О таких вещах, как выстрелы в учебном заведении или заведенная бензопила в торговом центре, говорить просто страшно. Но говорить надо, так как замалчивание темы никак не разрешит назревающего конфликта, который возникает между равнодушным обществом и теми, кому очень нужна помощь. Банальная истина о том, что убийцами не рождаются, никого не оправдает, но это не умаляет значение того факта, что до трагического момента существовал очень длинный промежуток времени, на протяжении которого беду можно было предотвратить и спасти не только жертв, но и, возможно, исполнителя.

Можно ли предотвратить несчастья, подобные тому, что случилось в Керчи, как вовремя заметить, что ваш близкий человек готов сорваться, и какие найти слова, чтобы избежать этого срыва, — об этом мы поговорим в сегодняшнем выпуске рубрики «Неформат».

Кто это?

Надежда Морозова — детский и семейный психолог, эксперт в области детско-родительских отношений и воспитания детей с пятнадцатилетней практикой. Ассоциированный тренер, супервизор и гештальт-терапевт Республиканского общественного объединения психологов и психотерапевтов «Гештальт-подход» и Московского гештальт-института. Учредитель и психолог «Центра психологической помощи и развития „Частная жизнь“» с 2008 по 2016 год. Автор тренингов и мастер-классов для родителей по преодолению собственной эмоциональной незрелости и навыкам конструктивного и гармоничного развития личности ребенка в семье.

— Истории со вспышками демонстративного насилия со стороны подростков увеличиваются с пугающей частотой. Как вы считаете, что способствует этому?

— Подобные трагедии действительно происходят все чаще, они непредсказуемы и, кажется, совсем бессмысленны. Надо сразу отметить, что это не локальная проблема отдельной страны, а большой вопрос, который поставлен перед обществом в целом. И ответы на этот вопрос могут вам не понравиться хотя бы потому, что причины очевидны, но никто не спешит с ними что-либо делать. Да и в силах ли мы что-то кардинально изменить ультимативными методами?

Что это за причины? Я знаю очень мало семей, которые сохранили свои браки и могут сказать, что они счастливы. Институт семьи сейчас совсем потерял свою значимость и уже не является гарантией безопасности, поддержки и спокойствия, как для взрослых, так и для детей. Это раз. Родители сегодня тонут в потоке бессмысленной и даже вредной информации о том, как якобы правильно воспитать детей. Взрослым, уставшим от собственных забот и постоянного эмоционального стресса, сложно отделить существенное от второстепенного и найти язык со своими сыновьями и дочерьми. Это два. Несмотря на общий рост достатка, мы наблюдаем сильное расслоение общества по финансовому состоянию, это порождает очевидный дефицит возможности у одних по отношению к другим. Это три.

В результате депрессия входит в первую пятерку часто встречающихся заболеваний в мире, чего раньше точно не наблюдалось. Мы видим, что катастрофически увеличивается количество детей с синдромом гиперактивности и дефицитом внимания, врожденным недоразвитием нервной системы.

Когда я беседовала со швейцарскими педагогами, они отмечали, что нет пока ясного ответа, почему так происходит, но мне кажется, что перечисленные выше факторы и могут являться предпосылкой. Сегодня мы наблюдаем очень быструю смену ценностей у поколений и сильный разрыв в понимании жизни и отношении к ней. Все эти показатели, каждый понемногу, и влияют на то, что участились вспышки насилия и демонстративных убийств.

— Расскажите о переходном возрасте молодых людей. Где находятся самые острые, надломные точки во взрослении, в чем заключается это напряжение?

— По моим наблюдениям и тому, как видят ситуацию коллеги, могу сказать, что еще пять лет назад подростковый возраст начинался у детей в 7—8-м классе. В последние годы мы, психологи, все чаще сталкиваемся с ранним взрослением. Дети уже в пятом классе начинают говорить о том, что они будут или не будут делать, требовать и спорить по объему уроков и свободного времени, ходить в школу общаться, а не учиться, врать и активно проверять родителей и жизнь на прочность.

