. Одна была длительная, почти на год, когда он учился в США. Так вот я себе говорила: «Он в командировку уехал». Потом все убеждала себя, что продлили, потом снова продлили. Может быть, это неправильно с точки зрения того, что человека нужно отпустить. Не знаю. У меня в стакане до сих пор стоит его зубная щетка…

— Эти годы прошли в слезах. Иногда вроде бы успокоишься, вроде бы все нормально, — добавляет Дамира Эркеновна. — Первое время я каждый день прибегала с работы с чувством, что он сидит и меня ждет. Я забегала домой, пробегала по комнатам, мне все казалось, что он на месте, здесь. Потому что мы их не видели, уже потом, когда их привезли. Они остались теми, в красивой форме. И когда мы с ними попрощались, они были такими. Осталось ощущение, что они в длительной командировке…

Читайте также:

Большой проект Onliner «Немига. 20 лет спустя»

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by