Такое внезапное взросление не проходит бесследно, оно выливается в очень резкие, порой катастрофические перемены в жизни ребенка. Еще месяц назад он был убежден в непоколебимом авторитете мамы или папы, а сегодня, узнав, что они несовершенны, подвергает сомнению каждое их слово. Еще вчера у него была дружба и первая привязанность к девочке «как по детским книжкам», а сегодня — жестокая драка в школе и порнография, которую показывают одноклассники.

Многие ребята просто не готовы к такой стремительной гонке, некоторые — ломаются. А взрослые просто не в силах полностью контролировать процесс постепенного взросления.

Понятно, что самыми надломными точками в этом возрасте являются первые откровения «взрослой жизни»: несчастная любовь, отвержение сверстниками, буллинг, занятость или безразличие родителей, осознание того, что родственники порой могут быть еще жестче, чем самые отъявленные негодяи в школе. Добавьте к этому традиционные для открытых обществ проблемы: возможность попробовать алкоголь и наркотические средства в юном возрасте, влияние радикальных в суждениях общественных групп или сект на неокрепшую психику...

— Часто о ребятах, которые стали стрелками, говорят «замкнутый», «нелюдимый». Их успеваемость обычно оставляет желать лучшего, они проявляют мало интереса к увлечениям, которые типичны для подростков. Также нередко акты агрессии заканчиваются самоубийством. Это типичная картина или совпадение? Если есть общие черты, почему они именно таковы?

— Я думаю, что это типичная картина. Даже статистика показывает, что чаще всего это ребята из неблагополучных семей, со сложным отношением к миру, нарушенной безопасностью и большим недоверием к людям вообще. Предположу, что чаще всего жизнь их скучная, неприятная, наполненная моральным или физическим насилием и безразличием со стороны родителей или сверстников. И кошмар, который они устраивают, — попытка отмстить миру, наказать его за причиненную боль или быть значимым и видимым, закончив свою жизнь «героически» и преждевременно.

Чудовищным образом ситуация порой складывается в их глазах так, что подобное решение кажется допустимой мерой, направленной на то, чтобы опять не переживать чувство никчемности и позора за себя и свою жизнь. Заметьте, идеи никчемности и позора занесли в голову подростка окружающие и после за это поплатились.

— Много говорится про то, что на агрессивное поведение детей влияют компьютерные игры, музыка, любое другое проявление современной культуры. Так ли это на самом деле?

— Я думаю, что они могут влиять только в том случае, если перерастают в самоцель. То есть если ребенок играет сутками, а родители не регулируют его время, если ребенок тренируется днями и вообще не общается со сверстниками и друзьями, если ребенок не выключает музыку в наушниках ни на минуту и даже спит с включенной музыкой. Это маниакальные состояния, которые будут негативно влиять вне зависимости от того, на что они направлены, может довести до безумия и такое безобидное занятие, как вышивание.

Еще одна опасность идет от обратного. Когда ребенка, условно говоря, насильно вывезли на хутор, он там дышит воздухом и общается с деревьями, а вот достижения цивилизации вообще ему непонятны — неминуемо возникнет ситуация, при которой с реальным миром придется столкнуться. И если не было подготовительного процесса, это столкновение может быть достаточно болезненным.

— Какие очевидные признаки в поведении подростка указывают на то, что надо немедленно трубить тревогу?

— Если говорить о признаках, которые гудят, как пожарные сирены, то это резкие изменения в весе, добровольная изоляция и затворничество, малоподвижность. Подросток неожиданно начинает ревностно охранять личное пространство, не разрешая близким заходить в свою комнату. Также однозначно стоит беспокоиться, когда подросток на продолжительное время становится нетипично тихим или, наоборот, слишком агрессивным без ярко выраженного мотива или повода. Понятно, что важным и тревожным знаком является резкое снижение успеваемости, воровство и вранье без повода.

Мне странно об этом говорить, но некоторым родителям стоит напомнить: то, что их дети режут себе руки и другие части тела, — это тоже очень тревожный знак.

— Какие причины неочевидны, но, если заметишь их, стоит присмотреться к подростку пристальнее?

— Например, такие: подросток перестал смотреть в глаза, перестал делиться чем-то. Любые изменения в общении без явной причины должны вызывать у родителей беспокойство. Обычно так проявляется уход в себя, когда молодой человек уверен, что происходящее внутри — это его уникальные переживания, с которым родители, конечно, никогда не встречались и его понять не могут. Это признак того, что ребенок перестал быть ребенком и готов делиться наравне со взрослым своими внутренними диалогами, рассуждениями. Это очень важный и интересный переход к отношениям подросток — взрослый. Надо быть готовым к нему и воспринимать все, что говорит вам ребенок, максимально серьезно. Иначе его выслушает кто-то другой.

Также подросток может начать говорить, что все дураки, никто его не понимает, все плохо, лучше не жить, что за ним все следят, он боится ходить по улице. Эти признаки, предположительно, могут свидетельствовать о том, что он не справляется с чем-то в реальности и уходит в фантазии или тревоги. Здесь важна консультация психолога.

— Как действовать, если происходит что-либо из вышеперечисленного? Ведь важно, чтобы при этом подросток не замкнулся в себе. 

— В первую очередь задайтесь простыми вопросами. Искренне поинтересуйтесь у подростка, что происходит. Как он ощущает происходящее? Как ему кажется, что и почему случилось? Обязательно расскажите про свой похожий опыт, покажите, что его проблема важна, но отнюдь не является неразрешимой. Предположите, что ситуация может иметь оптимистичный исход.

Очень важно не стыдить, а разбираться в том, что и почему произошло. Не повторять одно и то же 100 раз, если это не работает, а найти новый способ объяснения и донесения информации. В любом случае извиняться, если были не правы или оскорбили подростка. Оставаться в диалоге, а не замолкать и отстраняться, как бы поступки ни были абсурдны, по вашему мнению.

Учить жить, знакомить с ответственностью выбора, передавать посильную ответственность и быть в любом случае доброжелательными и понимающими.

Подросток имеет право делать ошибки, и это даже его работа в этот период жизни. А вот ваша работа — пережить с ним этот опыт, научить переживать провалы и неудачи и быть примером, как двигаться дальше и верить в себя и собственные силы.

— Очень сложно понять, где грань между контролем и необходимой степенью свободы. Надо ли вообще находить такую грань? Может быть, много свободы не бывает?

— Свобода в большинстве случаев граничит с ответственностью. Сначала нужно научить заботиться о себе и родных, проверить, как ребенок пользуется данной ему свободой — себе и другим во благо или во вред. Если во вред, то данная свобода еще не под силу подростку. Например, договорились, что ребенок может оставаться дома один на выходных, пока вы на даче или в гостях. Вы передали ему ответственность за его жизнь на этот промежуток времени и договорились о периодических звонках друг другу. Приезжаете домой, а квартира прокурена и ребенок пьяный. Думаю, вам должно стать понятно, что ребенок еще столько свободы не может выдерживать. Значит, еще нужен контроль. А вот если большинство договоренностей ребенка остаются в силе, значит, он готов и может взять на себя ответственность за свои слова, время и сотрудничать, а не бороться с вами.

— Сейчас восемнадцатилетнего стрелка из Керчи многие воспринимают не иначе как монстра. Каким видите его вы?

— Когда я изучала информацию о парне из Керчи, сложился портрет ребенка, который жил эту жизнь сложно и одиноко. Могу предположить, что он был эмоционально незрелым и брошенным. Мать — религиозный человек, причем ее взгляды достаточно непримиримы: телевизор не смотреть, праздников нет, с друзьями не общайся и т. д. Защитить подростка в такой ситуации было некому.

Агрессия в отношении матери, отца, который не стал содержать и воспитывать ребенка, недовольство жизнью и собой, незащищенность долгое время находились и «варились» внутри мальчика. С какого конкретно возраста его жизнь оказалась наполнена горечью, одиночеством и страданием, предположить сложно. Но тот факт, что уже в начальной школе он издевался над животными, говорит, что наедине со своими переживаниями мальчик был уже давно.

— Что же в итоге произошло?

— Важно понимать, что если взрослые не предлагают детям заботу, эмоциональную близость, понимание, поддержку и выборы в развитии (школы, кружки, секции), то они начинают искать себе спасение и опору самостоятельно. И всегда находят — по своему разумению и обстоятельствам. Так и парень спас себя тем, что нашел похожих на себя людей в социальных сетях и жил идеями уничтожения ненавистных ему людей и тех, кто его обижал при жизни.

Тут важно понять, что виноваты не соцсети. Он в любом случае нашел бы «отдушину» — и, даже если бы вы перекрыли ему все «вентили» без устранения причины надрыва, выискал бы ее в самом неожиданном месте.

Современные психологические исследования подчеркивают, что смысл того или иного поступка подростка кроется не в его личности, не в его деятельности, не во взрослых и не в среде, которая его окружает. Смысл, мотив создается только комплексом всех этих составляющих, безотрывно друг от друга. Об этом мало кто думает, стараясь вычленить одну простую, очевидную причину, мотив.

Мы очень часто безапелляционно ставим подростку в вину его деятельность. Это касается не только страшных событий, которые мы сейчас обсуждаем, но и повседневной жизни. При этом забываем, что она не осуществляется изолированно от всего мира. А это значит, что любое неблагополучие — это результат воздействия многих процессов, надо стараться увидеть их в комплексе.

— Не кажется ли вам, что общество, испугавшись произошедшего, устроило «охоту на ведьм» и пытается найти крайних — вместо того чтобы разобраться в ситуации и попытаться реальными действиями предотвратить подобное в будущем?

— Сама постановка вопроса «кто виноват?» уже является неправильной. Как мы уже говорили выше — подобные трагедии складываются из целой вереницы событий и фактов. Находя «козла отпущения», мы только отвлекаемся от сути проблемы. А она заключается в том, чтобы понять самые болезненные этапы подростка и договориться, как на них можно влиять. Тем более что большинство из них уже давно известны, о них много говорится, но мало что делается.

Вот например: очевидно же, что учителя и родители не могут отличить отклоняющееся поведение от первых признаков шизофрении, депрессии, неврозов, обсессивно-компульсивных расстройств у детей и подростков.

Существует масса примеров, когда ребенку необходима помощь психиатра или невролога и, возможно, даже назначение препаратов, помогающих справляться с тревогой и внутренним напряжением. Вместо этого учителя вызывают маму, папу в школу и призывают их успокоить ребенка и научить правильному поведению. Я очень уважаю труд учителей, администрации школ и гимназий, но очевидно, что в этом направлении они не справляются. Да и должны ли справляться, ведь это не их обязанность. Получается, что система работает, в принципе, еще по старинке, а взять и придумать какой-то универсальный сценарий, который решит проблему, — совместное дело многих специалистов. Пока мы не можем говорить о высокорезультативной комплексной работе в этом направлении.

Но мы можем, по крайней мере, четко озвучить проблему, опять же, повторюсь, не занимаясь поиском виноватых. И это уже будет неплохое начало.

Читайте также:

• Как спился Советский Союз? Известный исследователь о корнях «пьянства испокон веков» и о том, так ли глубоки эти корни
• «Наблюдаю неизменную деградацию архитектуры Минска». Известный архитектор о незавидной судьбе столицы
• В 38 изменить все. О том, как белоруска за пять лет с нуля стала владелицей двух зарубежных компаний

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by